Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик
Пока все это думаю, оказываюсь перед корнетом и перехватываю руку, занесенную для следующего удара. Тот, не ожидая подобного поворота событий, еще больше пучит глазенки. А вот не дам продолжить удовольствие. Петрович, он мне — не чужой. В голову приходит старый незабвенный «Эскадрон гусар летучих». Цитирую:
— Сударь, Вы ударили моего боевого товарища! Извинитесь!
Немая сцена. Для всех. Петрович сзади меня, кряхтя, поднимает упавшую фуражку. Ступор прошел, корнет срывается на фальцет:
— Он не имеет права здесь! Быдло окопное!
А мы сейчас посмотрим, кто тут быдлом будет. Навечно! Включаю тумблер «Дур» в положение «Вкл».
— Что?! Вы кого, меня, фронтовика, быдлом окопным назвали?!
— …Не-нет!
— Повторяю! Извинитесь перед солдатом! Он ничего не нарушил!
— Он — хам! Сволочь! Скотина!
Так, меня этот громкоговоритель уже достал. Популярно объясняю этому… чуду в погонах где, когда и перед кем он будет отрабатывать командный голос. Слова конца двадцатого века произнесены в лучшем стиле начала оного. Повторяю последний раз:
— Извинитесь! Нет? Хотите поединок?
Ответная пощечина уже от меня. С виду — обычная, но если слегка согнуть расслабленные пальцы «лодочкой», да попасть в нужную точку, где лицевой нерв близко к коже проходит, — то это уже совсем другое впечатление. Корнет улетает на пол между стойкой и мамзелькой, включившей свою сирену на полную. Жду минуту, когда тот наконец сможет сориентироваться в пространстве и подняться:
— Секундантов будете присылать? Меня найдете в госпитале. Буду ждать.
Что-то мне подсказывает, что никакой дуэли не будет. Как и продолжения разговора.
Оборачиваюсь к замершему Лейбе:
— Хозяин, мне вот этих эклеров полдюжины.
Беру сверток, расплачиваюсь, забираю Петровича, и выходим из заведения. Уже в автомобиле старый «дядька» поведал нам, что госпиталь расформировали, раненые солдаты скинулись копейками, попросили его, Петровича, сходить купить чего-нибудь сладенького для «сестричек». А в кондитерской он взял шоколадных конфет на все деньги, а потом подошел господин корнет с дамой, которая увидев эти конфеты, возжелала непременно их, несмотря на уверения хозяина, что таких больше не имеется. А может, именно поэтому. А их благородие господин корнет потребовал оставить покупку и убираться из заведения, не слушая объяснений. И навесил оплеуху. А тут и господин подпоручик нарисовался. И что спасибо их благородию преогромное за то, что выручили старого солдата…
Утешаю Петровича, что никакого спасибо не надо, и тут до меня доходит!!! Госпиталь расформировали!!! Когда?!! Куда?!! Толкаю водителя:
— Давай быстрей! Не успеем!..
До госпиталя домчались очень быстро. Взлетаю на крыльцо, уворачиваюсь от выходящих людей. Вот и кабинет Михаила Николаевича, одновременно стучу и распахиваю дверь.
— Доктор, здравствуйте!..
Михаил Николаевич отрывается от написания каких-то бумаг, видя мое состояние, сразу берет быка за рога:
— Голубчик, Денис Анатольевич, рад Вас видеть… Дарья Александровна с полчаса назад на вокзал уехала. Эшелон еще не отошел, наверное. Поторопитесь!.. Только потом заскочите ко мне, пожалуйста! Всенепременно!
Эти слова я услышал уже в коридоре. Даша уезжает! Куда?! Где ее потом искать?!
Вылетаю во двор, чуть не сталкиваюсь с Бойко, кричу водителю:
— Заводи! На вокзал! Быстрее!
Летим по улице, распугивая прохожих и собак. Перед вокзалом, как назло, затор из телег, чем-то нагруженных. Выпрыгиваю из машины, бегу на перрон. Где ее искать? Толпа беженцев осаждает эшелон, вокруг настоящее столпотворение, островок порядка создают городовые с солдатами, оцепив один из вагонов СВ. Кое-как протискиваюсь через людское море, озираюсь по сторонам. Где же ОНА?.. Вижу какую-то даму вдалеке, прибавляю ходу. Продираюсь через полубезумную толпу, все ближе и ближе к заветному вагону… Не она!.. Бегу дальше, впереди маячат две дамские шляпки. Протискиваюсь в том направлении. Еще немного, еще пару десятков метров. Скорее чувствую, чем вижу — ОНА!!! Её движения, жестикуляция, прическа! Рядом с ней стоит еще одна девушка. И они вдвоем спорят с каким-то очень большим господином в чиновничьем мундире. Чиновник изображает Наполеона в час величия, что-то цедит через губу. Вылитый Весельчак У в фильме «Гостья из будущего». Рядом с ним — сопровождающее лицо. В количестве одной тушки. Какой-то субтильный хлыщ в таком же мундире с презрительно-ехидной ухмылкой обретается рядом. Подбираюсь ближе, уже слышен Дашин негодующий, возмущенный голосок:
— У нас бронь на два места в этом вагоне! Как Вы смеете?
