Рысюхин, налейте для храбрости! (СИ) - "Котус"

Пока я разглядывал улов — «рыбные братья» сплели свою сеть и начали первый проход, в поисковом режиме, но при шаге следования нитей полметра ничего не нашли, что было странно, поскольку мощные волны воды откуда-то приходили.

— Он за гребнем, что вдоль русла идёт, прячется!

— Да где там спрячешься, тут гребня-то того…

— Глубина я пяти метров до трёх уменьшается — два метра высота, там ты стоя спрячешься!

После нескольких минут споров Семёны решили пройтись сеткой для выявления рельефа дна, и сделали настоящее открытие:

— Да там ямища! За гребнем-то!

— Ого, семь метров глубина, с трёх, за полметра ширины!

— Ага, канава два с половиной метра, а потом опять — четыре с половиной и всё ровное, как ни в чём не бывало.

— В этом окопе можно стоя на спине коня спрятаться! Давай там пройдёмся поиском!

Видимо, монстр почувствовал поисковую сеть раньше, чем сеть — его, и животному это не понравилось, поскольку ближе к середине реки возник мощный всплеск и пошли круговые волны. Офицеры это тоже заметили:

— Вон он, там! Давай силовую, пока не ушёл!

— Завожу от того берега!

Силовая сеть не понравилась монстру ещё больше, бурун пошёл вдоль реки вверх по течению.

— По канаве идёт, вниз заводи!

Если зверюга идёт на глубине шесть-семь метров, но при этом на поверхности виден бурун — то какого же он размера и с какой мощью прёт⁈

— Есть! Держу! — Прощукин даже присел, словно сеть в руках была физической и его дёрнуло в сторону реки.

— Подхватил!

Даже с новыми силами и новым уровнем владения заклинанием битва продолжалась больше десяти минут! Как я понял из отрывистых реплик магов — труднее всего было «перекинуть» будущий улов через гребень, но тут он сам им помог, выпрыгнув в воздух. Там он даже на какое-то время обрёл свободу, поскольку сеть нормально «работала» только в воде, в крайнем случае — на её поверхности. Зато при приводнении его ждала более густая и прочная снасть, но он и её продавил, уйдя в воду почти полностью. Я только и успел заметить, что зверюга здоровенная, тёмная и вроде как толстая. Но прапорщики оказались к этому готовы и вытолкнули рыбу на поверхность, заодно перевернув на спину. Многие рыбы в таком положении впадают в состояние, близкое к кататонии, но не этот монстр, который хоть и стал более вялым, но не перестал дёргаться. Более того, недалеко от берега он дёрнулся, изогнувшись дугой, в попытках перевернуться на брюхо, и это ему даже удалось! Но Подлещиков, воздушник, дёрнул рыбу на себя своей стихией, но немного недотянул из-за размеров и веса рыбины, которая упала так, что на берегу оказалось метра полтора — и почти всё это одна голова! Прощукин попытался заморозить воду вокруг монстра, чтоб обездвижить его, но — тщетно, речной обитатель одним мощным движением разметал ледяную корку. Только это дало время Семёну Потаповичу закончить заклинание молнии, ударившее в голову монстра.

Рыба дёрнулась и за мгновение замерла, и тут я совершил то, чего по здравому размышлению делать не стоило. Выхватив меч, я прыгнул с мостков на добычу! Улов был похож не то на сома, не то на налима со здоровенной пастью и чем-то, похожим на кавалерийскую кирасу на передней части туловища. Вот между этой кирасой и головой я и воткнул клинок, направив его вертикально вниз по центру тела рыбы. Укреплённый моей магией меч, погрузившись сантиметров на двадцать пять-тридцать уткнулся в какое-то препятствие, изогнулся немного, но выдержал и прошёл дальше. Было ещё два или три толчка, словно остриё пробивало что-то, пока не погрузилось в плоть речного монстра по самую гарду. Сом, или как его, дёрнулся так, что меня отбросило на берег метра на два, и затрясся мелкой дрожью, от которой вода около тела словно закипела.

После пяти-шести секунд конвульсий монстр замер, а я почувствовал еле заметную, но всё же волну силы. Поразительно — при моём уровне от твари-нулёвки! Сильна была зверюга! Мы сидели на помосте, глядя на рыбу у наших ног, охваченные какой-то странной слабостью и, как ни странно, умиротворением.

