Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик
Глава 3
«…вербер, сиречь медведь – оборотень, называемый еще урсулаком, видом своим схож с горным медведем, однако не в пример больше и свирепостью изряден, а також ость его приметна волосьями человека, в оного воплощенного. Несчастный, подверженный сему проклятию, в жизни никоим образом не отличается от своих собратьев по человеческому роду, однако есть свидетельства, что оный потребляет великое множество меда и склонен к подобным занятиям. В начальной стадии человек может контролировать свое перевоплощение, однако далее ему становится все труднее сдерживать зов проклятия, вплоть до полной невозможности…»
(Преподобный Эдельберт Великоградский.«Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)Звериные острова. Предгорья Черного хребта.
10 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер.
Два часа пополудни
– Ух ты… – невольно вырвалось у меня. Домик Малены находился на горке, предо мной развернулась панорама большой бухты, переходящей в искрящуюся сине-зеленую водную гладь. Океан, а именно так, без всяких приставок, его именовал преподобный Эдельберт, расстилался до самого горизонта, изредка прерываясь цепочками белоснежных льдин и большими группами скалистых островов, едва припорошенных зеленью деревьев.
Далеко внизу, у берега, расположился довольно большой поселок, дугой охватывающий бухту. По его периметру торчало несколько мощных квадратных каменных башен, соединенных крепостной стеной, а на высокой скале стоял маяк, покрытый остроконечной крышей из отполированных листов металла. Поселок мне было видно как на ладошке, вплоть до фигурок людей муравьиного размера, снующих вокруг длинных каменных одноэтажных домиков.
Посередине поселения гордо возвышалось монументальное здание в виде громадной перевернутой ладьи – Малена успела мне рассказать, что это Зал славы предков, где собирается Совет рода…
– Гор! – раздался позади требовательный окрик Малы.
Я молча повернулся.
– Скоро будут гости, – спокойно сообщила девушка. – Занимайся своим уроком, ни на что не обращай внимания. И главное, молчи. Прятаться тоже не надо… – И дождавшись моего согласного кивка, Малена скрылась в доме.
– Молчать так молчать… – Я постоял немного, любуясь величественной заснеженной горной цепью, вонзающей свои вершины в редкие прозрачные облака, и потопал к груде лесин, наваленных друг на друга.
Озадаченно хмыкнул при виде четко отпечатавшихся на снегу следов здоровенных косолапых босых ног, отметив при этом, что лешак Рудь – явно немаленьких размеров. Да и силищей отличается: вон каких пней натащил, стервец.
Затем обратил внимание на домик Малены. Довольно большой, сложенный из дикого камня, с крышей, крытой деревянными плашками на манер черепицы. И неимоверно старый – стены полностью заросли целыми пластами мха, а деревянные части успели почернеть. Однако никаких следов дряхления, присущего старым постройкам, я так и не приметил. Казалось, домик только что построили, а потом для чего-то искусно состарили внешне.
К нему было пристроено несколько сарайчиков, уже не каменных, а рубленных из бревен, но крытых такой же отлично сохранившейся деревянной «черепицей». Я, ради интереса, даже чиркнул засапожником по деревянной пластинке и нешуточно озадачился, когда сталь не оставила на ней почти никаких следов.
Один из сарайчиков покосился набок – подложку из камня подмыло и нижний венец выскочил из пазов; но я решил взяться за него потом, и, отыскав пилу с колуном, принялся за дрова.
Лесины оказались каменной твердости, но груда пиленых чурбаков росла на глазах – «бренное тело», в которое меня вселило, отличалось просто эпической силищей, так что пила даже жалобно повизгивала, как нож в масло входя в древесину. А еще я просто млел от радости – физическая работа доставляла дикое удовлетворение. Мозги просто взрывались эмоциями – эмоциями человека, тело которого давно превратилось в бездвижное, бесчувственное бревно и вдруг наполнилось жизнью и силой.
Дзиин-н-нь… С пронзительным звоном чурбак лопнул пополам под ударом тяжелого колуна. Я наклонился за поленом и вдруг услышал топот множества лошадиных копыт.
Вздымая клубы снега, на поляну вынеслись несколько всадников на невысоких, но могучих лохматых лошаденках, одна из которых была впряжена в сани-волокушу. Коренастый бородатый мужик в опушенном круглом рогатом шлеме и длинной дохе мехом наружу, брякнув доспехом под шубой, соскочил с седла, бросился к двери дома и что есть силы пнул ее ногой.
– Не делай этого, Любош!!! – предупреждающе громко раздался высокий женский голос – один из всадников оказался женщиной.
Пять хорошо вооруженных мужиков и одна женщина.
– Закрой рот, Милица!!! – басом рявкнул мужик и занес ногу для следующего удара, но в то же мгновение с утробным воем согнулся пополам и рухнул в снег. Несколько секунд его корежило в жутких конвульсиях, а потом Любош неожиданно вскочил на четвереньки и забрехал как настоящий цепной пес.
