Василий Меркулов - Записки путешественника по параллельным мирам (СИ)
Внезапно мой взгляд пал на жирного графа, наивно спрятавшегося за какой-то бочкой. Я узнал его. Это был Вячеслав Коркин.
С ним у нас были старые счёты. В одной из книг несколько лет назад этот гад, когда автор отвлёкся, сломал мне палец, лишив меня заработка на ближайший месяц. Я разве что только милостыню не просил. И это понятно. Кому нужен покоцанный муз?
Гнев окрасил моё лицо в алый цвет. Нет, Коркин, такого я простить не могу.
- Эй, Коркин! - крикнул я. - Обратный отсчёт твоей жизни начался!
Три...
Коркин, в ужасе узнав меня, рванул прочь.
- Два...
Я в два прыжка нагнал его.
- Один...
- Нет, пожалуйста! - провизжал он. - Прости... ПРОСТИ!!!
- Поздно, Коркин, - произнёс я. - Поздно!
И меч пронзил его жирное тело.
***
Я стоял на краю утёса и смотрел вдаль. Я был одет в богатые одежды века этак восемнадцатого. Рядом со мной, плотно обнимая меня, стояла прекрасная девушка. В книге Мадам мы были Софией и Джеральдом. В жизни девушку звали Аней. Я знал её. Несколько раз нам доводилось видеться в общих книгах, но настолько близко - впервые.
- Завтра я уплываю, - задумчиво сказал я. - Я бы остался с тобой навечно, но родина зовёт.
- Прошу тебя, милый, не оставляй меня! - попросила меня Аня/София. - Я не смогу жить без тебя!
- Прости, родная, но я должен, - с грустью ответил я.
Аня пристально посмотрела на меня. В её глазах сочетается кошачья нежность и щенячья преданность. Я не смог остановить себя и поцеловал её...
...София сладко потянулась в постели. Я окинул взглядом её прелести и улыбнулся.
- Это была прекрасная ночь! - произнёс я. - Самая лучшая ночь в моей жизни!
- О да, милый! - ответила Аня. - Всё было просто великолепно!
- Мне пора! - сказал я.
- Поцелуй меня на прощанье! - попросила меня она.
- Конечно же, дорогая! - откликнулся я и примкнул к её губам.
Автор отвлёкся.
- Я её НЕНАВИЖУ!!! - в ярости заорал я.
Аня даже поёжилась от неожиданности.
- Серёж, ты чего? - спросила меня она.
- Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! - продолжал я.
- Да что с тобой? - не поняла Аня. Она, похоже, всерьёз озаботилась моим психическим состоянием.
- Смотри по тексту, - пояснил я. - Джеральд не смог остановить себя и поцеловал её... А дальше сразу: София сладко потянулась в постели. А ГДЕ ЭТО? Ну, то самое? Где она, "самая лучшая ночь в моей жизни"? Раздразнила и бросила на самом финале! Я убью эту авторшу, ей-богу, убью!
- Ну Серёж, - промурлыкала Аня. - Ну ты же взрослый человек! Ты же сам всё прекрасно понимаешь. В конце концов, - в её глазах мелькнул озорной огонёк. - Мы ведь можем это и исправить!
Я потянулся к ней и поцеловал. Только теперь уже по своей воле.
...если я скажу, что это была самая лучшая ночь в моей жизни, то я, безусловно, совру. Но это было реально классно!
***
Я стоял и звонил в дверь, ожидая, пока её откроют. Юля без посторонней помощи долго не протянет. Покоцанный муз на фиг никому не нужен. Алетинова ещё, конечно, срубит бабла за участие в Шрамовском творении. Но на дальнейшую жизнь ей этого явно не хватит.
Юля открыла спустя несколько минут. Если бы я не знал природу музов, я бы подумал, что она спала. Но музы не спят. Автор может засесть за своё произведение когда угодно. Даже ночью. Поэтому мы должны быть готовы к участию в действии в книге в любую минуту.
- А, это ты, Сергей, - проговорила она. - Я уж думала, что это какой-то почтальон случайно забрёл в мою квартиру.
Я заметил, что она прячет от меня покалеченную руку. Я ещё раз в сердцах проклял Шрама. Надо же быть таким садистом!
Я протянул Алетиновой шуршащую пачку банкнот.
- Вот, возьми! - сказал я.
Юля вскинула брови.
- Серёжа, зачем...
- И не перечь, Юль, - проговорил я. - Уж я-то по себе знаю, что значит быть покалеченным музом. Держи!
Юля дрожащей рукой взяла пачку.
- Спасибо тебе! - срывающимся голосом сказала она.
Алетинова с трудом держалась. Я подошёл к ней и обнял. Около минуты мы простояли обнявшись. Затем Юля, похоже, взяла себя в руки и отстранилась от меня.
- Спасибо тебе! - утирая слёзы, повторила она.
- Всегда, пожалуйста, Юля! - улыбнулся я.
