Николай Берг - Лёха
— Быстрее же! — злобно — умоляюще прошептал Семенов.
— Не мешай под руку! — осек его с другой стороны Середа. И сам не удержался, посмотрел кричащими глазами. Лёха уже потеть устал от нервной напряги. Вытаращился на два рычага, подумал было, что может — для гусениц? Но рычаги были разные, стояли посередине и на больших круглых шляпках рукоятей были какие-то буквы. Ключ где? И стартер? О, раз газ по — скутерски, то может и ключ тоже?
Сначала глаза разбежались от страха, потом все же оказалось, что на руле и фаре много всяких закрученных болтов, которые не двигались и на роль ключа, никак не годились, а так есть плюшка на фаре, есть! Это же армейская машинка, тут ключ не на брелках носят! Лёха плюхнулся на сидение, с замиранием сердца повернул каплевидную штуковинку на фаре. И ничего не произошло, разве что кусты напротив вдруг словно осветились узкой полоской. Фара, значит! Нахрен фару, не это надо. Повернуть попытался в другую сторону — не пошло. А все это время спиной взмокшей ощущал — рядом гансы. Совсем рядом. И сил удрать нет даже у железного Семенова. Вон как пыхтит, до сих пор не отдышался. А Середа аж свистит, когда дышит!
Потискал потными пальцами включатель фары, тот внезапно просел в паз, утоп в обтекателе фары. Но опять ничего не вышло, тихо все, не заурчало. Ну, кроме как в брюхе, но там урчало постоянно.
Подергал рукоятки. Дошло внезапно, что одна — переключатель скоростей, цифры не ней увидел. На другой, что слева — непонятное Str-Gel. Рычаг переключения скоростей был зажат в железяку с Н-образными прорезями. А тут что? Похоже на ручник. Задран вверх, как положено в стояночном положении. Так, вниз его. Но завести — то как??? Ведь эта хрень, ручка или кнопка или пимпа должна по уму быть где-то тут, на передней панельке. Эта? Или эта? Или эта? Лёха стал поочередно и вперемешку нажимать и поворачивать все, что было у него перед носом. Безрезультатно! Впору от напряги сознание потерять, не было никогда в сытой и спокойной прошлой жизни такой жути! Какие там экзамены! Фигня на постном масле!
В этот момент мертво-спокойным голосом выматерился справа Середа, загромыхал чем-то, слева эхом отозвался Семенов и по голым нервам, словно ломом ударили выстрелы. Особенно громкие, потому как в полной тишине забабахали. И резанул чужой голос, заголосивший неподалеку за Лёхиной спиной: «Alarm! Alarm! Alarm!» Пальба усилилась, тут же стоявший рядом Середа тоже заблажил со всей мочи:
— Alarm! Alarm!
И за спиной чуть не в ухо Лёхе, бахнул особо оглушающий выстрел. Как из пушки. Лёха, слегка оглохнув, очумело обернулся на сошедшего с ума артиллериста, но тот, неловко перезаряжая невесть откуда взявшееся ружье, тише, но понятно приказал:
— Заводи, сукин сын!!!
Сзади-слева затрещали короткими очередями автоматы. Ожидая в любую секунду убойного удара в незащищенную спину и стараясь съежится Лёха отчаянно перебирал скользкими пальцами все, что было на приборной панели. Давил, крутил, вертел. В отчаянии стал дергать на себя, и даже не сразу понял, что произошло, потому как отупел немного, суетясь. Внутри механического ублюдка что-то провернулось и мотор «схватился», забурчав на холостом ходу. Мокрой ладонью, словно все это время купался, Лёха схватился за руль, повернул газ, мотор взвыл истерически, но с места машина не тронулась.
— Сцепление же, твою мать! — неожиданно и для себя рявкнул Лёха, схватил левой рукой за рычаг, двинул его вперед, но впереди мешала какая-то железяка, решил тронуться со второй передачи, рванул рычаг на себя, опять ничего, тут же вспомнил про свою окостеневшую левую ногу, давившую изо всей силы на педаль сцепления, не без усилия снял ногу с педали, внутри агрегата что-то и впрямь сцепилось. Ублюдок дернулся вперед, но не совсем вперед, а скорее вправо, почему так — Лёха не сразу и сообразил. Только кинув отчаянный взгляд, понял — левой-то рукой он рычаг держал, а правая натянула руль естественно в сторону, дербаня со всей дури газ. Туда этот плод сумрачного германского гения и поехал, соответственно рулю. И что-то очень быстро поехал, вломившись в кусты на обочине. Чудом увернулся от березки и встал, еле-еле успев опять судорожно надавить на педаль и сбросив усилием воли руку с газа. Вспомнил про спутников, оглянулся. Середа с ружьем сидел в неудобной позе за спиной, навалившись на кучу барахла, Семенов с пистолетом в руке подбегал, пригнувшись, а чуть дальше враскоряку нелепо прыгал Жанаев, тащивший в руках что-то черное.
Леха вывернул руль, чтобы выскочить на дорогу, почувствовал, как качнулся короб от запрыгнувших сзади, уже более уверенно опять отпустил педаль и газанул, сзади взвизгнул Жанаев. А проклятый мотоцикл вынесло не то, что на дорогу, а куда дальше — на противоположную обочину, там опять водителю пришлось выворачивать руль снова в другую сторону, чтобы не впилиться во все подряд, а то и не вымахнуть к колонне пленных на поле. Здорово хлестануло по лицу ветками, еле зажмурился.
