Василий Сахаров - Имперская окраина
Лейтенант Квист ждал моего сигнала и был готов. Не успели ещё вражеские чародеи и воины осознать, что их предводитель, тело которого медленно сползало с боевого лося, погиб, как моя конница сорвалась с места и, набирая скорость, понеслась на них.
– А-а-а! Круши-и-и! – перекрывая топот копыт, несётся к небесам боевой клич дружинников.
И, дотянувшись до головы стоящего передо мной сохатого, развернув клинок плашмя, я бью его по голове. Не привыкшее к такому обхождению умное животное рывком отскочило в сторону, скинуло тело Дазза, развернулось, издало обиженный рёв и помчалось к своим собратьям. А меня захлестнула волна дружинников, и я рванулся за ним следом.
Пара-тройка секунд – и я уже среди врагов. Подъём на стременах. Взмах! Удар! И мой ирут валит первого за сегодня противника. Ярость и бесшабашное веселье заполнили меня изнутри. Нанхасы, как я и предполагал, после смерти шамана растерялись и не знали, что им делать, а мы, наоборот, обрели дополнительный стимул и уверенность в себе. При этом, конечно, вражеские сотники, некоторые десятники и наиболее авторитетные чародеи пытались отдавать команды и руководить. Но их приказы были противоречивы, а рядовые воины устали не меньше нашего. Так что противник продержался недолго, минут пять, не больше. А затем, как только справа появились бросившиеся на северян оборотни, а слева штрафники, они побежали.
Помню, я с оттяжкой ударил одного из врагов в слабо защищённую спину. Тонкие чешуйки ламелляра пропустили клинок из метеоритного железа, и он врубился в позвоночник. Еле слышный хруст – и по руке проходит отдача! Я с трудом вырвал клинок из кости человека. Лось и его седок свернули куда-то в чащу и исчезли, а я встряхнул меч, огляделся и увидел, что вокруг меня только кеметцы. Где-то невдалеке, скрытые лесом, ругаются матом штрафники. За спиной – ламия, присутствие которой я ощущаю. Оборотни продолжают преследование северян. И в пределах видимости – ни одного живого врага.
Мы отбились, а нанхасы всё же сломались. И из этого следует, что мы будем жить дальше. Хм! Вне всякого сомнения, это очень даже хорошо. Да что там! Это просто замечательно!
Глава 19
Империя Оствер. Крепость Содвер. 17.12.1406
– Господа, не желаете ли примириться? – Голос герцога Гая Куэхо-Кавейра звучит несколько натужно, и мой сюзерен чрезвычайно серьёзен. Это и понятно. Впервые он выступает в роли судьи на поединке чести и, естественно, чувствует себя непривычно.
– Нет, – не раздумывая, отвечает на вопрос герцога мой соперник.
– Примирение невозможно, – говорю я и смотрю прямо в глаза противника, среднего роста широкоплечего крепыша в стандартном пехотном доспехе со щитом и кортом в руках.
После наших слов сюзерен должен дать отмашку и разрешить дуэль. Но он медлит. Пользуясь заминкой, я вспоминаю обстоятельства моей ссоры с человеком, которого сейчас собираюсь убить…
Вчера вечером мой отряд вышел к границе герцогства. Северяне, которые скопились вдоль наших полевых укрепрайонов, предприняли несколько пробных попыток прорваться в глубь имперской территории, убеждались, что мы начеку и, готовясь к решительному наступлению, ограничивались разведкой. Наше присутствие на линии фронта пока не требовалось, и все уцелевшие после рейда в Мёртвую Пересыпь воины, оборотни, маги, егеря и штрафники Картавого прибыли в полевой лагерь Северной бригады.
Расположились. Поели. Помылись. Я привёл себя в порядок, обсудил дела с ламией, которая посылала к Ферри Ойкерену оборотня с письмом, разъясняющим обстановку, и немного поспал. Потом отправился на доклад в крепость. Въехал за стены и здесь узнал, что герцог и барон Хиссар – в одном из острогов и вернутся через час, так что мне придётся подождать. Ну, можно и подождать, тем более что вскоре должен был состояться военный совет, а у меня имелась важная информация о намерениях противника, и при правильном подходе она просто обязана была принести нам победу. Поэтому я проследовал в центральный донжон Содвера, где на первом этаже в общей трапезной собирались благородные господа и командиры соединений, своего рода офицерский клуб, который никогда не пустовал. Мне хотелось погреться у камина, выпить горячего вина со специями, посидеть в тишине и покое и узнать местные новости, о которых мне не успели доложить прикомандированные к Северной бригаде тайные стражники Балы Керна. Настроение у меня было самое благодушное, а в душе царил сплошной позитив. Но продержался этот настрой недолго, ибо, оказавшись внутри, я стал свидетелем разговора, который заставил меня взяться за оружие.
