Павел Мамонтов - Пограничник
– Словами тебе объяснить, – Грэмс попытался приподняться на кушетке, но у него не вышло. – Тут в одно слово можно уложиться. Крах! Единство разрушено, хозяин сбежал с этой сукой Ниг-фа, сама Южная Колония захвачена людишками. Вот и все слова.
Грэмс без сил откинулся на подушку, а Мэрах выглядел вовсе не расстроенным, даже не поражённым, скорее задумчивым.
– Говоришь, хозяин пропал? – наконец сказал он.
– Да, я же сказал, сбежал с этой сукой. И помощи тебе никакой не будет. Вот только я, какой есть. Хорошо, что вовремя нашёл точку Прокола, иначе пришлось бы драпать в степи на Юг. Маги людишек как-то научились нас вычислять. А знаешь, как меня скрутило, когда единство разрушили?
– Трудно тебе пришлось, Грэмс, – задумчиво проговорил Мэрах. – И знаешь, это даже хорошо.
– Что?!
– Что хозяин сбежал. Мне без него даже проще. У меня как раз тут всё хорошо разворачивается. Справимся и без его поддержки, раз он теперь нас на крючке не держит. Ты со мной, Грэмс?
– А куда мне ещё деваться?
– Ну и отлично. Скоро я тебе пришлю кое-кого для восстановления сил, – Мэрах коротко хихикнул, надел очки и вышел из палаты.
У порога коротко бросил врачу:
– Не беспокойте пациента и продолжайте давать донорскую кровь.
* * *На следующий день Мэрах договорился о встрече. Проклиная ничтожных людишек за то, что был вынужден подстраиваться под их ритм жизни и терять уйму времени, он пришёл в условленное место и ждал около часа на скамейке. Это ж надо, спать по восемь часов, а потом, строя из себя занятого человека, назначать встречу в середине дня.
Явился нужный Мэраху человечек в половине второго. На шикарной машине, напоминавшей крытую карету, из тех, которые так хотят заполучить люди и за которые готовы глотки рвать и лезть по головам. Ведь это же символ власти, статуса и влияния. Глупцы, не понимают истинной ценности ни в самой жизни, ни в самих себе.
Из машины выбралась троица в дорогих летних костюмах песочного цвета. Двое квадратных амбалов с бычьими шеями прикрывали третьего, щекастого мужика с изрядным животом. Весил он наверняка столько же, сколько один из амбалов, но мышц у него было гораздо меньше. Звали щекастого Яков Литейников, он был очень уважаемым и влиятельным в определённых кругах чиновником. На другой стороне улицы остановилась неприметная машина, похожая формой на спичечный коробок, в ней сидела настоящая охрана.
Мэрах нехотя поднялся со скамейки, к нему, оставив телохранителей, подошёл Литейников и завёл разговор на приевшуюся, раздражавшую уже тему:
– Это эмбарго приносит большие неприятности и негативно сказывается на наших общих делах. И оно затягивается вопреки вашим заверениям. Поставки задерживаются, кредиты не выплачиваются, а проценты по ним и по страховкам растут. Не говоря уже о шумихе в прессе. Что происходит в Колониях, толком неизвестно, но это, наоборот, порождает лишние слухи, которые нам всем ни к чему. Так что я думаю, решение по поводу вопроса, о котором вы говорили, будет принято положительное. Уж извините.
– Ясно-ясно, – ответил Мэрах, на ходу сорвал с растущей у тротуара берёзки листок, сунул его в рот. – Вынужден сказать, что меня огорчают ваши слова. А ведь мы с вами хорошо и плодотворно сотрудничали.
– Ну вы понимаете, изменились условия, ситуация…
– А ещё я хочу сказать, – Мэрах проигнорировал реплику щекастого, – что вы полное ничтожество и вор.
– Что?!
– Ничтожество и вор. Да ещё и трус к тому же. Тем не менее есть кое-что, чем и вы дорожите.
– Вы мне угрожаете?
По еле заметному знаку толстяка из «спичечного коробка» выпрыгнули трое. Быстрые, пластичные, неприметные – они готовы были мгновенно убить любого, на кого укажет им хозяин, и незаметно скрыться, не оставив следов.
– Убить меня хотите? – спросил Мэрах, так же жуя листик. – Ну-ну, может, это у вас и получится. Только на чём я остановился? Ах да. Вы, господин Литейников, ничтожество и вор. Но, как я уже сказал, есть кое-что, чем вы дорожите. Спросите у своей дочки, что она видела сегодня во сне.
– Что?
Мэрах изобразил руками будто играет на воображаемой флейте.
Щёки у Литейников затряслись:
– Да вы, да я вас, да я вам…
– Ну что вы, что вы мне сделаете? Очередной миллион через строительство церкви отмоете? – небрежно бросил Мэрах и уставился на Литейникова.
