Леонид Сидоров - Демон поневоле
– А что, неужели и в твоих далеких северных краях стало о нем известно? – искренне удивился раджа.
– Конечно, известно, – задумчиво ответил Алексей.
«И о нем, и о многих других, которые еще будут. Только вот я не всех знаю и помню не обо всем. Совсем мне здесь все мозги запудрили. Выходит, никакое это не будущее, а самое настоящее прошлое. Македонский еще лет за триста до нашей эры тут со своими архаровцами прошелся. Это я помню более-менее точно. Историчка тогда мне всю плешь проела. А как же тогда древние ядерные взрывы? В школе про них точно ничего не было. Ладно, спишем это на мою общую историческую безграмотность. А может, про подобие взрывов что и было, да только я не обратил внимания. Вон сколько лапши нам в прессе в начале девяностых навешали, не всему же можно было верить!»
– А как давно это было? – на всякий случай уточнил, желая точно определиться со временем.
– А еще при самом магарадже Чандрагупте. Это дед нашего великого магараджи Ашоки, – небрежно ответил Вишал.
«Ага, а вот так оно, конечно, будет значительно яснее», – мысленно чертыхнулся Алексей.
– Прости меня, о Вишал, но я прибыл издалека и не знаю имен прежних правителей. Сколько лет прошло с того вторжения?
Раджа задумался, шумно отхлебнул чайку и, устремив глаза в потолок, беззвучно зашевелил губами, поочередно загибая унизанные перстнями пальцы.
– Да вот уже скоро лет девяносто будет, – выдал он итоги подсчетов.
– Девяносто…
Ухватив сразу несколько тающих во рту сладких творожных шариков, Алексей медленно пережевывал вкуснятину, задумчиво глядя в пространство.
«Ну вот, словно живого родственника здесь повстречал. Вот уж чего никак не ожидал. Значит, сейчас примерно двухсотые года до нашей эры, с чем я себя, собственно, и поздравляю».
– А потом в одном из сражений он еще был ранен стрелой в грудь, но выжил? – Алексей решил определиться наверняка.
Вишал утвердительно промычал с набитым ртом. Отхлебнув глоток горячего чаю, вдохновенно продолжил:
– Это случилось с ним уже в землях маллов. Они укрылись в хорошо укрепленном городе. Аликосудар сам повел на штурм половину войска. Первым поднялся на городскую стену по лестнице, но она обломилась под тяжестью его воинов, и он остался на крепостной стене всего с тремя телохранителями. Маллы закричали от радости и стали метать в него снизу дротики, а с башен обстреливать из луков. Тогда он спрыгнул со стены вниз в город и укрылся от стрел за деревом. Увидев это, маллы решили схватить его, но он стал яростно отбиваться мечом и метать в них камни. Один из раненых маллов рассвирепел и выстрелил в него из лука почти в упор. Стрела была тяжелой и в два локтя длиной. Она пробила панцирь над правым соском и глубоко вошла в легкое. Аликосудар закричал от боли, но продолжал отбиваться, истекая кровью, пока не лишился чувств. Увидев падение повелителя, воины бешено взревели и перебили всех жителей города, не пощадив ни женщин, ни детей.
– А как же тогда он смог выжить с таким тяжелым ранением? – оторопело спросил Алексей.
Раджа молча пожал плечами и вопросительно посмотрел на Садхира.
– У него был очень хороший врач, – тихо продолжил рассказ старик. – Это был Критодем с Коса. Как стало известно после того боя, у Аликосудара было действительно пробито легкое, потому что из раны с хрипом выходили кровавые пузыри воздуха. Тогда Критодем вначале обломал древко стрелы, а потом разрезал рану на груди Аликосудара и вытащил наконечник. По слухам, он был в три пальца шириной и четыре пальца длиной. Воины были подавлены и думали, что Аликосудар умирает. Чтобы поднять их боевой дух, он уже через семь дней сумел сам сесть на коня и показался живым своим людям. После этого народ маллов покорился Аликосудару.
Когда Садхир закончил рассказ, Вишал шумно вздохнул и торжествующе оглядел окружающих.
