Ростислав Марченко - Перевал
Столь фантастическое предположение подтвердилось, и даже более того. Из кабины «Джимми» действительно вылез невысокий худой тип в американском армейском полевом обмундировании времен Второй мировой войны с карабином М1[23] в руках. Тип обладал типичной азиатской внешностью, знаками различия корейского лейтенанта и казавшимся какой-то шляпкой гриба стальным шлемом М1 на голове. Шлем привлекал к себе внимание не столько замызганной белой полосой и иероглифами, сколько свежей вмятиной на самой макушке. По возникшему у Крастера впечатлению, лейтенанту надевали каску на голову с помощью кувалды.
Ещё более усилила впечатление полудюжина вывалившихся из кузова оборванцев-рядовых. Помимо грязного и оборванного обмундирования, заставившего стоящего неподалёку О’Нила скривить недовольную физиономию, южнокорейские солдаты от своего командира отличались разве что неповрежденными стальными шлемами на головах и вооружением полноценными «Гарандами»[24], а не этим уродливым обрубком с усиленным пистолетным патроном.
В глазах у Фаррелла, позабывшего про свою руку сразу же после появления офицера южнокорейской армии пятидесятилетней давности, стояла беспросветная тоска. Взводный сержант держал мину, словно бы у него болели зубы. Сам же Крастер даже не надеялся, что он хоть чем-то отличается в лучшую сторону от них обоих.
Гадая по поводу грузовика, все трое определенно недооценили глубину выгребной ямы, в которую их закинуло. Надежд, что взвод занесло то ли в прошлое, то ли в параллельное измерение (Крастер в былой жизни был совсем даже не чужд развлекательной литературы) в иной период, кроме Корейской войны, ни у кого из них практически не оставалось.
Капитан Фаррелл не стал скрывать, что думает о том же самом, что и Крастер:
– Какой бы дьявол нас сюда ни забросил, но точно не для того, чтобы мы банально пожали руки корейцам пятидесятых.
Крастер, несколько напряженно наблюдавший за подходившим к ним корейским лейтенантом, согласился с капитаном без колебаний:
– Так точно, сэр. Я б даже не надеялся. Хотя очень хочется.
Взводный сержант предпочел отмолчаться.
Южнокорейский офицер тем временем увидел надпись «Морская пехота» на сером борту «Супер Сталлиена» и сразу же впал в экстаз.
По проникновенной речи на корейском с примесью отдельных английских слов можно было предположить, что лейтенант от появления морпехов в абсолютном восторге. Возможно, даже настолько, что готов познакомить офицеров со своими сёстрами и даже не спросить, зачем Фаррелл носит золотое кольцо на пальце. Дабы хотя бы узнать имена избранниц, срочно требовалось найти переводчика.
Так как аборигены предоставить его не торопились, искать пришлось Крастеру. По привитой уже службой привычке лейтенант долго думать над этим вопросом не пожелал:
– Ланс-капрал Чой, ко мне!
Из травы поднялся автоматчик первого отделения Джон Чой, невысокий, но жилистый, как корни дуба, этнический кореец из Орегона.
– Капрал Чой, если я не ошибаюсь, то наш собеседник говорит по-корейски. Вы, если меня не подводит память, этнический кореец. Нам с капитаном очень хотелось бы понять, о чем он ведет речь.
– Прошу прощения, сэр, но я из третьего поколения и практически не говорю на корейском.
Вставший рядом с командиром взвода взводный сержант в непритворном удивлении поднял измазанную запекшейся кровью бровь. Умница Чой сообразил, что к чему, и поспешил разъяснить ситуацию:
– Сэр, я даже рапорта на доплату за знание иностранного языка не подавал! Меня в детстве немного учила бабушка, но с тех пор прошло много времени! Все, что я сейчас могу, это угадывать смысл бытового разговора!
Крастер, у которого в пределах досягаемости не было ничего лучшего, в доводы подчиненного вникать никакого настроения не имел.
– Чой, а не вас ли я постоянно замечал в компании южнокорейских морпехов?
– Но, сэр, в Южной Корее практически все говорят по-английски…
– Ланс-капрал, вы, вероятно, удивитесь, но других морпехов, которых учила корейскому языку родная бабушка, в радиусе пары миль не наблюдается! Также я заметил, что наш собеседник английского языка не понимает. Поэтому других кандидатур на должность переводчика, кроме вас, во взводе нет. И не предвидится! Так что постарайтесь припомнить все, чему вас учили в детстве. У вас на это есть целая бездна времени – примерно так пять минут! Для того чтобы было легче очистить сознание и воскресить в памяти уроки бабушки, можете даже присесть в позу лотоса. Только ботинки не забудьте перед этим снять, чтобы обмундирование не испачкать.
