Елена Арсеньева - Страсть сквозь время
То самое место, куда добросердечный барин Петр Иваныч прятал и свои, и соседа Шалабанова сундуки, несмотря на то что слуга его Проша немало ему на это пенял. Лидия помнила, что стена почти вся была заложена, а теперь — этот пролом. Да ведь оттуда все добро вытащили, а матрасы и наперники выпотрошили, чтобы туда спрятать награбленное. Вот почему подвал полон пуха и пера.
Да, смело можно сказать, что от вещей Петра Иваныча пух и перья полетели…
— Ну что там? — раздался голос, и Лидия обернулась к Флоранс, свесившейся сверху, со двора:
— Ничего. Все разграбили!
— Что это? — повторила Флоранс с изумлением.
Лидию вдруг как ударило: да ведь Флоранс говорила по-французски, а тот, первый голос звучал по-русски!
Кто-то еще есть в подвале, кроме них!
Но где, где говорят? Да вот здесь. За стеной!
— Ну что там?
— Да сам не пойму. Я свет хотел только в коридоре вырубить. А он взял да и выключился в кабинетах тоже. Ну и сигнализацию обесточило, конечно. И даже аварийная система вылетела. Сейчас уже милиция едет… А я что, виноват? Наверное, где-то на подстанции авария, а все шишки на меня! Погоди, тут ступеньки, будь осторожней.
До Лидии долетел звук шагов. А затем она увидела, как на темной стене наливается светом вертикальная линия. Потом горизонтальная. И еще одна вертикальная. И опять горизонтальная…
Да что такое?
Ничего особенного. Очертилась дверь.
Лидия рванулась вперед, коснулась ее дрожащей рукой.
И тут случилось нечто странное. Дверь не приоткрылась чуть-чуть, а сразу распахнулась во всю ширину. Лидию ударил по глазам яркий свет, она зажмурилась, а потом ощутила, что ее словно бы тянет вперед, в этот чрезмерно яркий, жгучий свет.
— Стой! — раздался голос Флоранс.
Лидия оглянулась.
Флоранс уже спустилась в подвал и стояла теперь совсем близко:
— Ты мне голову морочила, а теперь удирать?! Ну нет!
И она навела на Лидию пистолет.
— Ты же сказала, что он не заряжен… — пробормотала Лидия.
— А вот сейчас ты узнаешь, заряжен он или нет! — выкрикнула Флоранс и нажала на курок.
Огонь ударил в лицо Лидии, и она упала прямо в слепящий свет.
Глава 23. Авантюристка
— Так что там с вами случилось-то, в музее, я так и не понял? — спросил Алексей Рощин.
— Да я и сама не поняла, — пожала плечами Лидия. — Я спустилась в подвал, разыскивая хранителей. Монтер предупредил меня, что будет выключен свет. Но я думала, это еще не скоро произойдет. А он раз — и погас. И я, видимо, поскользнулась на ступеньках. Ну и… скатилась с лестницы. Ударилась головой, потеряла сознание. Очнулась…
— Гипс, — мрачно пошутил Рощин.
— Да нет, без гипса обошлось, — так же мрачно улыбнулась Лидия. — Очнулась — рядом стоят монтер, какие-то женщины… Они меня нашли. Наверное, минут пятнадцать я без памяти провалялась, но ничего, обошлось, даже шишку не набила.
— Соболезную, — проворчал Рощин.
— Да что вы! — усмехнулась Лидия. — Наоборот, радоваться надо.
— А что вы на меня так смотрите? — вдруг резко взглянул на нее Рощин.
— Как — так?
Лидия приняла самый независимый вид. На самом деле Рощин был прав, конечно. Она на него смотрела… смотрела, да еще как!..
И неудивительно, если учесть… если вспомнить, что с ней было!
Что было у нее с…
Да было ли?! Или все происшедшее — не более чем бред, дьявольский коктейль, который намешало ее чрезмерно буйное воображение?
Прошло пятнадцать минут… прошло три недели?!
Страшно даже подумать. И невозможно не думать.
— Теперь о вашем отчете, Лидия Артемьевна, — решительно кашлянув, проговорил Рощин.
— Вы его уже прочли?
— Ну а что такого? Там особо читать нечего.
— Так-таки нечего?! — обиделась Лидия.
— Так-таки нечего, — отрубил Рощин. — Вы все-таки авантюристка, первое мое о вас впечатление было правильным. Вам бы романчики дамские писать! Нет, правда. Захватывающий сюжет сложили. Но ведь… это плагиат.
— Что-о?! — Лидия даже привскочила на стуле.
— Ну конечно! — снисходительно ухмыльнулся Рощин. — Основную канву я за вас придумал, а вы только расцветили ее деталями. Ведь это я вам сказал, что некая Ирина Михайловна (вы придумали ей фамилию — Симеонова) была влюблена в моего предка, Алексея Васильевича Рощина, и вышла за него замуж. А потом, после его смерти или гибели, стала женой этого Сташевского. Вот канва. Что и говорить, вы очень красивых узоров понавышивали. Но такого в жизни не бывает, понимаете? Таких совпадений не может быть. Это роман — он и есть роман. Нет, главное, даже предок моего французского компаньона Виктора Марше оказался в той же самой усадьбе, где жили Алексей и Ирина! Смех! И его вы туда приляпали! И он принудил Алексея жениться на Ирине, чтобы он сам, Марше, мог овладеть сестрой Ирины, Жюли… Ой, ну просто плохой сериал какой-то.
