Наталия Матейчик - Дерзкие дни
– А кто такая эта Юмила? – смакуя кофе, спросила Алиса.
– Юмила – валькирия, – ответила эльфийка. – Ей недавно исполнилось сто восемнадцать лет, но она по-прежнему одна из лучших наездниц Валии. Выиграть у неё невозможно!.. Кстати, – понизив голос, продолжала девочка, – в свободное от подготовки к скачкам время я учила староэльфийский и шаталась по библиотекам – искала любую информацию о Великой Четвёрке. Глухо… – со вздохом добавила она. – А я так надеялась наткнуться на какое-нибудь упоминание об артефактах…
– Ты как хочешь, Ида, а с меня достаточно и перстня! – резко оборвал кузину Влад. – Тебя там, на Картрском поле, не было, ты не сталкивалась лицом к лицу с Марготтом, ты не видела осатаневшую Аймиру, ты не знаешь, что такое белый луч и…
– Я слышала об этой невероятно жестокой пытке, которую часто используют Призраки, – тихо ответила Ида. – Несчастные, которых длительно ей подвергают, обычно сходят с ума от непереносимой физической боли…
Между ними повисло тягостное молчание. Владислав уже жалел об этой вспышке. Разговор не клеился, и друзья стали прощаться.
Расставшись с Артёмом, Алисой и Идой, Влад пошёл в Карренскую библиотеку – просмотреть менгиры. То, что он увидел в них, было действительно кошмарно: десятки, сотни убитых людей. Мужчины, старики, женщины, дети… Младенцы… Парня трясло от гнева и ужаса. «Нужно попытаться найти оставшиеся артефакты, – подумал он, – ведь, похоже, это – единственный шанс навсегда остановить Марготта».
В одном из менгиров Владислав наткнулся на пиктограмму молодой девушки с лицом удивительной, тонкой красоты. Тёмно-синие глаза с поволокой усиливали очарование. «Орна Альдена Риторо погибла, защищая от Призраков больную мать», – гласила надпись под пиктограммой.
Парень скрипнул зубами и быстро скатал менгир в свиток.
Вечером, придя домой, Влад застал в гостиной незнакомую черноволосую девушку. Заплаканная гостья была одета дорого и изысканно. Эдна отпаивала красавицу валькирию ароматным липовым чаем:
– За счастье своё всегда нужно бороться, – сказала она. – Сама решай, Нирвюра, что для тебя более важно – любимый или мнение твоих родителей…
– Кто эта девушка и зачем она приходила? – спросил Влад, когда гостья ушла.
– Нирвюра – валькирия, как ты сам мог заметить, – ответила Эдна. – Она из очень богатой и знатной семьи, наследница большого состояния. А полюбила, по мнению её родителей, не того, кого следовало – эльфа-полукровку. И родители грозятся выгнать её из дома…
– А почему она пришла именно к тебе? – удивлённо спросил Влад.
– Ну, я всегда старалась помогать молодым парам, попавшим в такую ситуацию, – со вздохом ответила Эдна. – Особенно раньше, когда у меня было побольше денег.
– Если так, то ты явно успела нажить себе врагов, – заметил Влад.
– Недоброжелатели имеются, не без этого, – усмехнувшись, ответила эльфийка.
– И много здесь таких, которые считают, что полукровки – люди второго сорта?
– К счастью, единицы, – ответила Эдна и быстро отвела взгляд.
Они ужинали при свечах в увитой плющом беседке на берегу озера. Точнее, Влад ужинал, а Эдна перелистывала книгу. Тишину летнего вечера нарушало лишь кваканье лягушек, стрекотание невидимых сверчков да соловьиные трели. Неожиданно раздался тихий всплеск воды, и Влад, взглянув на озёрную гладь, не поверил своим глазам: из воды высунулся сначала длинный спинной плавник, а затем – смеющаяся морда дельфина. Дельфин издал резкий протяжный свист, сделал несколько высоких изящных прыжков и снова исчез в воде. Влад, всё ещё не придя в себя от удивления, спросил у Эдны:
– Неужели это дельфин?
– Ну да, дельфин, ты же сам видел, – смеясь, ответила эльфийка. – Озёрный дельфин. Его зовут Витор. Озёрные дельфины – большая редкость. Дельфины пришли в озёра и крупные реки из открытого океана много миллионов лет назад и приспособились к жизни в пресной воде.
– Но почему я никогда раньше не видел его? – спросил Влад.
– Витор не любит чужих, – ответила Эдна. – Целый год он к тебе присматривался, и вот сегодня показался. Это значит, что он тебя признал.
Владислав встал из-за стола и подошёл к самому озеру, надеясь ещё раз увидеть Витора, но дельфин больше не показывался.
– Неужели кроме Великой Четвёрки никто и никогда не пытался убить Марготта? – спросил Влад, снова усаживаясь за стол.
