Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)
Как следовало из объяснений почтенного историка, еще скифы применяли такое вино, давая его преступникам перед казнью. Дабы те спокойнее принимали неизбежное. Именно тогда и появилось это название 'вино забвения'.
- И вот этот поц....
Трудно сказать, что именно случилось дальше. То ли деятельная натура господина Дрона не выдержала горестных семитских спекуляций, то ли догрызенная, наконец, свиная нога удовлетворила уже его аппетит - сейчас никто и не скажет. Но, как бы то ни было, последний глоток из кувшина в сопровождении сытой депутатской отрыжки и громкого хлопка по столу мгновенно остановил цветистый поток доцентского красноречия.
- Займемся делом, джентльмены, - важно проговорил олигарх, жестом фокусника извлекая нечто из-за пазухи. При дальнейшем рассмотрении нечто оказалось миниатюрной пилой, сантиметров пятнадцати длиной. - Металлокерамика! Здешняя дрянь, по недоразумению именуемая железом, этому монстру на один зуб!
Буквальным подтверждением этого тезиса стал павший в неравной борьбе наручник капитанской цепи. Еще через пять минут от оков был освобожден и господин Гольдберг. Впрочем, о свободе думать было еще рано. Тщательно исследовав дверь их темницы, Капитан вынужден был констатировать полное отсутствие даже намека на какую-либо замочную скважину.
- Ну да, ну да! Если нет разницы, зачем платить больше? - неизвестно кому задал вопрос олигарх. - Ведь крепкий засов с наружной стороны двери предотвратит незапланированный выход из камеры ничем не хуже, нежели сейфовый замок фирмы "Lebtig", чья продукция м-м-м... была удостоена золотой медали на всемирной выставке в Вене!
Задумчиво промурлыкав сей незатейливый рекламный тезис, господин Дрон хищно улыбнулся. Любой владелец ресторана или овощебазы с Заводского района, случись ему здесь оказаться, тут же признал бы в почтенном депутате того самого Капитана, что держал в страхе Божьем весь район в середине девяностых.
- А и ладно. Тем хуже для тех, кто за нами придет! - В подтверждение своих слов Капитан аккуратно перегрузил остатки трапезы на соседний столик. Затем взял опустевший предмет тюремной меблировки и молниеносным движением шарахнул его об стену. Нет, господа, возможно стол двадцать первого века, изготовленный по спецзаказу из композитных материалов, и выдержал бы такое обращение... Но средневековая конструкция, изготовленная в шип, без единого гвоздя, не говоря уж о шурупах и нормальном мебельном крепеже, на такое явно не была рассчитана. Разлетевшиеся по всей камере конструктивные элементы не дадут мне соврать.
- Ну, вот и ла-а-адушки, - довольно пропел Капитан, извлекая из обломков пару ножек, каковые в отдельности от стола оказались превосходными, вполне увесистыми и замечательно ухватистыми дубинками. Не слишком длинными - как раз то, что нужно для боя в ограниченном пространстве. - Вам, господин Гольдберг, не предлагаю - мне тут и одному-то тесновато будет.
Ласково огладив обретенное оружие, Капитан выполнил несколько ударных связок - нечто, отдаленно напоминающее филиппинскую технику 'синавали'. Вот только палки в его руках были раза в два толще тех, что используются в филиппинской борьбе. Что, впрочем, ничуть не сказалось на их скорости. Даже не глядя на капитанские экзерсисы, а лишь слушая свист рассекаемого воздуха, любой добрый христианин непременно помолился бы за упокой грешных душ тех, кому роковым образом не повезет встретиться в бою с бывшими ножками тюремного столика.
- Ну-с, Евгений Викторович, и что вы обо всем этом думаете? - Размявшийся и даже слегка вспотевший Капитан бухнулся обратно на кучу соломы, служившую ложем. - Чем мы не угодили графу Роберу?
- Этому поцу...?! Да кто ж его знает? Слишком мало информации, чтобы делать выводы.
- Ошибаешься, партнер, информации более чем достаточно. Вон, целая камера информации! - Господин Дрон величественным жестом обвел стены их временного обиталища и уперся насмешливым взором в переносицу историка-медиевиста. - Ты что же, думаешь, будто граф любого прохожего устраивает в темницу с таким комфортом? Свежеуложенная солома в товарных количествах, еда, питье с графского стола, ночные горшки опять же... Столики принесены явно из графских комнат. У народа попроще конструкция мебели здесь куда как примитивней - сам наблюдал. Козлы из жердей, между ними поперечины, в которые врезаны те же жерди, только расколотые вдоль. Что еще? Во, даже к стене приковали на длинном поводке, чтобы не доставлять излишних неудобств! А ведь могли бы и намертво притянуть, за все четыре конечности - чтоб уж не дернуться!
- Ну, возможно граф рассчитывает на выкуп и, как благородных людей...