Я не смог бы оставить Юлю одну в таком состоянии. Но она была не одна.
- Юля, кто это? - донёсся старушечий голос из комнаты. - Вы уже целый час там стоите! Закрывай двери!
- Это мама, - пояснила Алетинова.
- Ага, - понял я. - Ну, не буду тебя задерживать...
Юля встала на цыпочки и поцеловала меня в щёку.
- Спасибо, - вновь повторила она. - До свидания!
- До встречи! - сказал я и медленно побрёл к выходу из подъезда.
Я не спеша пошёл прочь. У меня не было никакой конкретной цели моего пути. Я просто слонялся по городу, пока не встретил ЕГО.
Мне навстречу шёл натуральный гот. Он был одет во всё чёрное, а его тёмные, как смола, волосы свисали чуть ли не до пояса. Он был моложе меня лет этак на семь.
Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Я сразу понял, кто перед мной. Муз. Такой же никчёмный и одинокий, как я. И он распознал меня также.
Я подошёл к нему и протянул ему руку.
- Серёга Мискин, - представился я.
- Лёха Новиков, - ответил мне гот и пожал мою руку.
Вскоре мы вдвоём уже сидели за столом в ближайшей пивной.
- Ну, и на кого ты работаешь? - спросил меня Лёха.
- Так, по-разному, - ответил я. - На Мадам. На Корсара. На Шрама...
- Да ты отчаянный! - отметил Лёха.
- А сам-то на кого работаешь? - спросил я.
- В основном на Одиссея, - произнёс Новиков.
- И не страшно? - поинтересовался я. - У Одиссея даже главные герои погибают, что уж говорить о простых смертных...
- Не, для меня всё в шоколаде, - сказал Лёха. - Я у Одиссея Путешественник по параллельным мирам. Перехожу из одной книги в другую, говорю исключительно умные слова для других персонажей и исчезаю. Немалое бабло, между прочим, получаю.
На Одиссея я вышел ещё до того, как он стал Одиссеем. Он был простым студентом, когда что-то писавшим, но в последнее время с этим завязавшим. Потом он перешёл в другой университет. Я уже и забыл о нём, когда он вызвал меня в свою книгу.
Сейчас он пишет о моей судьбе до того, как я стал героем его предыдущих книг. Я практикуюсь в путешествии по другим мирам. Не всё пока получается, но надежда есть. Не хочешь со мной поприкалываться?
- А почему бы и... - начал было я, когда в моей голове вновь взвыла сирена.
" - Внимание! Автор Унылый Трудяга вызывает вас в свою книгу! Внимание! Автор Унылый Трудяга вызывает вас в свою книгу! Будьте готовы к перемещению!"
- О, меня вызывают! - произнёс я.
- Кто? - спросил Лёха. - Шрам?
- Не, Унылый Трудяга, - ответил я.
- А, ну тогда смотри там, не умри, - рассмеялся Новиков. - От скуки...
Голос произвёл обратный отсчёт, затем быстро прокрутились мультики и я оказался посредине леса с бензопилой в руках. Рядом со мной стояло ещё пятеро здоровых мужиков также с бензопилами.
" - Лесоповал, - понял я. - О, Боже! Как это захватывающе!"
- Ну что, поработаем сегодня? - спросил я.
Какой-то идиотский вопрос.
- Да, работы - непочатый край... - произнёс стоявший рядом со мной мужик.
Я окинул его согревающим добрым взглядом.
Внутри у меня всё похолодело. Я узнал его.
Это был Евгений Нефремов. Отморозок среди музов. Можно так сказать, местный криминальный авторитет. Что самое плохое, по совместительству Нефремов был любовником Ани, с которой я провёл ночь в произведении у Мадам.
И просто так Нефремов не появляется.
- Грянем нашу? - спросил один из работяг. Наверное, отморозок Нефремова.
- Эх, дубинушка, ухнем! - возорал я.
Как придурок. Ей-богу, как придурок.
Бензопилы впились в деревья. И тут я понял. Бензопилы. БЕНЗОПИЛЫ. Они же распилят меня на фиг! Я был готов кинуться бежать, но чёртов Трудяга и не думал отставать от меня. Против своей воли я продолжал горланить песню бурлаков и пилить дерево.
Работа спорилась.
После двухстраничного нудного описания лесоповала автор, наконец, отвлёкся. Я кинулся было бежать, но меня в два прыжка нагнал один из друзей Нефремова.
- Ну что, Серёжа? - подошёл ко мне Евгений, куря сигарету. - Покувыркался с моей девкой? Теперь плати.
- Я... что... Деньги? - промямлил я. - Я заплачу! Честно, я заплачу! Скажи только сколько и я...
- Заплатишь, - улыбнулся Нефремов. - И ты даже не представляешь себе, насколько высокую цену ты заплатишь. Вяжите его.
Я вырывался как мог, но спустя пару минут всё ж таки был привязан к дереву.
