Александр Харников - Брянский капкан
С наступлением темноты фронт рухнул до самого Мценска. Двинувшийся с места постоянной дислокации штаб корпуса потерял проводную связь с войсками, советские роты РЭБ снова включили свои «мяукалки», и поначалу планомерное отступление превратилось в почти неуправляемое бегство. Дороги, ведущие от Знаменского и Болхова к Орлу, оказались забиты серой массой немецкой пехоты, над которыми днем свирепствовали «илы». А с наступлением темноты в воздухе появлялись прославленные одноименным фильмом «небесные тихоходы» У-2, вываливающие на головы отступающих немцев мелкие осколочные бомбы и поливающие их из выливных приборов новым страшным русским изобретением – напалмом. Все ночное небо было затянуто багровым заревом.
В самом же Орле вот уже более суток оборонялась механизированная бригада полковника Рагуленко, сдерживающая бешеные атаки пытающихся вырваться из окружения разрозненных немецких частей, наскоро сведенных в так называемую кампфгруппу генерала Клесснера. Другого пути для отступления у немецкой группировки просто не было. Орел стал для них пробкой, которая наглухо закупорила выход из «котла». Ничего подобного Демянску, Сталинграду прошлой реальности, и Ржеву в этой тут нет и не предвидится.
Немецкие части были окружены в чистом поле. Большая часть армейских, корпусных и большая часть дивизионных складов была уничтожена советской авиацией. Те, что уцелели, попали в руки наступающей Красной армии. Основная часть запасов 2-й танковой армии находилась в районе железнодорожных узлов Брянска и Орла, и ни вывезти их, ни раздать в войска немецкое командование не успело. Помешала общая скоротечность проводимой Красной армией операции. Приказ на подготовку эвакуации явно запоздал, и приступить к ней немецкие интенданты просто не успели.
На окраине Орла еще гремели бои, а сводки Совинформбюро уже пестрели названиями освобожденных населенных пунктов списками разгромленных немецких частей и перечислением захваченных трофеев. На восток уже тянулись колонны немецких пленных. Этим еще повезло. Те же, кому не повезло, валялись на обочинах дорог. Особенно страшно выглядели места, где отступающая немецкая пехота попала под огненный дождь из напалма. Там до сих пор воняло гарью, сожженной человеческой плотью и резким запахом «адского коктейля».
Немногочисленных уцелевших счастливчиков на железнодорожных станциях в тылу советских войск уже ждали эшелоны, которые отвезут их на крайний юг Советского Союза, в лежащее на границе Кызылкумов местечко Заравшан. В его окрестностях совсем недавно обнаружили большие золоторудные и урановые месторождения. Сражающейся стране было крайне необходимо золото для оплаты не входящих в ленд-лиз поставок из США и уран для сверхсекретного атомного проекта. Как говорится – не хлебом единым.
Конечно, золото – это по большей части только операция прикрытия, снимающая все недоуменные вопросы у заклятых друзей. Но и оно тоже было не лишним для воюющей Страны Советов. Бывшим немецким солдатам в самое ближайшее время предстоит узнать, что такое пятьдесят градусов по Цельсию в тени, и увидеть, как под лучами палящего летнего солнца асфальт начинает мяться и течь, будто пластилин.
А ночью из-за почти полного отсутствия влаги в воздухе температура в пустыне даже летом резко падает, и под утро на людей набрасывается пронизывающий до костей холод. Ну и пусть – их сюда никто не звал. Желающие получить себе поместья с рабами должны знать, что идущий за шерстью сам может оказаться стриженным под ноль.
Навстречу бредущим по обочинам унылым колоннам немецких пленных бодро шагали походные колонны советских стрелковых дивизий, стремясь как можно быстрее выдвинуться в назначенные им районы и закрепиться на новой линии фронта.
Пыль от тысяч сапог, скрип обозных повозок и ржание тянущих их лошадей… Батальоны шли на запад, и только на запад, отбирая у оккупантов потерянные полгода назад свои пяди и крохи. Если бы в воздухе еще господствовала немецкая авиация, то такой дневной марш в прифронтовой зоне показался бы просто безумием. Но авиакорпус генерала Савицкого, пополненный вчера еще одним полком истребителей Ла-5, надежно закрыл для немцев небо над Брянским фронтом.