В его очках отражалось упитанное лицо потного перепуганного мужчины, так не похожее на то лицо, которое видели в кабинете Литейникова его посетители.
– И, кстати, в Нидерланды отправлять дочку тоже не советую, бесполезно.
– Ну вы же должны понимать, я не могу, не мо-гу ни-че-го, – в голосе чиновника появились просительные и отчаянные нотки. – Иначе меня просто снимут. Снимут, и всё. Если вы такой, ну такой… просто повлияйте на каждого моего оппонента!
– Ох, Яков, я тебе не барыга, чтобы на каждого хмыря жмотного время и силы терять. Ты-то тогда мне зачем, Яков?
– Но постойте, я же…
– Да успокойся ты, – Мэрах ещё раз задумчиво пожевал листик и проглотил его. – В чём, вообще, проблема? Нужен Проход – открывайте, торгуйте, получайте деньги. Только после этого запускайте программу «Ермак».
– Ох, ну что ж. Вы меня, право, успокоили. Об этом позаботимся, через полгода всё будет готово.
– Полгода долго, максимум месяц.
– Но как же? Как же непредвиденные последствия… Проколы, разрывы пространства, эти флукта… флу… флуктуации. А, чёрт, я не учёный.
– Ой, не смеши меня. Знаешь, что три дня назад произошло? Половину городского парка во второй столице страны за Границу засосало – и ничего, все дальше живут, довольны и счастливы. Так и передай своим толстожопым друзьям. Зато представь, какой гешефт мы получим, когда все Колонии под полный контроль возьмём. Я не только о деньгах говорю. Власть, влияние, статус. Угадай, кто и дальше будет представлять мои интересы в правительстве?
Литейников даже как-то приосанился, втянул живот, масляно улыбнулся.
– Вот, – наставительно протянул Мэрах. – Так что слушай меня, и всё у тебя будет как в сладких мечтах. Бывай. Хотя нет, погоди, в следующий раз я назначаю время и место встречи. И изменить его будет нельзя.
Довольный собой Мэрах, энергетический паразит, ментальный вирус, проще говоря – Демон, вальяжно двинулся дальше, оставив Литейникова осмысливать произошедшее. И охрана чиновника ничего ему не сделала, даже не проследила за ним.
3. Командировка
Пётр Вяземский размеренно шёл по бульвару. Слева, издавая гудение и распространяя вонь, медленно двигалась вязкая жижа застрявших в пробке машин. Тротуар же заполняла толпа вечно суетливых людей. Лето уже накрыло мегаполис своим душным дыханием, сделав его обитателей, и без того раздражительных, ещё более озлобленными и нервными.
Вяземский был весьма внушителен – ростом в два метра, с покатыми плечами и бугрящимися мускулами, которые туго обтягивала белая майка, – но человек, увидевший его в толпе, через минуту не смог бы вспомнить никаких примет прошедшего мимо здоровяка. Лицо Петра – круглое, с небольшими глазами и вздёрнутым носом – было невыразительным, но излучало спокойствие и уверенность и наводило на мысли о прибрежном клифе, таком же твёрдом и несокрушимом, как и сам Вяземский. Собственно, его имя, Пётр, в переводе и означало «камень», а прозвище в частях особого назначения, где он прослужил не один десяток лет, было Глыба.
Бодаться с таким взглядом – себе дороже, потому люди старательно отворачивались от могучего прохожего в шортах и майке, и тот разрезал людской поток как киль корабля волну.
Свернув налево, Пётр прошёл по заставленной иномарками остановке и оказался напротив витрины кафе «Марсель». Внутри заведение не блистало роскошью, но и обставлено было без бедности. Обычное кафе в центре столицы большой страны, где офисный или банковский служащий может пропустить чашечку-другую кофе. Что и делали посетители, заняв практически все места. Вяземский же уверенно проследовал между столами к дальнему концу зала, затем повернул направо. Уютная комната с диванами была с трёх сторон отгорожена от внешнего мира стенами и словно создана для деловых переговоров без лишних свидетелей. Может быть, так оно и задумывалось.
В комнате уже расположились двое, оба поднялись навстречу Вяземскому.
– Пётр, здравствуй, – первым протянул крепкую морщинистую руку пожилой, но сохранивший военную выправку и твёрдый взгляд мужчина.
– Василий Семёнович, рад вас видеть, – пробасил Вяземский.
– А вот Олег, о котором я тебе рассказывал.
Представленный мужчина был, несмотря на жару, в деловом костюме. Возраст его трудно было определить. Выглядел он моложаво, но взгляд и выражение лица выдавали причастность к большой власти. Про таких говорят: молодой, да ранний. Так, во всяком случае, окрестил его для себя Вяземский.