– Да нет, почему же, пытались, – ответила эльфийка, откладывая в сторону книгу. – Восемнадцать лет назад среди приближённых Марготта возник заговор. Мне сложно говорить о причинах – возможно, у кого-то из его приспешников открылись глаза или заговорили остатки совести… Целью заговора было магическое покушение. Это была попытка уничтожить Марготта при помощи магического воздействия на изображающие его восковые фигурки. Заговор был раскрыт, четверо заговорщиков после пыток были казнены, шестеро успели покончить жизнь самоубийством.
– Это покушение хоть как-то повлияло на Марготта? – спросил Влад.
– К сожалению, нет. Он жив-здоров.
Порыв ветра вздыбил мелкую рябь на озере, закачались заросли прибрежной травы.
– Потом нашлись ещё отчаянные головы, – продолжала эльфийка. – Около пятнадцати лет назад трое членов Белого Братства – лешан, орн и эльф-полукровка, – совсем молодые, им было лет по двадцать, – в плащах Призраков пробрались в самое логово Марготта, в замок Зив-Рар, тихо сняли стоящую на часах стражу, но были схвачены уже в самом замке, в личных покоях Марготта…
Эдна замолчала. Влад сидел, почти не дыша, сжав губы и опустив глаза. Он не был уверен, что хочет знать, что было дальше.
– Целую декаду их пытали в подвалах замка: мучили, отливали водой и снова мучили, а потом убили, – продолжала женщина. – Потом, девять лет назад нашлись ещё двое смелых и попытались отравить Марготта. Они приготовили отравленные свечи, готорые при горении выделяли сильный яд, но Марготт заподозрил неладное, как только свечи были принесены в его комнаты – на опасность у него просто звериное чутьё. Два замечательных алхимика поплатились за эту попытку жизнями. Больше никто и никогда не пытался убить чудовище.
Владислав вздрогнул, потом совладал с собой, допил чай, опустил чашку на блюдце, и, подняв на Эдну глаза, спросил:
– Как ты думаешь, почему Марготт стал тем, кем он стал?
– Он с детства был любимчиком: первый мальчик, родившийся в семье за более чем триста лет, – после продолжительной паузы ответила Эдна. – Он никогда ни в чём не знал трудностей: умный, красивый, талантливый, обожаемый родителями и сестрой. И Марготт возжаждал абсолютной власти – захотел, чтобы ему служили все. В нём живёт неутолимая жажда крови и чужих страданий, – помолчав, добавила эльфийка. – Марготт трясётся за своё физическое существование, он жаждет бессмертия, возможно, понимая, что после смерти за всё придётся платить.
Женщина замолчала, сорвала небольшую ромашку и стала медленно обрывать лепестки цветка.
– Одного не пойму: как он смог убить родителей и сестру? – не отрывая взгляд от падающих лепестков, спросил парень.
– Родители Марготта и его сестра Арданда погибли, потому что пытались остановить чудовище. Если бы не пытались, остались бы живы, – со вздохом ответила эльфийка.
Прежде чем задать следующий вопрос, Влад долго смотрел на солнечные блики, вспыхивающие и гаснущие на глади воды.
– А пророчество… пророчество о том, кто остановит Марготта – кому оно принадлежит? – наконец спросил он, избегая смотреть на Эдну.
– Пророчество это – и о самом Марготте, и о том, кто его остановит – было сделано более тысячи лет назад, – после долгой паузы ответила эльфийка. – Принадлежит оно знаменитой пророчице – валькирии Дальфе Ларро. Дальфа была слепой от рождения, а люди, и особенно – дети часто жестоки к тем, кто хоть чем-то отличается от них, – со вздохом продолжала женщина. – Поэтому бедная девочка была изгоем среди сверстников. Они придумали жестокую забаву: Дальфу стегали осиновыми прутьями и крапивой, зная, что она не увидит, кто её обижает и не пожалуется на обидчиков, или сталкивали в глубокую яму и, хихикая, смотрели, как она на ощупь выбирается оттуда.
Влад почувствовал, как у него запершило в горле и защипало глаза. Он уже был не рад, что задал этот вопрос.
– Жаловаться Дальфе, по сути, было некому, – между тем продолжала эльфийка. – В семье девочку тоже шпыняли, считая, в первую очередь, лишним ртом. Только одна из старших сестёр – Алара – относилась к Дальфе с сочувствием и постоянно её защищала. Когда Алара вышла замуж, она забрала сестру в свою семью, и Дальфа жила там до самой смерти, а умерла она рано – в тридцать три года… Так вот, касательно пророчества, – после паузы продолжала Эдна, – Дальфа с самого детства время от времени впадала в состояние транса. Это случалось с ней не часто – один-два раза в месяц. И тогда она не своим голосом выкрикивала пророчества, которые сбывались с поразительной точностью. Эти пророчества дошли до нас благодаря всё той же Аларе – валькирия не поленилась их записывать.
