Василий Сахаров - Черная свита
– Назад! – прокричал Ичиго.
Однако его слова вызвали только очередную порцию злых выкриков, и старшие офицеры Чёрной Свиты, дружно отскакивая назад, отдали одну и ту же команду:
– Бей!
В спину нашим капитанам полетело несколько дротиков, но цели ни один из них не достиг. Между нашим отрядом и толпой гвардейцев возникло легкое зеленоватое свечение, и короткие тяжёлые копья, на секунду зависнув в воздухе, упали на дорогу, видимо, маги из «Мира» постарались.
Мятежные гвардейцы, или те, кто затесался в их ряды, первыми проявили агрессию, и нам требовалось действовать без колебаний. Промахнуться и не попасть в толпу сброда, который скучился в световом коридоре дороги, было невозможно. Стрелки из темноты парка выстрелили из арбалетов, и одним из первых, с болтом в глазнице, свалился полковник Порро. Далее среди изменников упали местные магические гранаты, всего три штуки, но бед они натворили немало.
Секунда. Вторая. Яркие вспышки. И взрывы. Энергокапсулы выпустили на волю свою разрушительную энергию, и она, калеча и убивая солдат, раскидала тела передовых мятежников в разные стороны. Крики боли и яростные вопли смешались в единую какофонию звуков, а капитан Винс прокричал:
– Вперёд! Пленных не брать! По команде – отход!
Мой меч оказался в руке. Щит – на сгибе левого локтя, и я готов к бою. Единым монолитом мы двинулись по дороге, прошли пятачок открытого пространства, миновали трупы, которых было около шести-семи десятков, и столкнулись с оглушёнными и наполовину ослеплёнными людьми из вторых рядов враждебной нам массы. Ируты Чёрной Свиты и корты солдат Второго гвардейского полка вступили в дело. Сталь засверкала в отблесках света от фонарей, и первые две минуты боя я запомнил как сплошную бойню. Щит отталкивает мятежника, а меч проникает под его доспех или бьёт врага в голову. Упор ногой. Рывок вперёд. Передо мной контуженый человек с оружием в руках, и лезвие моего клинка вонзается ему в шею. Правая рука на себя. Шаг вперёд. Снова упор ногой. И новый удар.
Кровь. Месиво. И убийство всякого, кто против тебя.
Однако так продолжалось не долго, а лишь до тех пор, пока мы не упёрлись в стену вражеских щитов. Были слышны команды чужих офицеров, выстраивающих своих бойцов, и пришёл черёд серьёзного боя. Однако снова в шеренги мятежников полетели энергокапсулы. Строй врагов рассыпался, часть из них рванула в стороны, в парк, а некоторые, человек пятьдесят, оказались храбрыми ребятами и, не оглядываясь на кровавую кучу позади себя, побежали на нас.
Щит принял удар чужого клинка, и я чуть развернул корпус тела. Левая рука отвела вражеский меч в сторону, я оказываюсь с противником один на один, и мой ирут, словно молния, ударяет бунтовщика в правую руку. Стремительный росчерк острой стали, которая вонзилась в мясо и порезала сухожилия бицепса, и меч возвращается к телу. Мятежник, кряжистый солдат, который ещё вчера спокойно служил и не думал ни о каком бунте, кричит от боли. Его голова задирается к тёмному небу, а лезвие моего клинка слева направо режет горло солдата, и он захлёбывается своей кровью.
Рядом со мной идут другие корнеты, которые работают словно автоматы. И, чувствуя поддержку товарищей, я продолжаю рубить мятежников. Прыжок вперёд, на темноволосого здоровяка, пытающегося достать одного из наших солдат, который вырвался из общего строя. Удар! В длинном выпаде ирут пробивает латы и вонзается ему в бок. Противник заваливается, а мой щит кромкой бьёт его в переносицу, оказавшуюся на уровне моей груди. Новые шаги вперёд, под ногами недобиток, и острие клинка вонзается ему в грудь. Наш строй теряет монолитность, но мы всё равно наступаем, не оставляя за собой ни одного живого противника. Магический коктейль в жилах играет и бодрит, и каждое движение даётся легко. Наши удары сильны и неотразимы, а кровь врагов летит в разные стороны. На наших губах играют улыбки, и мы готовы гнать мятежников до самых казарм. Но сделать этого нам не дают.
– Отход! – слышится команда Винса.
Мы разворачиваемся спиной к толпе, которая приходит в себя и начинает давить на нас. Маги отбивают летящие нам вслед дротики и стрелы, и отряд устремляется на исходную позицию. Сорок метров – и мы на месте. Позади гремят новые взрывы, а арбалетчики из-за валунов и кедров бьют в особо наглых мятежников, которые вырвались вперёд.
– Корнет Деке! – выкрикивает наш капитан.
– Я! – откликается мой сосед.
– Возьми пять солдат и пройдись по левому флангу. Возможно, не все мятежники двинулись по дороге. Останови их или отвлеки. Через пятнадцать минут отойдёшь к гостевому павильону.
– Есть!
Деке и пять бойцов Второго полка исчезают в темноте парка, и Винс обращается уже ко мне:
– Ройхо!
– Я! – Мой взгляд направлен на командира взвода, который смотрит на новую массу мятежников, снова идущую от ворот к дворцу.