Я тихонечко подправил рукой свою челюсть, отвалившуюся от удивления. Да, для меня уже было не секретом, что этот мир заполняет магия, но, не видя ее воочию, я относился к этому не вполне серьезно, скорее как к ярмарочным фокусам. А тут…
– Что вам надо? – На пороге показалась Малена. Я даже не сразу узнал ее. Девушка нарядилась в облезлую шубейку мехом наружу, расшитую косточками, веточками, перышками и еще чем-то непонятным. В руках Мала держала кривой сучковатый посох с навершием в виде человеческого черепа – с гипертрофированной челюстью, украшенной впечатляющими кривыми клыками. И голос… Голос принадлежал столетней старухе, а не цветущей молодой девушке.
Воины мгновенно сбились в кучу, закрывая волокушу, лязгнули выхватываемые из ножен мечи, но их неожиданно растолкала дородная статная женщина в шубе, крытой алым бархатом.
– На месте! Не замай!!! – властно скомандовала она мужикам, уверенно подошла к Малене и склонилась в земном поклоне.
– Здравствуй, Милица, – спокойно поздоровалась с ней Малена. – Что тебя привело ко мне?
– Беда, Малена… – Милица со злостью пнула Любоша, кинувшегося обнюхивать полу ее шубы, и повторила: – Беда…
– Ты не ошиблась, Милица? – так же спокойно поинтересовалась Мала. – Ты ко мне пришла защиты от беды искать? Ко мне? Яге?
– Да, к тебе… – твердо ответила женщина. – Любомысла, сына моего, подрал вербер. Далеко везти пришлось, не поспели – Дравин и Венрир уже ничем не могут помочь – сама знаешь почему. Раны-то они закрыли, а вот… – По лицу женщины пробежало отчаяние, голос прервался, но она все же нашла в себе силы продолжить: – Только ты…
– Да, только я… – согласилась Малена и насмешливо посмотрела на Любоша. – Так ли надо просить?
После этих слов девушка оторвала от своей шубейки косточку и кинула ее незадачливому спутнику Милицы, немедленно бросившемуся за ней с веселым лаем.
– Прости его, не в себе он был… – умоляюще попросила женщина. – Сама знаешь, кроме Любомысла, никого у нас нет. Единственный он… Про виру мы знаем и согласны платить…
– Не мне вы ее заплатите… – задумчиво сказала Мала и вдруг, ни кому не обращаясь, спросила: – Что с оборотнем?
– Забил его Любомысл… – отозвался один из воинов – высокий пожилой бородач. – Посадил-таки на рогатину. А мы все по правилам сделали: спалили, значит, останки. Бортником из Медвежьей Пади оказался. В бегах был, тамошние уже его искали…
– Несите его за мной… – Мала круто развернулась и, не оглядываясь, пошла куда-то за дом.
Мужики мгновенно стянули с волокуши чье-то неподвижное тело, укутанное в шкуры и стянутое ремнями, и понесли вслед за Маленой.
Я недолго поразмышлял над происходящим и принялся опять за дрова. В глубине сознания еще бились изумление и даже некоторый страх, но они быстро гасли, сменяясь ледяным спокойствием и желанием принять это мир таким, какой он есть. Я и в прежней своей ипостаси не отличался повышенной впечатлительностью, а сейчас и подавно. Как будто ограничитель на эмоции поставили – даже изъясняться стал как нелюдимый бирюк. Почему так? Не знаю, но абсолютно не хочу знать.
– Что дружок, несладко? – поинтересовался у Любоша, так и носившегося вокруг на четвереньках. – Налажал ты, конечно, изрядно, но ничего. Она тебя простит. Должна простить.
Превращенный мужик как будто понял меня, жалобно взвизгнул, а потом опять ускакал и стал пробовать помочиться на угол дома.
М-да… вот как-то не хочется попасть под горячую руку моей хозяйке. В кого она там обещала меня превратить – в жабу?
Не знаю, что происходило у старого каменного алтаря, расположенного за домом, но вдруг там что-то резко громыхнуло, резанул слух нечеловеческий вопль, и почти сразу же вынесли бесчувственного молодого парня. Мужики, радостно переговариваясь, погрузили его на волокушу и замерли в ожидании. Вскоре появились Мала с Милицей. Мала зашла в дом, вынесла склянку черного стекла, отдала ее Милице и предупредила, чтобы та давала сыну по ложке в течении седмицы, а потом ткнула посохом в Любоша. Мужик обрел прежний облик, мгновенно осел на снег, помотал обалдело башкой и полез на коленях к Мале. Но не дополз – жена вздернула его за ворот и непочтительно толкнула в сторону лошадей.