И ответ шныря, масляным взглядом обволакивающего девушек. Причем так, что вторая медсестричка инстинктивно пытается спрятаться за мою милую… Убью гаденыша!
— Барышни! Нам нет дела до вашей брони! Мы должны уехать в этом поезде! Освободите проход! Прочь с дороги!
Ну ни… себе!!! Это что тут такое происходит?! Вперед! Пробираюсь почти вплотную. Еще пару метров!
— Сударь, я Вам повторяю, у нас бронь, подписанная начальником станции! Это — наши места!
Шнырь пытается взять девушек под локотки и отвести в сторону:
— Мамзели, господин титулярный советник выполняет особое поручение губернской управы! И нам начхать на ваши бумажки! Отойдите!!!
Твою ж мать! Я уже рядом! Что делать?..
Пока мозг думает, руки моментально принимают решение. Шашка, молнией блеснув на солнце, упирается в стенку вагона, отделяя чинушу от входа. Потом поворачивается лезвием в сторону скандалиста и замирает в нескольких сантиметрах от его шеи. Точнее, — от того места, где она должна находиться. Вот это кабанище! Как в том анекдоте: «Метр шестьдесят на метр шестьдесят на метр шестьдесят. Где будем делать талию?». Вместо шеи — гирлянда из второго, третьего и остальных подбородков. Морда бледнеет, заплывшие жиром глазки фокусируются на блестящем лезвии. Сзади слышится:
— Ах!.. Денис!..
Небольшое движение рукоятью, суперколобок от испуга дергается назад, открывая рот и распространяя вокруг коньячный амбре, отшатывается, роняет саквояж, рушится на перрон. А баульчик-то опечатанный. Сургучными печатями… Интересненько! Сопровождающий шнырь собирается что-то вякнуть. О, а тут уже родимой беленькой запахло! Так и остается с раззявленной хлеборезкой, увидев мою любезную улыбку. Если, конечно, этот кровожадный оскал можно назвать таким словосочетанием. Пока куча сала, краснея до зрело-помидорного цвета, пытается подняться с помощью своего подпевалы, поворачиваюсь к НЕЙ.
— Здравствуйте, Дарья Александровна!..
Чинуша уже на ногах, пытается помешать разговору:
— Эт-то что значит?! Как вы смеете?! Кто вы вообще такой?!
Блин, до отхода поезда осталось совсем чуть-чуть, а эта сволочь беззастенчиво крадет у меня драгоценные секунды! Убью!!! Сейчас ты у меня получишь!
— На каком основании собирались занять места в поезде? Ваши бумаги!
— Да я… У меня… Я, титулярный советник, Бибик Валерий Евгеньевич… Я выполняю устное распоряжение столоначальника губернской управы! Я старше вас по чину! Извольте соответствовать!!! Я этого так не оставлю! Да я вас под суд!..
В праведном чиновничьем гневе шарик с салом пытается топнуть тумбообразной ногой, но попадает по своему саквояжу. Замки и печати не выдерживают подобного издевательства и багаж открывается, вываливая часть содержимого на перрон. Газеты, бумажки, всякая дребедень… Оп-па, вот это номер!.. Из одного конверта высыпается около десятка фотографий… ну как бы это сказать-то… откровенно-непристойно-интимного содержания. Под занавес с печальным звоном вываливаются и заканчивают свое существование на шпалах две бутылки Шустовского.
— Это и есть ваше поручение от столоначальника, господин титулярный советник?
— …
— Убирайтесь отсюда, или разговор продолжим в жандармском управлении!
Все, бобик сдох. В смысле, Бибик. Сладкая парочка достаточно быстро исчезает в людском водовороте…
— Денис! Милый! Откуда ты здесь?
— Дашенька, ехал к тебе в гости… А вот приехал на проводы!
— Наш госпиталь расформирован, мы с подругой возвращаемся домой, в Гомель. Ой, прости, я Вас не представила! Моя подруга Маша. Мария Егоровна Николаева…
Где-то я уже слышал это имя. Смотрю на девушку, в голове проносится прогулка в госпитале, когда привезли раненых, и Даша ведет свою подругу согреться кофейком… И санитарные двуколки на дороге, медсестру перед сопливым германским лейтенантом… Она тоже узнала меня, вцепилась в Дашин локоть:
— Вы?!
— Добрый день, мадмуазель. — Обращаясь к Даше, объясняю. — Мы уже знакомы. Правда, мимолетно.
— Дашенька, это — ОН!.. Тогда, на дороге!.. Я же тебе рассказывала!..
Четыре широко распахнутых глаза смотрят на меня. Чувствую, что начинаю краснеть…