– Тебе та же задача, что и Дексу. Выбери пять рядовых и посмотри, что по правому флангу. Иди до прогулочной тропы, а от неё – к павильону.
– Есть!
Не особо привередничая, я наугад выбрал бойцов, и мы ушли в тень деревьев. Заслон оставался на дороге, а наша задача ясна: пройтись по декоративному лесу. Солдаты пыхтят, словно паровозы, звякают оружием и доспехами, и под их ногами хрустят неубранные веточки и редкий снежок. И если бы я имел возможность выбора, то отправился бы на обход парка сам. Но приказ есть приказ, и спорить с ним бессмысленно. Шум позади стихает, мы углубляемся в мешанину кедров и валунов, а на одной из дворцовых башен два раза бьёт колокол.
«Надо же, – подумал я, – примерно полтора часа назад я вошёл в тихий ночной дворец и принёс в него войну. Всего девяносто минут, а сколько изменений».
Впереди, над прогулочной тропой, вспорхнула сова, ночной хищник, выслеживающий мышей или иную мелкую добычу. Птицу вспугнули не мы, это точно. И, повернувшись к солдатам, я прошептал:
– Тихо! Затаитесь за камнями и ни звука.
Старший среди солдат, кажется сержант, крепкий и очень подвижный усатый ветеран, молча кивает, и его руки указывают бойцам, где спрятаться. Гвардейцы всё сделали чётко и быстро, а я, положив на землю щит, достал из подсумка энергокапсулу, прошёл метра три вперёд и оказался у посыпанной песочком тропинки. Место знакомое, пару раз я здесь с патрулём проходил, и если противник двинется в обход, то именно по этой тропе. Я спрятался за шершавым стволом дерева и практически сразу в свете тускловатой зимней луны увидел на тропе нескольких человек, семь или восемь, которые цепью один за другим шли в сторону дворца.
«А вот и диверсанты, наверняка посланные за жизнью императора Эриком Витимом», – мелькнула в голове мысль, а руки сами собой, как на тренировке, провернули металлическое яйцо в руках. Тихо звякнул стопор, это сигнал, что у меня есть восемь секунд, и я начал отсчёт. Один! Два! Три! Четыре! Пять! Пошла! Магическая граната полетела на тропинку и упала в самом центре вражеской группы. Я прижался спиной к дереву, зажал руками уши, прищурил глаза, и тут же произошёл подрыв энергетической капсулы.
Ду-ду-хх!!! Эхо взрыва разорвало тишину и прокатилось по парковой зоне. Со стороны тропинки пришла вспышка света и горячий воздух. Мощный кедр, прикрывающий моё тело от ударной волны, вздрогнул, и на меня посыпались сучки, шишки и иголки. Миг! Снова всё стихло, и, выхватив меч, я отдал команду солдатам:
– Круши изменников!
Я выпрыгнул на тропу и, словно по наитию, сразу же пригнулся. Над головой просвистел арбалетный болт, и тяжёлая короткая стрела воткнулась в дерево за моей спиной. Глаза выискивают противника, а он тут как тут, рослый парень в тёмном, обтягивающем тело костюме, в пяти-шести метрах от меня. Он откидывает свой арбалет, из-за спины выхватывает саблю, по длине лишь немногим меньше моего ирута, и встаёт напротив меня. Помимо него уцелело ещё три убийцы, вроде бы раненые. Но отвлекаться на них некогда, пусть ими займутся гвардейцы, а я встречу наименее пострадавшего киллера.
Противник крутанул в руках саблю, да так ловко, что сразу видно – передо мной мастер. Нет слов и криков, он хочет уничтожить меня, и этим всё сказано, а почему не убегает, того я не знаю, может, не хочет бросать бойцов своей группы. Убийца имитировал выпад вперёд, но я не повёлся. Он пугнул меня раз-другой, а я стою спокойно в базовой стойке и краем глаза наблюдаю за тем, как солдаты, сбившись в плотный клубок и прикрывшись щитами, давят раненых и контуженых диверсантов, и понимаю, что каждая секунда – это мой выигрыш.
– Ну же! – выкрикиваю я противнику и киваю в сторону его товарищей. – Нападай! Твоих парней убивают!
– А-а-а! – взвывает тот и кидается в атаку.
Взмах сабли. Удар! Сталь бьётся о сталь. Выпад, который я опять отбиваю и одновременно встречаю противника прямым ударом ноги в туловище. Мои движения стремительны, но противник не слабее и тоже двигается быстрее обычных людей. Он ловко, словно кошка или профессиональный гимнаст, перекувыркнулся назад, приземлился на ноги и снова бросился вперёд. Удары посыпались на меня градом, отвлечься не получается, а диверсант начинает менять угол атаки, крутит финты, запутывает меня и пытается достать моё бренное тело своей сталью. Хрен ему! Я тоже выкладываюсь на сто процентов, ускоряюсь и выдаю всё своё мастерство. Сильнейший удар от правого плеча, и сабля противника поддаётся под натиском ирута. От металла посыпались искры, и враг, покачнувшись, замирает. Новый размен сильными ударами, и резким перекатом противник уходит в сторону и разворачивается к лесу.