- Включите мозг, прохвессор! Все 'блаародные люди' здесь друг друга знают лично или хотя бы наслышаны друг о друге. Выкуп - это только между своими. От чужаков никто выкупа не ждет и на выкуп не рассчитывает. Значит что?
- Ну-у-у...
- Баранки гну, - спокойно завершил его мысль Капитан. - Так, кажется, говаривал наш святой отец? Так вот. Вся эта невиданная роскошь - просто демонстрация, что граф лично против нас ничего не имеет. А где-то мы ему даже симпатичны. И, если бы не некие внешние обстоятельства, мы бы уже давно ехали на юг вместе с нашими спутниками. Как говорится, ничего личного - бизнес.
- Какой такой бизнес?
- Обычный. Графу нас заказали.
- Письмо, переданное по дороге! - осенило, наконец, господина Гольдберга.
- Оно, родимое, и несколько слов, переданных на ушко милейшему сэру Томасу.
На некоторое время в помещении наступила тишина. Евгений Викторович в совершенно расстроенных чувствах переваривал свалившееся на него новое знание о деловых обычаях и традициях гостеприимства европейского средневековья. Капитан же с нескрываемым удовольствием наблюдал за всеми перипетиями мыслительного процесса, каковой крупными мазками был нарисован на несчастной физиономии господина историка.
- И к-кому мы могли понадобиться? - прервал, наконец, молчание господин Гольдберг.
- Полагаю, скоро узнаем...
На впавшего в совершеннейшую депрессию историка-медиевиста больно было смотреть. Одна только мысль о встрече с их таинственным 'заказчиком', помноженная на профессиональные знания о методах ведения беседы, что приняты были в эти суровые времена, вводила господина Гольдберга в полнейший ступор. Наконец, Капитан - то ли сполна насладившись зрелищем душевных терзаний собеседника, то ли не выдержав накала обуревавших того чувств - покинул свою кучу соломы и, сев рядом с историком, слегка пихнул его локтем.
- Да ладно тебе, брателло, хорош киснуть! Никто еще не умер. И даже не собирался. Ну, придут за нами графские ребятишки. Ну, мы их тут примем. Встретим, приветим, упакуем до лучших времен. Потом с графом потолкуем. Вот все и разъяснится. Кто, что, зачем... Делов-то с рыбью ногу, было б из-за чего расстраиваться! Экий вы, интеллигенция, народ, понимаешь, тонкий и душевно ранимый. Ну, проще ж надо быть, проще! И люди к вам потянутся. Вот, зуб даю - точно потянутся! А мы их тем временем, пока они тянутся - раз, деревяшечкой по кумполу! И хорош - уноси готовенького. А, как тебе такой план?
Как ни странно, нехитрая клоунада господина депутата сработала на отлично. Печать обреченности покинула физиономию его собеседника. И даже вековая печаль еврейского народа испарилась из глаз - будто ее и не было. Плечи гордо развернулись, демонстрируя решительную готовность буквально грудью встретить неведомого врага.
- О, совсем другое дело! - одобрил случившуюся метаморфозу Капитан. - Типа, мужчина в полном расцвете сил, есть на что поглядеть! Ты, мужчина, лучше вот что мне скажи, какого рожна тебя вообще сюда вот, в этот мир понесло? Я-то понятно. Уж очень мне со всеми этими полковниками мирскими, прошлыми и будущими, поквитаться захотелось. А ты чего ломанулся?
- Что значит ломанулся? Отец Андрей ведь ясно тогда объяснил. Деваться-то после инициации все равно некуда было. И не захочешь, так она тебя за шиворот притащит...
- Да брось ты! Я же видел, как у тебя глазки-то загорелись, еще тогда, когда этот отец - мать его ерш! - задачу ставил. Что, профессиональное любопытство заговорило? На любимое средневековье своими глазками посмотреть, своими ручками потрогать? Ой, что-то не сильно в это верится! Не мальчик уже, должен был понимать, что и без головы остаться недолго... И чего тогда? Тоже шанс захотел получить? Мечту исполнить? Колись, давай!
- Да уж, не мальчик... - голова Евгения Викторовича опустилась, но тут же и вскинулась. Батюшки светы! В глазах господина доцента горел тот же яростный огонь, что так приятно удивил Капитана еще тогда, в пещере, при входе в портал.
- А если и мечту исполнить, тогда что?! ... Евреи, евреи, везде одни евреи - так ведь говорят, да? ... Великие еврейские ученые, врачи, философы, изобретатели, инженеры, музыканты, поэты... Если начать их просто перечислять поименно, получится книга толщиной с Тору! Но кто это знает, кому вообще до этого есть дело?! Все знают только одно: еврей - это ростовщик, банкир, паразит... И самое печальное, в этом они чертовски правы. Ведь по своему влиянию еврей-ростовщик перевесит всех ученых, врачей, музыкантов и прочая, вместе взятых! Вот ведь какая хрень...