В общем, я стою у тёмного входа, стряхиваю с себя снег, снимаю плащ и шляпу и прислушиваюсь к тому, что говорит сотник агнейских наёмников Илихха Корцвэ, один из тех, кто участвовал в налёте на арьергард вражеской армии. В бою он и его люди показали себя неплохо, и претензий у меня к ним не было. А то, что они не пришли в точку сбора, объяснялось тем, что противник слишком быстро очухался. Поэтому агнейцы самостоятельно отступили к границе и соединились со своими батальонами. Вроде бы рядовая ситуация. Однако по неизвестной мне причине наёмники были уверены в том, что я погиб, а мой отряд уничтожен. И они стали позволять себе лишнего. В приватных разговорах называли графа Ройхо нехорошими словами, а в кругу офицеров и местных дворян всячески выпячивали свои заслуги и делали упор на то, что я неумелый командир, который не слушал их мудрых советов и потому пострадал. Я об этом знал, тайные стражники ещё ночью доложили. Вот только значения данному факту не придавал, ибо мне пока было не до того, а лично я поганых слов от агнейцев не слыхал. А поскольку в крепости кроме герцога и его приближённых о моём возвращении никто не знал, то сотник Корцвэ, который стоял ко мне спиной, вёл себя как обычно.
Наёмник находился у камина. Вокруг него расположилось несколько молодых неопытных дворян из свиты герцога. Все серьёзные люди были со своими отрядами и на военный совет прибудут немного позже. Пользуясь тем, что рядом только молодняк, который не мог его одёрнуть, сотник расписывал свои подвиги и попутно поливал меня грязью:
– Так вот, господа, перед сражением я лично подошёл к графу Ройхо и сказал, что он поступает неосмотрительно. Необходимо было ограничиться обстрелом противника, а не ввязываться в серьёзный бой. Но граф поступил по-своему, и теперь его косточки догрызает дикое зверьё. Хотя всё может быть гораздо хуже. Если его взяли в плен, то в данный момент он выдаёт северянам все наши военные секреты.
– А вы уверены, что граф мёртв? – спросил сотника стройный семнадцатилетний брюнет в потёртом кожаном камзоле, барон Кетиль Анхеле.
Кстати, хороший, честный паренёк и достойный преемник Солэ Анхеле. Я его знал. Мы сталкивались пару раз у герцога, и в память о его дядюшке, который просил меня за ним присматривать, я негласно оказывал ему поддержку и пару раз через своих людей, инкогнито, помогал молодому человеку деньгами.
– Юноша, – Корцвэ свысока посмотрел на барона, – я начал воевать с нанхасами ещё тогда, когда ваши мама и папа даже не думали о вашем зачатии, и потому знаю, о чём говорю. Ройхо и его отряд не могли уцелеть, слишком много врагов за ними в погоню бросилось, так что – без вариантов. Граф поступил глупо, как самый настоящий баран, и погубил часть нашего войска, которое могло бы пригодиться на границе. Это вам говорю я, сот ник Илихха Корцвэ, имя которого ненавистно и памятно всем кочующим вдоль отрогов Агнея диким нанхасам!
Расслабленные поучительно-наставительным тоном сотника молодые дворяне промолчали и наёмнику не возразили. Все, кроме Анхеле, который, несмотря на свою молодость, кое-что в жизни уже видел, а потому сразу сообразил, что Корцвэ хоть и офицер, но простолюдин, который только что оскорбил благородного человека. И не просто какого-то там столичного аристократа, а земляка, северного владетеля и вассала герцога.
– Корцвэ! – Барон гордо вскинул подбородок и потребовал: – Немедленно заберите свои слова обратно!
– С чего бы это? – ощерился агнеец. – Я сказал правду, и отвечаю за свои слова! Или вы, барон, желаете вступиться за честь графа Ройхо? В таком случае я всегда к вашим услугам. Дуэли не запрещены, мы – не регулярная армия, а вы не мой наниматель. И если вы меня вызовете на поединок, то биться станем всерьёз. Однако предупреждаю, молодой человек, я опытней и сильней вас минимум вдвое, так что предлагаю забыть про этот неприятный инцидент и сделать вид, что ничего не произошло.
Формально сотник был прав. Поединки чести в сборном войске герцога Гая не запрещены. Они не поощряются, ибо у нас военное положение, но пара дуэлей за минувший месяц всё же состоялась: первая – до серьёзного ранения, другая – до смерти одного из противников. Учитывая, что наёмники, клинки которых необходимы герцогу, за своих офицеров стоят крепко, сотник понимал, что за убийство Кетиля Анхеле ему ничего не будет. Кроме того, Корцвэ знал о том, что многие местные дворяне недолюбливают графа Ройхо, и на то были причины: моя удачливость, сила, слава, влияние, богатство и близость к сюзерену. Всё вместе это возбуждало зависть «домашних» баронов герцогства Куэхо-Кавейр и немногочисленных представителей старых северных семей. Слушая рассказы моего троюродного братца барона Роберто Арьяна, который сидел у себя в замке и распускал обо мне грязные слухи, мелкие дворяне вели себя, словно подзаборные шавки, тихо скулили и подгавкивали недоброжелателям, но в драку не кидались. Так что, если бы я действительно погиб в Мёртвой Пересыпи, семейству Ройхо пришлось бы туговато, и суки вроде Корцвэ могли бы говорить за спиной моих братьев и друзей всякие гадости. Однако я жив. В мой адрес было озвучено оскорбление, и сотник должен был за него ответить. И единственное, что меня удерживало от немедленного вмешательства в ход беседы, – это желание посмотреть на реакцию Анхеле.
