Исполняющий обязанности (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Я посмотрел на одного инспектора, потом на второго и спросил:

— Итак, господа, я вам изложил свои соображения, настал ваш черед.

Кажется, оба инспектора были слегка разочарованы. Они что, ждали от меня имен и адресов? Но обещание есть обещание.

— Мсье Кусто, ваши мысли совпадают с нашими разработками, — сказал Субреж, уже почти не утаивая свою принадлежность к тайной полиции. — За покушением на вас стоит генерал Туркул — один из помощников барона Врангеля. Карнаух, ныне покойный, числился при штабе Врангеля, но в последнее время он сблизился с Туркулом. А тот два месяца назад получил разрешение МИД на проживание в республике.

Туркул значит… Тоже, та еще сволочь. Он же умудрился после Второй мировой войны избежать веревки, хотя заслуживал. Туркул из «дроздовцев», из самых, на мой взгляд «отмороженных» белогвардейцев. Непримиримых, то есть.

«Дроздовец», заработавший генеральские погоны в двадцатом, потом жил в Болгарии. А там, вместе с коллегами, подавлял восстание болгар. Насколько помню, Миллер его исключил из РОВС за интрига. А здесь, стало быть, претендует на первые роли.

И кто же вы, мсье Субреж? Вероятно, за вами стоит Второе бюро Генерального штаба Французской армии. Что-то вроде нашего ГРУ. Им положено присматривать и за недружественными армиями, да и за дружественными тоже. Представляют ли остатки армии Врангеля опасность для Франции? Разумеется, нет. Да и для нас они уже не опасны. Но все равно, пока существует некая организационная структура, армия остается армией. Имеется иерархия. Это как кадрированные части во времена СССР. Будет приказ — на месте невнятных «военных городков» в райцентрах, где имеются лишь склады с обмундированием и оружием, автопарк, и где слоняется десяток прапорщиков и рота солдат, будет развернут батальон, а то и полк. Другое дело, что у армии Врангеля нет ни опорных баз, ни вооружения, а самое главное — денег.

— Туркула и прочих, кто из Турции сюда приехал,лучше всего депортировать, а остальным разрешения не давать, — сказал я и тут же поправился: — Но я не могу давать советы правительству Франции. Впрочем, — посмотрел я в глаза «инспектора из Амьена», — если мы сделаем запрос на его депортацию в Россию, вы выполните нашу просьбу?

Инспектор лишь пожал плечами. Понимаю, что никто Туркула не депортирует, проси мы два раза. И соглашения взаимную выдачу преступников у нас нет, да и не является бывший генерал гражданином Советской России. Но французы, боявшиеся наплыва эмигрантов, теперь подумают — а стоит ли вообще давать разрешение на въезд всей этой «золотой роте»? Врангелю, Кутепову и иже с ними. Пусть себе сидят в Турции.

Глава 24

Инспектор из Второго бюро

«Инспектор из Амьена» посмотрел на моего «участкового а» и Левин поднялся с места:

— Прошу прощения, господа, должен вас покинуть.

Как я и думал, главный разговор еще впереди. Любопытно, о чем собирается поговорить сотрудник Второго бюро с советским полпредом? Или он хочет поговорить не с ним, а со своим коллегой из Москвы? Такое тоже возможно.

— Итак? — посмотрел я прямо в глаза полковнику.

— Мсье Кустов, вы хотите получить дипломатический скандал? — напрямую поинтересовался «Субреж».

— Скандал? — переспросил я. Пожав плечами, сказал: — Какой же дипломат желает скандала? Я занимаю пост полпреда всего месяц, а меня уже дважды вызывали на набережную д’Орсе и заявляли протесты. С точки зрения дипломатии — это плохо.

— А что произойдет, если на набережной д’Орсе узнают, что под личиной посла скрывается заместитель Дзержинского?

Признаюсь, хотя и я говорил сам себе, что готов к тому, что меня все-таки «вычислят», но на самом-то деле я этого не хотел. И, даже если вы чего-то ждете, то все равно стараетесь себе внушить, что этого никогда не произойдет.

— А я — заместитель Дзержинского? — почти искренне удивился я. — Скажу вам официально — заместителем Председателя ВЧК я не являюсь. Если вам кто-то о том сказал — это либо чья-то провокация, либо чья-то безответственная ложь.