— Плохой?! — не веря своим ушам, повторила Лидия.
— Да прямо караул, — с отвращением сказал Рощин. — Алексей провел с Ириной ночь. Они зачали сына, а на другой день Алексей был убит на дуэли с Марше. А Сташевский, за кого потом (ну какая глупость вся эта история с его похищением! Как все это надуманно!) выйдет Ирина, был на дуэли с Марше только ранен… А Жюли исчезла неведомо куда… Ну «Санта-Барбара», ей-богу!
— Вы что, смотрели «Санта-Барбару»? — удивилась Лидия.
— А что, кто-то ее не смотрел? — угрюмо буркнул Рощин. — Моя мать ни одной серии не пропускала, ну и я иногда… поглядывал на экран. Ее изругали все, кто мог, за нелепости, но это, на мой взгляд, просто шедевр по сравнению с вашим отчетом. Я ни одному слову поверить не могу, понимаете? Как это говорил Люк Бессон: «Не верю!»
— По-моему, это Станиславский говорил, — пробормотала Лидия, которая тоже не верила — своим ушам.
— Да какая разница?! — раздраженно передернул плечами Рощин.
— Нет, ну в самом деле, никакой, — покорно согласилась Лидия.
— Ну признайтесь, Лидия Артемьевна, вы просто все это сочинили. Ведь ничего документально не подтверждено, вы не приложили ни одной архивной копии, вообще ничего. Авантюризм чистой воды! Честно говоря, я вообще не знаю, за что тут должен платить. — Рощин раздраженно пожал плечами. — Если бы я хотел не родословную, а дамский роман, я бы заказал его этой, как ее… ну, у нас в Нижнем писательница живет… Алёна Дмитриева, вспомнил. У нее и то более достоверно получилось бы, чем у вас! Но там бы я хоть знал, что это — художественный свист, а вы… вы мне сознательно морочили голову! Короче, Лидия Артемьевна, давайте поступим так: я не стану требовать от вас возврата аванса, черт с ним, но основного гонорара платить не буду. Вы можете на меня обижаться, если вам угодно…
— Да не собираюсь я на вас обижаться, — пожала плечами Лидия. — За что?!
— Чччерт… — с досадой проворчал Рощин. — Как это все по-дурацки вышло… Я еще в прошлый раз, когда от вас уходил, думал: надо это прекратить. Надо забрать у вас этот заказ, нельзя путать деловые отношения и…
— И? — очень удивилась Лидия.
— И…
Рощин с силой стукнул кулаком в стенку.
— И то, что вы мне понравились. Понятно? Я хотел вас пригласить в ресторан, что ли… познакомиться как-то поближе, узнать вас получше… Ну и вообще… а получилось, что я для вас просто работодатель, который…
Он вдруг напрягся, глядя в глаза Лидии:
— Или… Или не только?..
Как они похожи. Как они похожи! Эти синие глаза, темные волосы, эти черты…
Так близко. И так недостижимо!
— Да нет, Алексей Васильевич, я к вам прекрасно отношусь, — сказала Лидия фальшивым голосом. — Но я предпочитаю устанавливать с клиентами сугубо деловые, официальные отношения.
Рощин даже покачнулся. Ничего подобного он, конечно, не ждал!
— Отлично. Как пожелаете. Так и договоримся. Всего доброго.
Он вышел… Дверь хлопнула. Через мгновение внизу раздраженно взревел мотор.
Рощин уехал.
— Вышиб дно и вышел вон… — пробормотала Лидия.
Да… интересный поворот событий, конечно. А может быть, зря она сказала «нет»?
Нет, не зря. Все-таки она была любовницей прапрапрадеда Рощина, а потому в его объятиях испытывала бы к нему слишком уж родственные чувства. А это, пожалуй, не способствует любовной пылкости.
Так что — однозначно нет!
Как говорится, не судьба…
Эпилог
МОСКВА, 2 CЕНТЯБРЯ 1814 ГОДА
Моя дорогая, моя ненаглядная кузина!
Пишу тебе, чтобы поздравить с рождением сына, этого милого ангела. Какое счастливое событие! Благодарение Богу, что здоровье твое и маленького Алексея хорошо, что ты благополучна после столь тяжелых родов. Не могу передать, что я ощутила, когда узнала, что ты назвала ребенка этим святым, священным для меня именем! Впрочем, это имя священно и для вас. Я помню, на вашей свадьбе Василий сказал, что отныне все старшие сыновья в его роду будут непременно зваться только так — в честь моего обожаемого покойного супруга и его старшего брата, — но все же могла родиться девочка… К счастью, сын, сын у вас, и на свете появился новый Алексей Васильевич Рощин. Я желаю ему сделаться таким же красавцем и молодцом, каким был его покойный дядюшка. Хочется только верить и надеяться, что век его окажется длиннее, что он и сам станет отцом многих сыновей и дочерей и продолжит ту традицию, которая основалась с его рождением.
