Граф Брюс (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Лишь один соискатель, молодой доктор по фамилии Атаманов, напрямую сказал, что именно ему не нравится.

— Это, господин граф, слишком уж похоже на шарлатанство, — почтительно, несмотря на разницу в возрасте (он был старше меня лет на десять), но тем не менее твёрдо, сказал он. — Участвовать в подобном для настоящего врача равнозначно уничтожению собственной карьеры.

Об этом я, честно говоря, даже не подумал. На первый взгляд — ну что такого! По-разному можно лечить людей. Медикаментами, лечебной физкультурой, хирургическим вмешательством. Чем иглоукалывание-то не угодило?

Но при ближайшем рассмотрении — после откровения Атаманова пришлось немного зарыться в историю вопроса — что именно акупунктура в Российской империи в здешней официальной медицине, считается чем-то вроде бабкиных наговоров. Деревенскими методами, которым нет места при серьёзном подходе лечения болезней.

Они практиковались, да. У тех же ниппонцев, что уже двести лет жили с русскими бок о бок, имелись свои традиции, строго говоря, не слишком отличающиеся от ханьских. Однако практиковались они в основном в собственной среде. У старых мастеров, передававших свои навыки от учителя к ученику. Но так и не выйдя на нужный уровень.

Почему так — это я тоже понял, пусть и не сразу. По политическим причинам. Наша страна с Поднебесной жила в состоянии необъявленной войны последние лет двести пятьдесят, как только границами соприкоснулась. И поэтому всё, что было связано с ханьцами, считалось если не вредным, то точно не заслуживающим серьёзного отношения.

Поэтому заниматься акупунктурой было можно. Никаких запретов на сей счёт не существовало. Но где-то на уровне косметических процедур, вроде омолаживающего массажа лица. Серьёзные врачи, получившие диплом и рассчитывавшие на медицинскую карьеру, связываться с ней не хотели. Также считали и пациенты. Мышцы там во время массажа расслабить, зажим снять — еще куда ни шло. Но не более того.

— Назови это не лечебницей, а тем же домом призрения. На него же не нужно медицинской лицензии, — предложила выход из ситуации Настя. — Беднякам, которые себе не могут позволить дорогое лечение, какая разница?

В этом тоже была логика, вот только мне, по понятным причинам, она не подходила. Да, безнадёжные, отвергнутые официальной медициной к нам пойдут — людям, стоящим у грани свойственно надеяться даже на не особо внушающие доверия методы. Но это же значило, что подходящих для переселения реципиентов среди них будет исчезающе мало. Либо очень старые, либо калеки.

Выход нашёлся там, где я и не ждал. В лице Ринко, которая наблюдала за моими страданиями и в какой-то момент решила вмешаться. О том, что я затеял, она уже много выслушала, но до сих пор с советами или предложениями не лезла.

— Есть у меня один старый знакомый, — сказала она. — Практику уже оставил по возрасту, но когда-то был неплохим военным хирургом. И редкостным красавчиком! Давай я напишу ему письмо, а ты ему передашь. Может, его и устроят твои условия.

Сама она с ним встречаться отказалась. Мол, помнит его молодым и энергичным парнем, а увидеть придётся старика. Живущей очень долго кицунэ это, как оказалось, неприятно.

В результате через пару дней я уже принимал в одном из кабинетов, что сняла Строева в крупном деловом центре, пожилого мужчину интеллигентного вида. Хотя какого, нафиг, пожилого! Разумовский Андрей Дмитриевич был реально старым человеком. Точно за восемьдесят.

Несмотря на возраст, спину он держал ровно, говорил чётко, а глаза из-под толстых линз очков смотрели удивительно твёрдо. И да, пожалуй, при определённом воображении, можно было представить его очень интересным для женщин молодым человеком.

Представившись, старомодно сняв шляпу, он сразу же произнёс.

— Можете всецело рассчитывать на мою поддержку, господин граф!

— Даже не спросите, в чём именно она будет заключаться? — удивился я.

— Если это нужно Рин-рин, то это не имеет значения! — тепло улыбнулся он.