Генерал Горбатов вчера перевел штаб Брянского фронта туда, где ему и было положено быть, исходя из его названия. То есть в Брянск. За последние трое суток генерал спал всего несколько часов, доведя себя до крайней степени нервного истощения. Но иначе он и не мог – механизированный корпус Бережного сделал главную работу – разгромил основные силы 2-й танковой армии. И теперь войскам вверенного Горбатову Брянского фронта оставалось добить поверженного противника и окончательно очистить Орловщину от врага.
Вот что писал об этом человеке маршал Советского Союза Константин Рокоссовский: «Александр Васильевич Горбатов – человек интересный. Смелый, вдумчивый военачальник, страстный последователь Суворова, он выше всего в боевых действиях ставил внезапность, стремительность, броски на большие расстояния с выходом во фланг и тыл противнику. Горбатов и в быту вел себя по-суворовски – отказывался от всяких удобств, питался из солдатского котла». Каждый человек бывает незаменим, будучи употреблен на своем месте. У генерала Горбатова всё было еще впереди.
Заканчивался триста тридцать второй день войны, близилась к своему завершению и Орловско-Брянская наступательная операция.
20 мая 1942 года, полдень. Соединенные Штаты Америки, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинетПрисутствуют:
президент США Франклин Делано Рузвельт;
вице-президент Генри Уоллес;
госсекретарь Корделл Халл;
помощник президента Гарри Гопкинс;
начальник штаба президента адмирал Уильям Дэниэл Леги;
директор Управления координатора информации полковник Уильям Донован.
Все уже были в сборе. Последним молчаливый слуга-филиппинец вкатил в Овальный кабинет кресло– каталку с президентом Рузвельтом.
– Можешь быть свободен, Джон, – негромко сказал президент, когда кресло оказалось во главе стола.
Кивнув, слуга повернулся и покинул помещение, бесшумно прикрыв за собой массивные двойные дубовые двери, полностью отрезав Овальный кабинет от внешнего мира.
– Джентльмены, – сказал Рузвельт, обращаясь к своим соратникам, – я пригласил вас сюда для того, чтобы обсудить некоторые важнейшие вопросы ведения войны. Вы, естественно, знаете о поражении, которое недавно потерпел наш флот во время битвы в Коралловом море. Адмирал Леги, что вы намерены сказать по этому поводу?
– Мистер президент, – ответил адмирал Уильям Дэниэл Леги, – это поражение можно назвать катастрофой. Наш флот, которым командовал адмирал Флетчер, понес огромные потери. К настоящему моменту японцы смогли установить контроль над базой Порт-Морсби на Новой Гвинее, Соломоновыми островами, островами Фиджи и Новой Каледонией. Связь с Австралией почти отрезана. В ходе сражения нами потеряны оба авианосца со всеми их самолетами, четыре крейсера, семь эсминцев и два танкера. Адмирал Флетчер погиб. Один крейсер и два эсминца сумели вырваться из этого ада и отойти в сторону Перл-Харбора. Потери противника предположительно тоже значительные, особенно в самолетах и летчиках. На этом всё, мистер президент.
Рузвельт вопросительно посмотрел на полковника Донована.
– Случившееся отвратительно, мерзко и гадко, – сказал он. – Полковник, скажите, вам удалось разобраться в том – как японцы сумели переиграть нас?
– Только приблизительно, мистер президент, – ответил Уильям Донован. – Нам известно только то, что в самый канун операции на базу в Рабаул прибыл лично командующий японским флотом адмирал Ямомото, отстранил от командования вице-адмирала Иноуэ и взял управление операцией на себя. Все приказы тем или иным соединениям отправлялись гидросамолетами в письменном виде. Из этого можно сделать вывод, что японцам стало известно о том, что мы раскрыли их военно-морской код. На этом всё, более подробно нам ничего узнать не удалось.
– Это понятно, – сказал Рузвельт, – только совершенно непонятно – откуда японцы узнали про все это. Постарайтесь выяснить, каким путем в руки японцев попала совершенно секретная информация об этой операции, которая стоила нам так дорого.
– Мы уже работаем над этим, мистер президент, – кивнул полковник Донован, – но пока никаких результатов.
– Быть может, – сказал адмирал Леги, – попросить русских, чтобы они открыли второй фронт против Квантунской армии в Маньчжурии?
– Это исключено, – заявил Гарри Гопкинс. – Сталин уже не раз давал нам понять, что в первую очередь его интересует война против Гитлера, а уж потом настанет черед Японии. Никаких операций на Дальнем Востоке до полного разгрома Германии русские проводить не будут.