Вообще-то, следовало встать и уйти, продемонстрировав протест против гнусности, но я оставался сидеть. Нет, сидеть так просто нельзя. Сделал вид, что все-таки ухожу, вот только кофе допью.

— М-да, — грустно вздохнул я, рассматривая каплю коричневой жидкости, оставшейся на дне чашки. — А я так искренне рассчитывал, что Левин мне расскажет что-то про покушение на меня. А оказывается, я стал жертвой полицейской операции. — Поставив-таки чашку на стол, жестом позвал официанта, чтобы тот принес счет. — Я считал инспектора порядочным человеком, а теперь мне придется направить свой протест министру иностранных дел и министру Маррану.

— Подождите, мсье Кустов, — слегка растерялся «амьенец». — Почему вы решили, что здесь замешана Сюрте?

— Простите, вас лично я не знаю, а то, что вы из Амьена, услышал от мсье Левина. А вот инспектор Левин трудится в сыскной полиции. Кому же я должен подавать протест?

Он что, рассчитывал, что я так сразу и «поплыву»? Если это не провокация, то мне бы хотя бы узнать — кто меня сдал? И ты мне сам должен рассказать, без намеков.

— Подождите, Жак здесь совсем не причем, — еще раз попытался остановить меня «инспектор».

Вот здесь интересно. Если «амьенец» действует от имени той конторы, о которой я думаю, то ему бы должно быть плевать — какие последствия постигнут инспектора. Но тут, похоже, все построено на личных связах. А вот это уже кое-что. Лжеинспектор не хочет, чтобы его приятель или знакомый получил разнос. Стоп. А они не родственники-ли случайно? Чем-то похожи.

— Тогда, господин Субреж — карты на стол — потребовал я, а потом поинтересовался: — А настоящий Субреж, наверное, пожилой дядька, который хочет на пенсию?

— Нет, ну что вы. Субрежу еще нет сорока, до пенсии ему десять лет, — ответствовал Лжесубреж, потом спохватился: — Позвольте полюбопытствовать — в чем я ошибся?

Типа — в чем твой прокол?

— Следовало действовать строго официально, — подсказал я, не акцентируя внимание на свежем воротничке и прочем. — Инспектор из Амьена, получив запрос из парижской полиции, сочинил бы бумажку, что он про собственность Маклакова ничего не знает, отправил бы отписку в Париж, а не стал бы развивать бурную деятельность. Похищены какие-то бумаги, о которых в Амьене ни сном, ни духом? Зачем ему взваливать на себя лишний груз? А вот военная разведка вполне могла использовать ситуацию как повод для беседы с советским посланником. Или для провокации. Логично?

— Вот тут вы правы, — кивнул «инспектор». — Повод был уж очень хорош. Но согласитесь, мне удалось добиться встречи с вами?

— Вы могли бы просто позвонить, представиться, — улыбнулся я. — Я бы встретился с разведкой, или контрразведкой? просто из любопытства. Мне называть вас по-прежнему — инспектор? Подозреваю, что вы имеете звание не ниже бригадного комиссара.

— Нет, вы мне льстите. Пока только полковник.

Я немного расстроился. Вообще-то, к дипломату высокого ранга, вроде меня, могли бы подвести и генерала.

— Что ж, я вас внимательно слушаю, — предложил я. — Кто вам дал основания считать, что я заместитель Дзержинского? И как это связано с покушением?

Полковник военной разведки немного подумал. Видимо, просчитывал варианты вопросов и ответов. Потом все-таки начал:

— Мое направление — армия России. Во время войны мы сотрудничали с вашей разведкой против бошей и австрийцев. Во время вашей междоусобицы мы контактировали с теми коллегами, которые сражались против вас. Наши коллеги, да и мы, скрывать не стану, считали, что действуя объединенными усилиями, мы можем добиться большего. После того, как генерал Слащев произвел переворот, сместил своего прежнего начальника и занял место Крымского диктатора, некоторые связи были утеряны, но кое-что осталось.

Хм… А ведь я начинаю догадываться, кто из коллег полковника, с которыми он поддерживал (да и ныне поддерживает связь) мог меня сдать. А ведь я относился к этому человеку с уважением. Да и он как-то спасал мне жизнь. Но это только мои предположения.