Чой, тоже уже сообразивший, что альтернативы его услугам не предвидится, подавил чуть было не вылезшую ухмылку.
– Вас понял, сэр. Время на подготовку не требуется.
Состоявшийся далее разговор толмачей чем-то напоминал научную дискуссию в жопу пьяных студентов по теме сопротивления материалов. В ходе которой, однако, после первых неудач процесс в конце концов наладился. Правда, помог этому не столько Чой, сколько пассажир подъехавшего вслед за грузовиком джипа – ещё один лейтенант вооруженных сил Республики Корея, со знанием английского языка несколько лучшим, чем у первого.
В итоге общения выяснилось следующее. Да, вертолет действительно находится на территории Республики Корея пятидесятых годов. Да, морские пехотинцы действительно провалились в период Корейской войны. Причем в один из самых неприятных моментов, какой только мог в ней случиться – успешного красного наступления лета пятидесятого.
Вокруг стоял август 1950 года. Вертолет лежал на знаменитом Пусанском периметре – тонкой линии, защищающей жалкие остатки территории Республики Корея от её окончательного захвата коммунистами. Хуже могли быть разве что район Сеула перед красным вторжением или ареал того же Чосинского водохранилища с падением на пути у перешедших границу ста тысяч китайских «добровольцев». В данный период по крайней мере было тепло.
А вот коммунисты были рядом. Подъехавший на «Виллисе» хмурый лейтенант Канг равнодушно махнул рукой в направлении поросшей лесом горной цепи перед вертолетом и уточнил, что те наступают. Далеко не первый день и весьма даже успешно.
Взвод Крастера корейцы посчитали перебрасываемым новейшей техникой спецподразделением американской морской пехоты, высланным на помощь союзникам из 3-й пехотной дивизии Республики Корея. Южнокорейцы служили в данном соединении. Момент был слишком удобен, чтобы им не воспользоваться, так что в очередной раз показавшему себя хитрым и быстро соображающим типом Фарреллу осталось только направить мысли собеседников в нужном направлении. Выводы, что вертолет при переброске немного блуканул и попал в аварию, удачно не успев залететь достаточно далеко на север, пришли в их головы практически самостоятельно.
Предметное уточнение, где конкретно должны быть северяне, привело к появлению карты, осветившей окружающую местность, точное местоположение морпехов и очень мрачные перспективы. Третья пехотная дивизия под натиском красных отступала. В соседней, находящейся ближе к побережью долине в настоящий момент шел бой. Морпехи не просто угодили на Пусанский периметр, вертолет свалился на самую его передовую.
Не сговариваясь, и Крастер, и Фаррелл обратили свои взгляды на вертолет. При мысли о том, что эти тридцать три тысячи фунтов технического хайтека попадут к Киму, Мао и Сталину, обоим офицерам стало откровенно не по себе. Мысленно приминая вставшие дыбом волосы, Крастер подумал, что одна только семья Ким даже без такого подарка сумела добавить этому миру немало седых волос. И весьма удивился, когда Фаррелл с ним согласился, а брякнувший «так точно, сэр» взводный сержант даже усилил мысль вылетевшим ругательством. Занятый своими мыслями лейтенант сразу не сообразил, что озвучил их вслух.
Судя по предоставленной Теном карте, в располагавшуюся впереди за горным хребтом долину с территории, достоверно контролируемой коммунистами, вела самое меньшее одна проселочная дорога. Даже не считая простых горных троп, которыми пехота красных тоже могла воспользоваться. Это означало, что выход северных корейцев на находившийся в миле[25] от вертолета перевал, а потом по долине, в которой они находились, в тыл обороняющимся «наймитам капитализма» был лишь вопросом времени. И что самое печальное в сложившейся ситуации, никого другого, на кого можно было свалить «честь» перекрыть проход на Мертвом перевале, в долине не наблюдалось. Отчего, собственно, взвод Крастера южнокорейских военных полицейских на выставленном с этого направления наблюдательном посту и обрадовал.
Немедленно рассмотренный вариант сжечь вертолет и уводить людей к Пусану в свете освещённой южнокорейскими офицерами обстановки был, конечно, возможен, но имел два неприятных минуса. Первый – лишение упомянутых тридцати трех тысяч фунтов хайтека американских ученых, и второй – большой вопрос, сумеет ли взвод уйти хотя бы пешком. Даже без возможного противодействия южнокорейцев, при скорости движения отягощенного имуществом пехотного взвода, имелись все шансы не только не успеть уйти из долины до появления за спиной красных, но и принять бой в очень невыгодных условиях. Если, например, комми будет поддерживать бронетехника.
