Кирилл Клеванский - Колдун. Генезис
Не знаю какова на вкус ослиная моча, но думаю что не многим лучше этого продукта. По началу меня скрутило от рвотных позывов, но удержав жидкость в себе, я вскоре ощутил как голова проясняется, а звон все утихает.
— Благодать, — протянул я.
И ут же в мою сторону устремилось шесть алчных гляделок.
— Тут всем хватит, — я поставил склянки на стол и благоразумно отошел к кровати.
Ребята, с немыслимой скоростью вскочив на ноги, подлетели к зелью и повторили мои действия.
— Какая гадость! — ну прям таки хор Турецкого на выезде.
— Что это такое? — поморщилась Лейла.
Вспомнив состав этого пойла, я ажно передернулся.
— Лучше не знать, — просипел я. — Кстати, милые леди, не просветите нас по поводу недавнего собрания?
И тишина мне была ответом.
— Чо было вчера? — расшифровал я, для тех кто еще не вылез из танка.
— Тебе в красках описать, или так — короткую сводку, — усмехнулась Норман. Зря я ей лекарство дал. Когда она в болезненном состоянии, то почему-то у меня нервы себя зачастую лучше чувствуют.
— На твое усмотрение, — отмахнулся я.
— Ну сперва все было тихо и мирно, — начала рассказ заклинательница. — Потом, когда в комнате собралось уже человек пятнадцать, произошло что-то странное. Вернее Санта с Диргом что-то смагичили, и продемонстрировали всем «Настойку абсолютного веселья». Понятное дело никто её попробовать не решился. Поэтому бутылку отложили. А народ все пребывал. И вскоре нас там столпилось уже под две дюжины! Вот тут-то некий рыжий господин, а так же сильнейший маг столетия, слегка шабутной целитель и наемник-хам, решили опробовать эту настойку. В результате им стало так хорошо, что остальные решили что и они хотят…
Все это время мы с Диргом глубокомысленно кивали.
— Ты чего такого коладнул? — прошептал я.
— Что б я помнил, — шикнул на меня Дирг, и продолжил кивать.
В целом рассказ не особо пролил свет на прошлую ночь, но хоть приоткрыл некую завесу тайны.
— Интересно а откуда на стенах взялись эти рисунки? — протянул я.
— Рисунки? — переспросила леди Гийом.
— Ага, там линии какие-то и фигуры непонятные.
— Ах эти рисунки, — засмеялась девушка. — Так это вы с Сантой поспорили кто лучше танцовщиц с лентами нарисуют!
— И причем здесь танцовщицы? — нахмурился рыжий.
— Ну так одна из девушек запуталась в занавесках и так чудно пыталась освободится, — улыбнулась Лизбет.
Ага. Поверил я ей. Небось она сама эту девушку и запутала в них. Не знаю как, не знаю когда, но с неё станется.
— Удивительно еще, что никого не повязали, — заметил я.
Ребята продолжили по кусочкам восстанавливать события минувшей ночи, а стал собирать вещи. Сперва нашел чистую рубашку, так же некое подобие носков, портянки в светском обществе почему-то не котировались, штаны, портки. Вооружившись нехитрым полотенцем и мыльными принадлежностями, я направился на выход.
— А ты куда собрался? — с легким нотками подозрения в голосе, поинтересовалась Лейла.
— Да так, — пожал я плечами. — Хочу быть поближе к ванной комнате, когда даст о себе знать побочный эффект лекарства.
Девушки переглянулись и выбежали из номера с такой скоростью, что меня чуть в стену воздушной волной не отбросило. И уже через секунду было слышно как на первом этаже хлопнули парадной дверью.
— Ты же пошутил насчет побочного эффекта, — как-то неуверенно сказал Дирг.
— Конечно, — кивнул я и закрыл за собой дверь. — Он наступит лишь минут через двадцать.
Второй эта сохранился много лучше третьего. Здесь не было ни трещин, ни вмятин, даже не единого рисунка. Ну, оно и понятно. Веселились-то мы на третьем, и, возможно, на четвертом или на крыше. Кстати как я оказался в незнакомом номере с незнакомой девушкой тоже еще выяснить надо. Хотя. Ну его, как будто у меня проблем других нет.
Закинув полотенце на одно плечо, а ботфорты на другое я зашагал к ванной комнате. Время (для выходного) было еще ранняя и в умывальне я не встретил ни единой живой души. Скинув одежду я пододвинул деревянную скамейку и налил в бадью холодной, даже морозной воды. Расстегнув коричневый мешочек высыпал туда зеленый порошок и хорошенько размешал. Вскоре вода вспенилась и, что неожиданно, приобрела некий фиолетовый оттенок. До мочалок здесь еще не дошли и вместо них использовали вымоченную в растворе солому. Скажу вам честно, моет она фигово, а вот кожу сдирает только так. Так что вскоре на пол стала стекать не только вода но еще и капельки крови. Тело неумолимо жгло, ноя не спешил остужать его. К средневековому умыванию, как и любому другому делу надо подходить с пониманием.