— Хорошо, что крови почти нет. Кто знает, что могло бы приплыть на её запах!

— Это сверху нет. Меч, похоже, прошёл насквозь — как знать, сколько там снизу натекло?

— Вытащить бы повыше…

— Ага, сейчас, только посидим минут десять — вымотал он нас, скотина эдакая.

— Жить захочешь — не так расстараешься.

В этот момент сверху, с обрыва, раздался голос Фёдора:

— Ваша мил… Ого! Кто это, ваша милость⁈

Да, я просил его прийти через часик с тележкой, улов увезти. Но тут, чувствую, тележкой не обойдёшься. Тут грузовик нужен, и как бы не пришлось за трёхосником посылать.

— Спускайся сюда, не хочу орать! — Ответил я Силантьеву младшему и повернулся к офицерам. — Но что, господа, кто желает увековечить своё имя в названии нового вида изнаночных монстров?

— С нашими фамилиями рыб в нашу честь лучше не называть, смешно и нелепо получается.

— А если по именам? Семёновский сом, а?

— У всех будет ассоциация с Семёновским полком, ну их, этих задавак гвардейских! А может, в честь владельца этих мест?

— Если всю живность в честь себя, любимого, называть начну — через месяц стану посмешищем на всю Империю. Как только в каталогах Гильдии количество таких названий за сотню перевалит. Нет уж, обойдусь.

— Просто панцирным сомом эдакую зверюгу называть тоже не интересно, хочется, чтобы что-то особенное было.

— А давайте по названию реки? Как там мы решили её назвать — Умбра? — подал идею Семён Прощукин.

— Умбрийский панцирный сом? Годится, если никто не против!

Никто против не был, и название утвердили, а тут и Фёдор спустился. После охов, ахов и восторгов я переключился на отдачу распоряжений.

— Так, Фёдор, ты автомобиль водить умеешь же?

— Нет, ваша милость, откуда мне?

Кхм… Вот так и накрываются великие планы не скажу, чем именно.

— Батька мой — он умеет, в армии научился, а я — нет, зачем оно мне?

— Ага. Значит, случай внимательно. Тележку оставляешь здесь, никто её не съест и не украдёт. Идёшь в форт, находишь отца. Он пусть садится в мой фургон, вот ключи, и едет в мастерскую. Там от моего имени пусть потребует сто метров троса — у них есть новая бобина, сам видел, с двумя крюками. Также пусть возьмёт старую полуось бракованную. И колесо от одного из грузовиков, что сегодня пригнали, без резины. Ещё два домкрата реечных и кувалду на восемь кило. Запомнил или записать?

— Да что тут запоминать, ваша милость? Мать, когда в лавку в город отправляет — в пять раз больше всего называет, да с комментариями и описаниями. И попробуй что-нибудь забыть, ага! Всё запомнил и как есть перескажу!

— Отлично. Сам седлай хоть коня, хоть велосипед, дуй в трактир, в «Прикурганье». У корчмаря моим именем потребуешь мобилет для связи с Егором Фомичом, пусть сам вызовет. У главного управляющего попросишь пригнать сюда или грузовик, или хотя бы пикап, в любом случае — с лебёдкой для груза. И пусть прихватит с собой журналиста из районной газеты с фотографом. Потом вернёшься сюда — или с отцом, или своим ходом, как получится. Всё, иди! Особо бежать не надо, но и не тяните там.

Озадачив подчинённых, стал вместе с прапорщиками думать, как вытащить рыбу из воды, а то и правда — мало ли, кто на запах крови приплыть может? С одной стороны — лучше узнаем опасности реки, с другой — как бы они нас не узнали. На вкус…

Сеть, которой выловили сома, не подходила — она, как уже мне напомнили, только в воде нормально работает. Попытка вынести на берег волной провалилась — Прощукин не мог создать достаточно высокую и широкую, чтобы поднять разом всю тушу, а работать только с хвостом и серединой было бессмысленно: тяжёлая башка, лежащая на песке, и врубившийся в берег, так сказать — горжет кирасы, отлично работали тормозом. Да и мой меч, который во время судорог рыбы заклинило между костями так, что не вытащить, тоже не способствовал облегчению задачи, пуст и ушёл в песок, учитывая размеры рыбы, от силы сантиметров на пять — десять.