Мне пришлось удерживать на лице вежливую маску, чтобы не дать проступить выражению полного обалдения. Великое Древо, да он всё ещё влюблён в лису! Только этим можно объяснить его готовность вписаться в любой блудняк, и подобное мечтательное выражение лица.

Вот же… Ринко! Теперь стало ещё лучше понятно, почему она не захотела встречаться со своим — в этом я уже не сомневался — бывшим любовником. Не просто из сожалений о том, как быстро стареют люди. Нет, она не хотела смотреть на то, как изменился человек, которого она знала молодым и полным сил. И выслушивать от древней развалины пылкие слова, подходящие молодости.

— Что же, это приятно слышать, — нейтральным тоном сказал я. И сжато выдал ему суть работы клиники, куда нанимал его главным врачом. Ту версию, в которой лечение безнадёжных больных должно было осуществляться по «древней методике ханьских лекарей».

— Ха, так хвостатая проказница решила снова немного заработать? — хохотнул старик. — Что же, на этот раз она хоть немного озаботится прикрытием!

Я округлил глаза в удивлении.

— Что вы имеет в виду, Андрей Дмитриевич?

— Не в обиду вам будет сказано, молодой человек, — продолжая улыбаться, сказал Разумовский. — Но вся эта легенда с ханьской акупунктурой не выдерживает никакой критики. По крайней мере, в глазах врача с практикой в несколько десятилетий. Не скажу, что хитрость легко раскусит любой медик, но мне доводилось работать с ханьскими и ниппонскими мастерами иглоукалывания. И я могу с уверенностью сказать, что иглы не лечат те заболевания, от которых отказалась официальная медицина.

Вот тебе на! Прислала лиса помощника, а он весь нагнанный мной туман одним выдохом сдул.

— Тем не менее вы согласны в этом участвовать? — осторожно уточнил я. — Не веря в это?

— Ну, конечно же! Это ведь нужно Рин-рин!

Разговорившись с этим догадливым стариком, я выяснил довольно много интересного о моей телохранительнице. Оказывается, в прошлом она уже занималась целительской деятельностью. И в самом деле излечивала даже безнадёжных больных. А Разумовский, кроме того, что был её любовником в те времена, ещё и выступал её помощником.

— В те годы я был молод и желал разгадать секреты методов ёкаев из Ниппона. — говорил он. — Рин-рин предупреждала, что у меня ничего не выйдет, мол, это родовые техники, абсолютно бесполезные для непосвящённых. Но я ещё был и ужасно упрям!

Секрет ему разгадать удалось, но вот повторить и вписать своё имя в легенды российской медицины — нет. Кицунэ оказалась права — они подходили только для ёкаев. И были хоть и действенными, но весьма жестокими.

— Чтобы один человек смог получить надежду на спасение, второй должен был умереть, — поведал он. — Племя Рин-рин мастерски управлялось с внутренней энергией, собственной и других людей. Вы ведь слышали об этой их таинственной ки? Вот ею-то они и лечат. Кажется настоящим волшебством, но при этом вполне укладывается в наше сегодняшнее понимание физики. Другими словами, ёкаи не берут ки из ниоткуда. Лишь перераспределяют. Одни их пациенты, в результате исцеляются, другие же — умирают. Вот и весь секрет её чудесных методов.

По мнению Разумовского, сейчас лиса именно этим и собиралась заняться. В очередной раз. Примерно раз в полвека она открывала частную практику, брала богатых пациентов и исцеляла их. А потом на полученные средства безбедно жила.

А меня старый хирург счёл не более чем прикрытием. Как и себя. Мол, времена изменились, на одних чудесных обещаниях далеко не уедешь. Вот и понадобился меценат (вероятно всего, без памяти влюблённый в красавицу-кицунэ), который откроет клинику, и старый, никому не интересный уже врач, который предоставит свой медицинский диплом.

При этом, против подобного подхода он совсем не возражал. Методы лисы и тогда считал оправданными — для человека с большим личным кладбищем он прекрасно понимал, что пятидесятипроцентное исцеление безнадёжных больных, это очень и очень хорошие цифры. Меня за соперника не держал: «Помилуйте, юноша, в моем-то возрасте!» Для себя же желал лишь одного — участвуя в очередной авантюре лисы, увидеть её ещё раз. Хотя бы издали.