Алексей удовлетворенно кивнул в ответ. «Ну, таких деталей я, конечно, не знал, но про ранение Македонского во время его возвращения домой помню точно. Похоже, его личный врач был суперкатегории, раз смог буквально на коленке в полевых условиях и без антибиотиков всего за неделю поднять на ноги раненого с перфорацией правого легкого и обильной кровопотерей. Честь и хвала тебе за это, Критодем! Кстати, имя какое-то греческое. Ну а то, что пациент потом быстро загнулся от малярии, это уже не вина врача. Кремами от комаров надо было активно пользоваться, книжки в детстве про Бармалея читать вдумчиво и вдоль по Африке не ходить. Кстати, а хинное дерево тут растет или в другом полушарии? И как оно вообще выглядит? Вот уж действительно, никак не угадаешь, что может здесь пригодиться. А если взглянуть на все случившееся со мной серьезно, то становится даже немного жутковато. Вот только вдуматься: прямо сейчас я запросто сижу за одним столом с людьми, живущими за две сотни лет до начала нашей эры, и плюшками балуюсь. А они даже и не подозревают об этом, ну, кроме Садхира, конечно. Хотя чего это я вдруг так обрадовался? Впрочем, положа руку на сердце, нужно честно признать, что здесь все складывается для меня в целом неплохо…»
Глава 32
К позднему вечеру седьмого дня после землетрясения наконец-то вернулись долгожданные родители Ашока. Алексей даже из своих покоев услышал, как радостно во все горло кричит малыш.
Чувствуя некоторое волнение, наспех оделся и степенно вышел во двор. Слуги суетились, словно муравьи, быстро разгружая многочисленные повозки.
Садхир и Лалавати c умилением наблюдали за Ашоком. Крича что-то восторженно-неразборчивое, малыш прыгал на шею к родителям.
Алексей встал немного позади Садхира, с интересом разглядывая прибывшую супружескую чету.
Суман, высокий сухощавый мужчина, с аккуратно подстриженной бородкой с первыми нитями седины, весело покружил заливисто смеющегося сына на руках и бережно опустил на землю.
– Идем, – приобняв супругу Савитри, миловидную счастливо улыбающуюся полноватую женщину, вместе направились к дому.
Сравнивая семейное сходство, Алексей машинально отметил, что внук больше похож на деда. «Впрочем, удивляться не приходится. Мама тоже всегда говорила, что я вылитый дед. Такая же каланча под два метра ростом. Похоже, наследственность берет свое через одно поколение. Наверное, именно поэтому бабушки-дедушки души не чают в своих внуках и внучках – видят собственное маленькое продолжение».
Садхир дождался момента, когда улыбающаяся супружеская пара подошла совсем близко, и медленно повернулся, торжественно указывая на Алексея:
– А вот и наш знаменитый иноземный целитель Алахей, о котором я так много писал вам.
Алексей встревоженно вскинулся. Проницательный старик мгновенно догадался, что могло так взволновать ученика, и успокаивающе улыбнулся.
«Значит, про мое истинное появление они ничего не знают», – облегченно вздохнул Алексей.
– А это родители нашего непоседы, Суман и Савитри.
Отец Ашока неожиданно стал очень серьезным. Молча прижал правую руку к груди и коротко поклонился вместе с повторившей поклон супругой.
Алексей учтиво склонился в ответ.
– А теперь в дом! – просиял дед.
Совместный ужин прошел очень быстро. Супруги вяло поели, было видно, что они очень устали. Поняв это, Садхир быстро свернул все расспросы и благоразумно перенес их на следующий день.
Утром к традиционному обходу больных присоединился и Суман. Викрам уже смог самостоятельно вставать с кровати и даже тихонько ходить. Жуткие синяки на лице и груди заметно поблекли.
После взаимных восторженных приветствий и расспросов все вместе решили дождаться традиционного визита Вишала, которому явно было скучно без привычной компании, что, в общем-то, было понятно. После бурной столичной жизни выбор развлечений в деревушке кажется весьма небогатым, а погрязший в непривычных хозяйственных делах по организации ремонта разрушенного дворца раджа находил хоть маленькую, но отдушину в общении с привычным кругом друзей. Женщины к такому сугубо мужскому времяпрепровождению категорически не допускались. Как следовало из местных обычаев, эмансипации в современном понимании этого слова здесь в принципе быть не могло. Конечно, слабый пол холили, лелеяли и оберегали, но многие вещи оставались для них табу.
Когда Алексей еще в первые дни замечал заслуживающих внимания местных дам, то сразу ощутил, каково это – быть горячим кавказским парнем где-нибудь в российской глубинке. Только теперь все было с точностью до наоборот. Местные бравые парни хищно раздували ноздри, заметив совершенно безразличный взгляд Алексея, устремленный сквозь их дражайшую половину, поскольку, очевидно, подозревали чужака в намерении массового обесчещивания девушек всех окрестных деревень кряду.
«Как будто снова в армию попал», – криво ухмыльнулся Алексей, вспомнив затворническую жизнь в медвежьей глухомани во время прохождения военной службы.
