Владимир Поселягин - Мальчик из будущего
Обнюхав себя, я поморщился: пока находился на сухогрузе, успел попотеть и провонять, купание и заплыв до берега, конечно, частично смыл с меня грязь, но одежда та же. Вот она пованивала.
Одевшись, я закинул мокрый рюкзак на правое плечо и пошёл с пляжа, поглядывая по сторонам. Оружие у меня было по привычке заткнуто сзади за пояс, я уже привык к нему и без пистолета чувствовал себя как голым. В карманах – фунты и франки, от рублей я заранее избавился, потратив их в магазине, не было их при мне, можно вживаться в местную жизнь и, сменив имидж и облик, автостопом рвануть в Рим и потом во Францию. Я в Париже хотел побывать, на Эйфелеву башню подняться. В общем, раз отдыхаю, то отдыхать нужно как следует. Конечно, большое желание было поваляться на пляже какого-нибудь курорта, но экскурсии тоже никто не отменял, они меня интересовали не меньше.
Выйдя на набережную, я осмотрелся, вдыхая незнакомый мне воздух. Пока всё непривычно, но освоимся. Несмотря на ночь, тут всё так и дышало жаром, камни и песок отдавали накопленное за день тепло. Градусов двадцать пять было, не меньше. Похоже, днём здесь явно за тридцать. Вполне нормально. Как я успел убедиться, пляж тут отличный, оборудованный, можно и покупаться завтра днём. Закончив с осмотром, гуляющих на берегу хватало, я задумался. Зачем мне идти в ночной город, где я ничего не знаю, и искать удобное место для ночёвки, когда вот он, пляж. Тут и пляжные кабинки были, и зонтики, вот на скамейке вполне можно и выспаться. Так я и поступил. Нашёл скамейку в тени, где фонарь не работал, рюкзак под голову, оделяло на доски, и, устроившись, прикрыл глаза.
Честно говоря, что за эмоции меня переполняли, я всё никак не мог разобрать. Однако определил несколько главных. Это лёгкая тревога и боязнь нового, радость, что наконец путешествие на сухогрузе закончилось, желание увидеть много нового, ну и немного сожаления. Всё же прекращать давать информацию конторе я не хотел, вынудили. Надо подумать, может, удастся возобновить контакт, как бы ни хотелось сообщать, что я за границей. Я ещё сомневаюсь, продолжать контакт отсюда или, вернувшись в Союз, выложить всё, что знаю. Всё же, наверное, выберу последнее. За такими размышлениями я незаметно уснул…
Поднимающееся солнце своими лучами попало прямо в глаза, так что волей-неволей я проснулся. Привстав на локтях, осмотрелся.
– Хм, вовремя проснулся, – пробормотал я, обнаружив уборщиков на пляже.
Пляж был городской, соответственно, находился на балансе города. Отдыхающих и купающихся всегда много, поэтому и мусор после них оставался. Купающиеся до самой темноты не покидали его, и когда тогда убирать? Да, на рассвете, когда пляж пуст. И вот сейчас с десяток уборщиков, двигаясь цепью от кромки воды до каменистой набережной, чистили территорию. Им до меня метров триста, так что, свернув «лагерь», я по тесным улочкам поспешил в город.
Город только-только просыпался. В основном шастали разносчики и прислуга, закупающая для хозяев свежие овощи и продукты. Соответственно, и нужные лавки и магазины были уже открыты. Вот другое, кафе там и остальное, пока нет. А я хочу попробовать местной пиццы, как-никак, родина их именно Италия. Я перевёл свои часы на местное время по большим часам на площади, шесть утра.
Попытка купить фруктов поначалу не увенчалась успехом. Никто не хотел брать мои франки и фунты, всё требовали какие-то лиры. Где я их возьму? Третий лоточник, у которого я пытался купить груши, показал мне монеты и банкноты. Банкнотов у меня не было, а вот такие монетки, кажется, были. Достав горсть мелочи, я действительно обнаружил две итальянские монетки, на которые и купил шесть груш, два яблока и половину дыньки. Ну, дыньку-то я сразу уговорил, отрезая ножом куски, а вот остальные фрукты помыл в фонтанчике и убрал в рюкзак. Голод немного притупился, но я ожидал открытия кафе, чтобы заказать горячую, только что приготовленную пиццу.
Общение с итальянцами было сложным. Я знал четыре языка – немецкий, английский, испанский и французский, но не все итальянцы владели ими. Ладно, хоть меня за иностранца принимали, я англичанином представлялся, английский у меня как раз был очень неплох, за родной влёт можно принять. Третий лоточник, как и я, с грехом пополам говорил на французском. Так и договорились. А насчёт местных денег он прав был. Сейчас мало народу, но, как будет чуть больше, я решу этот способ проверенными средствами.