Скрипя зубами, вырулил на дорогу, еле — еле чуть опять не уехал в подлесок, и уже выделывая меньшие синусоиды, все же удержался на курсе.
— Быстрее! — рявкнули и Середа и Семенов с разных сторон. Пальба вроде как разрасталась, но за спиной никто из своих не стрелял. Лёха очумело, потому, как еще не до конца управился с чертовым рулем и пока еще даже не верил в то, что удалось удрать, опять нажал на педаль, вырубив сцепление, отчего агрегат заметно сбавил скорость.
— Да быстрее же! — взмолились за спиной.
— Понял я! — буркнул Лёха, мечтая о третьей руке. Снял усилием воли левую руку, тут же руль стал заваливаться в сторону, а попытка его выправить привела только к тому, что двигатель жалобно взвыл от прибавки газа. Плюнув на это, Лёха таращась практически себе в промежность, передвинул чертов рычаг, снял ногу с педали — и агрегат просто прыгнул вперед. Увернувшись от кустов и выправив машину, новоиспеченный мастер езды по бездорожью на всем что подвернулось, решился на повтор операции и загнал рычаг в самое последнее из возможных положений. Руль уже тоже не выделывался, потому агрегат, смешно лопоча об дорогу гусеницами, рванулся вперед весьма бодро. Ну не как «Жигуль», но весьма прилично, этак километров на сорок в час.
— Все живы? — не поворачивая голову, чтобы не начать опять вилять, спросил Лёха.
— Все — отозвался Семенов.
— Быстрее можешь? — нетерпеливо спросил Середа.
— Не, это все. Предел — отозвался водятел. За спиной заспорили.
— Так по дороге пилить — упремся в кого.
— Что предлагаешь?
— Чего предлагать — оторваться надо и сворачивать от большака подальше.
— Лёша, будет если дорога вправо — сворачивай! — велел Семенов.
Лёха кивнул в знак того, что понял. Страшное напряжение свалилось с него и сейчас уступало место недоверчивой пока радости — ему удалось самому завести этот совершенно межеумочный механизм, и теперь покоренный мощный агрегат послушно тянет на себе и его и трех спутников.
— Да мне цены нет! — вспомнилось к месту заявление персонажа из Варкрафта.
— Это точно — серьезно отозвался сзади артиллерист.
Черт, получается, вслух выпалил. Ну и ладно, в конце-то концов! И Лёха чуток повилял рулем, привыкая к управлению. А ничего, не так уж и сложно! Получилось! Получилось!
Боец СеменовПодхватив с дороги выпавший у немца из рук пистолет, красноармеец заботливо обдул его от песка и, присев у непривычных чужих дырчатых колес, огляделся. Сбитое дыхание никак не удавалось привести в норму, каждый вздох шел со скрипом и скрежетом, как казалось бойцу. Остальные тоже выглядели не лучшим образом. Особенно потомок, явно ему последние сутки дорого дались. Между тем расклад был очень нехорош. Где-то в кустах совсем неподалеку явно находился еще немец, а может — и не один. Конвой — тоже близко. А вот сил бежать дальше или отбиться тут на месте — просто нет. Одна надежда, что потомок этот несуразный сможет завести машину. Тогда удрать будет возможно. И Семенов как можно более убедительно постарался довести это до Лёхи. Но тот, честно говоря, не обнадежил. Он беспомощно тыкался во все эти железки и никак не показывал того, что от него ожидали. Ясно было даже Жанаеву — впервые потомок все это видит. Нет, жить, конечно, очень хочет, но вот растерялся. Незнакомая это для него техника. Впрочем, для всех остальных — тоже. Ни рыба ни мясо. Оставалось только надеяться на удачу. Потому что с одним пистолетом и сломанной винтовкой отбиться не было никакой возможности. Да и с винтовкой этой тоже все плохо.
Жанаев сунулся было к упавшему немцу, глянул на вылезший из туго натянутой кожи спины аккурат над вырезом майки острый красный штырь штыка, и подался молча к костерку. Брошенная винтовка попала на редкость удачно — в ямку между ключиц, где, как говорила Семенову маманя «душа живет», прошла штыком навылет, просадив позвоночник, и теперь немец мог только моргать, даже не сипел. Вот выдернуть ее из тела было уже трудно. Конечно, в другое время постарались бы, могли бы детали пригодится, но сейчас… Бурят как раз отличился тем, что первым в роте угробил свое оружие. Пырнул штыком выскочившего перед ним германца, да так, что штык «завяз» намертво в ребрах, а немец хоть тресни, помирать не хотел и хоть и вяло, а пытался бурята тоже штыком ткнуть. И Жанаев со всей дури тряся на штыке врага, мотавшегося, словно чучело на осеннем ветру, добился только того, что штык обломился и остался в немце. И вместо того, чтобы просто отскочить, вряд ли бы дырявый немец смог за ним гоняться, бурят наотмашь гвозданул со всей силы по немцу прикладом, держа винтовку, как дубину. Немца свалил, а заодно и приклад отломал. Потому тут даже не стал пробовать. И Семенов его понимал. Да и не дадут германцы добраться до рукопашной. Пусть уж немец лежит и моргает, черт с ним.