Растерявшись до красна, я взял другой мешочек и вытащил оттуда пригоршню очередного порошка. Раскатав его в мокрых руках я получил несколько комочков которыми и вроде как намылился, хотя это скорее походило на валяние в грязи. И уже после этого, задержав дыхание, вылил на себя десяток литров ледяной воды. Для чего такие премудрости? Ну, если вы никогда не пользовались такой мочалкой, то вам не имеет смысла объяснять что такое язвочки по всему телу. Кстати, эти самые мыльные принадлежности стоили здесь столько, что не стоит удивляться почему в деревнях пахнет как в хлеву. За набор, который умудрился растянуть на целых полтора сезона, было выложено целых семь золотых. Поистине баснословная цена за парочку порошков и прочего.
Покончив с водными процедурами я переоделся в свежую одежду, тщательно почистил зубы и принялся за стирку. В принципе можно было отнести вещи в прачечную, но честно говоря я этого не понимал. Когда рядом с тобой «халявная» вода, и когда руки растут из плечей, зачем платить целых три серебряника? Вооружившись скаткой и дощечкой я принялся полоскать белье. Мое глубочайшее уважение всем женщинам прошлого. Такая стирка это сущее наказание. Порой я начинаю сомневаться, что проще — воевать или следить за древней избой? Возможно ответа на этот вопрос попросту не существует. Потратив примерно пол часа я выстирал всего одну рубаху и одни штаны. До треска выжав их, я еще некоторое время провел в этом помещении, а потом отправился в обратный путь.
— Посторонись! — кричал знакомый голос.
Так и есть. Из-за поворота выбежал рыжий, а уже спустя мгновение скрылся за дверью ближней кабинки. Хмыкнув, я переложил белье в другую руку и скорым шагом почапал по коридору.
Больше, по дороге к номеру, мне никто не встречался. Оно и понятно. Многие еще не вернулись, а другие еще не проснулись.
Отварив верь я взял лежавшую рядом бечевку и две длинные палки. Распахнув оконные створки, я по хитрому закрепил брусья на подоконнике, и намотал на них бечевку. Развесив на импровизированной вешалке. Оставив вещи плавно качаться на ветру, я вернулся к делам насущным.
Времени на столовую у меня не было, поэтому сварганив на скорую руку десяток бутербродов, я завернул их в салфетки и убрал в сумку. Следом туда попал термос с кипятком и самодельное кофе. Дневник я бережно убрал в крайнее отделение, что бы не дай бог что. Оглядев свой нехитрый комплект настоящего чертильщика, я вздохнул и отправился на выход. Сегодня придется пойти длинным путем, все же прыгать через белье это уже просто глупо.
Подойдя к выходу я потянулся к ручке, но та, внезапно провернувшись, сама открыла дверь.
— О, — кажется рыжему уже легче. — А ты куда собрался?
— Все туда же.
— Опять халтурка? — догадался друг.
— И она тоже, — кивнул я. — Ну, до послезавтра что ли?
— Ага.
Мы пожали руки и разошлись. Я отправился в библиотеку, а Гийом готовится к балу.
Спустившись вниз по скрипучей, пропахшей чернилами и книгами лестнице, я привычно поздоровался со старичком и вышел на улицу. Легкий ветер бодрил. С наслаждение втянув свежий воздух, я поправил сумку на плече, и напевая задорный мотив встал на тропинку ведущую к библиотеке.
Я уже столько раз рассказывал про этот путь, что более не стану заострять на нем внимания. В конце концов, пройдя сто раз по одной дороге, она сольется в один расплывчатый образ — пустое направление. Так же было и со мной.
Для меня уже давно стали обыденностью и сверкающие заклятия, вылетающие из ближайших кустов. И бесконечная суета вечно спешащих студиозусов. И частые взрывы, доносящиеся со стороны полигонов. Некая сказка, которая раньше присутствовала в этом месте, ушла, оставив за собой след из приятных воспоминаний. И это правильно.
— Раз, два! Левой, правой!
Я еле успел притормозить. Прямо предо мной пронеслась, точнее проползла, колонна студиозусов. Измученные, с тупыми, блеклыми глазами, эти овцы плелись за своим пастухом — Капралом.
— Швыче ногу, резвее шаг! Я научу вас как жизнь любить! Раз, два! Раз, два! — кричал Милфорд, бегущий спиной и внимательно наблюдавший за своим стадом.