Конечно, всех итальянцев описывают как сильно эмоциональных людей, но я за всё время осмотра таких видел всего дважды. Да и то они ругались между собой, остальные – люди как люди, смуглые да кучерявые. Хотя блондины тоже встречались. Вот так, устроившись на скамейке центральной площади у местного дворца, монументальное здание, надо сказать, я наблюдал, как просыпается город. К восьми часам уже все кафе были открыты, и я направился к ближайшему. По пути ввинтился в толпу местных жителей. В это время произошла авария. Развозной фургон столкнулся с рейсовым автобусом, что собрало целую толпу зевак и зрителей. Гвалт стоял ещё тот, чуть не оглох. Нет, с итальянцами сложно работать. Они все возбуждены, на месте не стояли, постоянно двигались, я едва смог, практически чудом, вытащить два кошелька у двух мужчин.
В кафе заказал по два куска «Маринары» и «Маргериты». Пока пиццы готовились, я, устроившись в тёмном углу, незаметно достал оба портмоне и под столом стал изучать содержимое. Один был почти пуст, мелочи много, с пару тысяч лир, а банкнот всего на три с половиной тысячи, видимо, у хозяина сейчас проблемы с деньгами. Вот во втором было порядка двухсот тысяч лир, ещё мелочью на пятнадцать тысяч. Все эти деньги, кстати, большие, как носовые платки, я распихал по карманам, а портмоне, протерев, убрал в рюкзак. Потом от них избавлюсь.
Принесли заказ, так что, сразу расплатившись, я с жадностью накинулся на еду. М-да, что-то я поскромничал, поэтому заказал ещё «Маргериту», она мне больше понравилась, и два стакана чаю.
Насытившись, я покинул кафе и направился по магазинам. Мне нужно переодеться, а то вон многие косятся на меня, с любопытством разглядывая одежду. Всё же сильно она отличалась от цветастой местной, да и пошив…
Кстати, местные мопеды продавались свободно, даже сдавались в аренду. У меня мелькнула мысль купить один, всё же свои колёса – это свои колёса, но я решил погодить. Да и деньги накопить нужно.
Мой поход по магазинам удался: купил два комплекта лёгкой летней одежды для отдыха, походную, бельё и обувь. Приобрёл большую спортивную сумку с замком-молнией. Все покупки ушли в неё. После этого я зашёл к цирюльнику. Тот посмеялся, разглядывая, как мне наложили краску, сказал, что подмастерье делал, и вместо того, чтобы постричь предельно коротко, предложил покрасить волосы в мой натуральный цвет. Цирюльник неплохо говорил по-французски, так что мы понимали друг друга. Он пояснил, что узкий тип лица не позволяет мне носить коротких причёсок, уродство какое-то получается, у меня должна быть буйная причёска с лохмами, торчащими во все стороны. Ага, будто я не знаю, это и есть мой стиль. Так и ходил, лишь подравнивал время от времени. В общем, предложение парикмахера меня заинтересовало, и я дал разрешение на покраску. Действительно, зачем чуть не наголо стричься, когда есть такой отличный выход? Почти час в парикмахерской провёл, меня не только покрасили, но и подровняли, так что я сам был доволен, когда себя разглядывал в зеркало. Брови так же вернули свой натуральный цвет. Мастер, натурально мастер этот парикмахер. Цену, названную мне, я проглотил не моргнув глазом, кстати, тут любую валюту принимали, но я лирами расплатился.
Покинув город, я на окраине на пустыре развёл костёр и сжёг всё, что было со мной на судне, одежду, в которой прибыл, рюкзак, портмоне бросил, но они кожаные, скукожились, но почти не горели. В общем, от всего избавился, даже нож и флягу прикопал, лишь бинокль и одеяло оставил, вещи нужные и не такие приметные. Дожечь мне не дали, смотритель прибежал. Он владел английским и смог пояснить, что этот пустырь оказался памятником архитектуры, здесь какие-то развилины дворца, экскурсии водят. Хоть бы табличку повесили.
Вернувшись, я прямиком направился к магазинчику туристического снаряжения, который заранее приметил. Когда открыл дверь, надо мной звякнул колокольчик, отчего продавец на миг отвлёкся от посетителей, мельком глянув на меня.
Пока продавец был занят, судя по говору, он обслуживал двух янки-туристов, причём говорил на неплохом английском, я стал изучать ассортимент. Очень даже достойно. Я не редкий посетитель магазинов разного охотничьего и туристического снаряжения, поэтому было с чем сравнивать. В принципе, занюханный неаполитанский небольшой магазинчик во многом выигрывал у разных магазинных монстров Союза. Как раз в мелочах.
Американцы наконец убрались, купив рыболовные снасти – на акулу, что ли, рыбачить собрались? – и продавец подошёл ко мне. Поначалу он что-то сказал на своём наречии, видимо приняв меня за аборигена, на местного я по загару не походил, скорее, за жителя Италии.
