Алексей Калугин - Шаман
Под конец они вращались с такой скоростью, что их треки слились в светящиеся круги…
Орсон почувствовал головокружение.
– Крис! – тронул его за плечо также возвращавшийся к кострам Осипов. – С тобой все в порядке?
Орсон закрыл и тут же снова открыл глаза.
Все звезды были на своих местах.
Ну, может быть, не совсем на своих, об этом биологу трудно было судить, но, по крайней мере, они больше не бегали по кругу, как карусельные лошадки.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил он у Осипова.
– Отлично! – довольно улыбнулся тот.
Нет, не просто довольно, а очень довольно!
Ну, просто счастливо!
Верно, иначе и быть не могло.
– Смотри сюда.
Орсон поднял левую руку с выставленным указательным пальцем и начал медленно рисовать им в воздухе спираль, раскручивающуюся от центра к периферии. Осипов, как завороженный, следил взглядом за движением пальца биолога, который каким-то непостижимым образом делал воздух вокруг себя осязаемым, продавливал, как мягкое, уже почти потекшее масло, и рисовал на нем разворачивающуюся спираль, оставляя в воздухе радужный, переливающийся след.
– Как у тебя это получается?
– Что именно?
– Это! – Осипов ткнул пальцем в пустоту.
Орсон остановил движение пальца.
– И на что это похоже?
– Светящаяся, разноцветная спираль… Она начнет вращаться?
– Так, мне все понятно. – Англичанин взмахом руки стер нарисованную в воздухе спираль, которую сам он не видел.
– Зачем ты это сделал? – обиделся Виктор.
Орсон сложил руки на груди, ясно давая понять, что более заниматься художеством не намерен.
– У тебя мысли не путаются?
Осипов прислушался к собственным ощущениям, присмотрелся к тому, что творилось у него в голове:
– Нет. Все нормально… Я бы даже сказал…
– Очень нормально! – опередил его англичанин.
– Ну, да, – согласился квестер. – Что-то вроде того. Хорошо, но лучше, чем обычно. – Он попытался более подробно описать свои ощущения: – Голова работает ясно, мысли отчетливые и… как будто блестящие… Эдакий холодный, металлический… я бы даже сказал, хромированный блеск.
– Ты видишь собственные мысли?
– А ты – нет?
Орсон молча покачал головой. При этом он не стал уточнять, что звуки, которые он слышал, были раскрашены в разные цвета. И это было очень забавно.
– Странно, – недоуменно пожал плечами Осипов. – Это так естественно.
– Но раньше ты ведь их не видел?
– Нет… Но…
– На что сейчас похожа твоя мысль?
– На большую тяжелую каплю расплавленного битума.
– Она тебе не нравится.
– Скорее, она мне несимпатична.
– Почему?
– Я видел однажды, как человек обжег расплавленным битумом лицо.
– Потом с ним все было нормально?
– Да.
– Так что это за мысль?
Осипов прикусил край нижней губы и посмотрел на небо.
– Мы под кайфом?
– Похоже на то. – Орсон довольно улыбнулся.
Если Осипов, так же как и он, смог сделать надлежащий вывод, следовательно, препарат, под воздействием которого они находились, был не слишком сильный и не вырубал способность анализировать и логически мыслить.
– Это какой-то галлюциноген?
– Полагаю, это комбинированный препарат, галлюциногенная составляющая в нем присутствует, но не доминирует. Ты мог заметить, что оптические иллюзии начинаются только тогда, когда ты сам, расслабившись, позволяешь им проявиться. Их очень легко держать под контролем сознания и в нужный момент просто выключать. А вот био– и нейростимуляторы работают сильно. Я, как и ты, чувствую себя уверенно и бодро, как никогда, мысль работает четко и ясно. И это не иллюзия.
– Согласен, – кивнул Осипов. – Я сейчас попытался вспомнить номер самого первого своего мобильника и у меня легко это получилось. Но где мы это подхватили?
– Ты сам уже должен был догадаться.
– Мясо «каракатицы»?
– Ну, можно и так его назвать. Хотя я, пожалуй, буду называть его «Чага Орсона»! По-латыни это будет Inonotus obliquus Orsonicum!
– Слушай, кончай, – недовольно поморщился Осипов.
– А что, тебе не нравится? Или ты хочешь присвоить себе лавры первооткрывателя?
– Откуда в мясе это вещество?
– Так сразу ответить на этот вопрос я не могу. Возможно, это какой-то побочный продукт жизнедеятельности.
– Почему побочный?
– А тебе не все равно?
– Как-то странно звучит.
– Фиолетово.
– Что?
– Звучит – фиолетово.
Осипов прислушался:
– Да, пожалуй… А разве при термической обработке биологически активное вещество не должно было распасться?
– Быть может, как раз наоборот, именно при термической обработке оно претерпело некое изменение, в результате чего и обрело те свойства, которые мы сейчас на себе испытываем. Впрочем, все это лишь околонаучные спекуляции. Окончательные выводы о природе этого вещества и механизмах его воздействия на человека можно будет сделать только после лабораторного анализа. И ты знаешь, Вик! – Орсон направил на Осипова палец, на кончике ногтя которого вспыхнула яркая, как электрический разряд, искра. – Я займусь этим сам!
– Интересуешься галлюциногенами? – усмехнулся Виктор.
– Тут намечается прорывное открытие! – Орсон взмахнул руками, обрисовав контуры светящейся арки. – Новый нейроактивный препарат, оказывающий очень мягкое, но эффективное воздействие на психику. Наверняка в медицине ему найдется широкое применение.
– Получишь нобелевку – проставишься. – Осипов хлопнул приятеля по плечу. – Пошли спать!
– Проставишься – это что значит? – непонимающе сдвинул брови англичанин.
– Значит, сводишь всех нас в бар, – объяснил Осипов.
– За свой счет?
– Разумеется!
Квестеры не спеша двинулись к тому месту, где под деревьями лежали их вещи.
– И сколько я должен буду проставить?
– Ну, не по одной, разумеется.
– Сколько?
– Кто сколько осилит.
В голове у Орсона сам собой запустился процесс математического анализа обрисованной ситуации. Цифры были похожи на строящих сотовый дворец пчел.
– Тебе не кажется, Крис, что ты торопишь события?
– Мой дед говорил, что к некоторым событиям нужно быть всегда готовым. Например, на случай, если тебе вдруг присудят Нобелевскую премию, лауреатская речь уже должна лежать в кармашке твоего смокинга.
– У нас примерно о том же самом говорят иначе.
– Как?
– От сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Орсон ненадолго задумался. После чего изрек:
– Мрачный вы все же народ, русские. Если все ждут от жизни радости, то вы почему-то ждете беды.
– Это все из-за климата, – усмехнулся Осипов.
– Ну, да, я так и подумал, – кивнул Орсон. – Именно из-за климата ты в свое время и перебрался в Америку…
– Слушайте! – приподняв голову, недовольно буркнул разбуженный болтовней двух ученых Камохин. – Вы спать собираетесь?
Орсон с Осиповым посмотрели на него и дружно покатились со смеху – голова стрелка пылала пламенем негодования.
Глава 23
Услышав крик, Камохин в тот же миг проснулся, схватил лежавший рядом автомат, сдвинул планку предохранителя и дернул затвор. В следующую секунду он уже стоял на ногах.
То, что он увидел, было похоже на продолжение бредового сна. Вот только начало он не запомнил.
В свете двух костров, один из которых почти прогорел, а второй пылал так ярко, что отбрасывал ночную тьму аж за кусты, прямо в воздухе, ни на что не опираясь, раскачивался огромный темно-фиолетовый шар, сплошь покрытый буграми и выростами, будто гигантская уродливая тутовая ягода. И, черт возьми, у этой ягоды были круглые и плоские, как блюдца, глаза! Белесые, тупо таращащиеся в пустоту! Три глаза, расположенные в ряд чуть выше серединной линии шара! И огромная, безгубая, зубастая пасть – будто прямая трещина или щель, набитая зубьями пилы.
Это здорово смахивало на бред, но, черт возьми, это было на самом деле – здоровенная фиолетовая башка без тела!
Прихватив зубами сразу обе ноги одного из наемников, трехглазый тащил его в сторону от лагеря. Бедняга отчаянно хватался за траву и орал благим матом, скорее от ужаса, нежели от боли, которую он еще не успел осознать.
Не раздумывая, что это за тварь и откуда она появилась, Камохин вскинул автомат, прицелился и, быстро нажав на спусковой крючок, выпустил короткую очередь. Три пули, одна за другой, впились в фиолетовую голову, выбив из нее отчетливо видимые фонтанчики – то ли очень мелкие брызги, то ли газ, вырвавшийся из-под лопнувшей оболочки. Голова трижды дернулась, но никак более не отреагировала.
Камохин еще раз нажал на спусковой крючок.
Слева от него заработал автомат Штраусса.
– Что это за тварь?
– Понятия не имею!
От толчков попадающих в нее пуль голова вздрагивала и раскачивалась, будто надувной шар на ниточке, по которому били прутом. Но зубов при этом не разжимала и упорно тащила свою жертву в сторону кустов.
