Алексей Калугин - Голем
– Наноботы не проявляют никакой открытой активности в отношении любых живых существ, будь это человек или таракан, – сказал стоявший за спиной у квестера Игорь Петрович. – Но все меняется, стоит только предложить им неживую органику. Особенно бурно они реагируют на углеводы и сахара. Смотрите.
Кузякин достал из кармана пластиковую баночку, отвернул с нее крышку и высыпал на ладонь немного сахарного песка. Взмахнув рукой, Игорь Петрович кинул кристаллики сахара. И тотчас из провала взметнулись десятки тонких нитей, будто вытянутых из темного стекла. Кончик каждой нити коснулся падающей сахарной крупинки. Затем все нити моментально сплелись в толстый жгут, который в ту же секунду оказался поглощен, будто всосан, полужидкой грязью.
– Впечатляет.
Орсон воткнул щепку в грязь. Она так и осталась стоять вертикально. Биолог поднялся на ноги и отряхнул руки.
– Можно предположить, что углеводы служат источником энергии для наноботов, – сказал Игорь Петрович.
– Вполне вероятно, – согласился с ним Орсон. – А что насчет состава и структуры среды, в которой они находятся?
– У меня не слишком большие возможности для анализа, – немного смущенно улыбнулся Кузякин. – Но, судя по всему, это самый обыкновенный суглинок, разведенный водой. Полужидкая среда дает наноботам возможность быстро перемещаться в пространстве во всех трех измерениях и создавать сложные объемные структуры вроде тех, что мы видели.
Орсон с сомнением поджал губы.
Наклонившись, он подцепил на палец немного грязи. Прижав к указательному пальцу большой, он начал медленно разводить их. Между подушечками образовалась грязевая перемычка.
– Обычная жидкая грязь так себя не ведет.
– Я замечал это, – кивнул Игорь Петрович. – Но полагал, что грязь приобретает некоторые специфические свойства за счет растворенных в ней наночастиц.
– Мне кажется, здесь присутствует еще и некий пластификатор.
Орсон достал из кармана начатую упаковку одноразовых платков, выдернул один, аккуратно вытер им пальцы, смял и кинул в грязь. Белый, почти невесомый комок лег на темно-коричневую, будто маслянистую поверхность. И вдруг начал тонуть. Что, с учетом его веса и плотности грязи, никак не должно было случиться. Но только казалось, что бумажный комок тонет, на самом деле грязь затягивала его в глубину.
– К сожалению, у нас нет возможности провести детальный химический анализ, – покачал головой Игорь Петрович.
– У меня был с собой переносной химический анализатор, – сказал Орсон. – Простенький, но, в общем, неплохой. Пришлось бросить его наверху, когда мы спасались от бомжей.
– Почему вы называете этих людей бомжами? Они ведь не бродяги, осевшие на свалке?
– Скорее всего, нет. Эти люди вовсе не дикари. Я бы рискнул предположить, что они принадлежат к какой-то очень своеобразной цивилизации. Они одеты не в шкуры, а в очень странные одежды, похожие на карнавальные костюмы… Да вот, посмотрите. – Орсон достал из чехла на поясе небольшой плоский фотоаппарат. Найдя на дисплее нужный снимок, он протянул фотоаппарат Кузякину. – Игорь назвал их при первой встрече бомжами. Да так и прилипло название… Ну, а как их еще называть?
– Троглодитами, – предложил Игорь Петрович.
– Для квестеров не годится – слишком длинно. Бомж – коротко и емко, сразу ясно, о ком идет речь.
На снимке были запечатлены двое из тех, о которых шла речь. Оба высовывались из-за большой, разношерстной и разноцветной мусорной кучи. Один – снизу, другой – сверху. На том, что снизу, было надето что-то вроде пончо. Скорее всего, это было обычное шерстяное одеяло с дырой, в которую бомж просунул голову, а затем подвязал края веревкой. На его лицо было нанесено нечто вроде боевого раскраса – по две короткие черные параллельные полоски на каждой щеке и красная вертикальная полоса на подбородке. Длинные, прямые, как у индейца, волосы были собраны в хвост. Только не на затылке, а на макушке. Поэтому казалось, что на голове у бомжа растет низкая уродливая пальма. Тот, что сверху, был шире в плечах, и оскал у него был почти звериный. Одет он был в телогрейку без рукавов, перепоясанную новенькой блестящей портупеей с планшетом на боку. Из-под телогрейки высовывались пляжные штаны до колен в красно-бело-синюю полоску. На голове у бомжа была оранжевая строительная каска. Тот, что в пончо, был вооружен короткой трубой, загнутой на конце, как клюшка для игры в хоккей на траве. У второго на плече лежала деревянная дубинка, видимо, сделанная из ножки большого обеденного стола. В тяжелый утолщенный конец дубинки были вбиты два коротких металлических штыря. Бомжи и в самом деле были похожи не на бездомных, а, скорее, на персонажей постапокалиптических фильмов в духе «Безумного Макса».
– А это что у него? – спросил Игорь Петрович, указав на небольшое красное пятнышко на левой стороне груди бомжа в телогрейке.
– Не знаю, – безразлично пожал плечами Орсон. – Может, испачкал чем…
– Да вроде нет… – Сдвинув брови и прищурившись, Игорь Петрович попытался как следует рассмотреть заинтересовавшее его пятно. – А увеличить можно?
– Конечно.
Орсон трижды нажал на кнопку зума. Отцентрировал картинку. И на дисплее появился значок в форме щита с орлом и надписью «Отличник ФСБ».
– Впечатляет, – признался квестер.
– Выходит, все же они местные?
– Не знаю, – дернул подбородком англичанин. – Значок он мог и в мусоре найти.
– А они разговаривают? – спросил Игорь Петрович.
– Я слышал, как они перекликались между собой, используя отрывистые гортанные звуки, похожие на собачий лай. Мне показалось, что это не просто восклицания и междометия, а сильно изуродованные, обрубленные, соединенные каким-то причудливым образом слова… Вам доводилось слышать, как разговаривают волнистые попугайчики? Сначала кажется, что слышишь набор каких-то бессмысленных звуков, что-то вроде журчания тоненькой струйки воды. Но если прислушаться, то начинаешь различать слова. С речью бомжей что-то похожее. Вот только у меня не было времени вслушаться в то, что они там тявкали. – Орсон выключил фотоаппарат и спрятал его в чехольчик. – Нет, они определенно не местные. Может быть, из другого времени или измерения.
– Вы так спокойно говорите об этом, – улыбнулся Игорь Петрович. – Как будто в этом нет ничего особенного.
– Ну, после того, что мне уже довелось повидать… – Орсон многозначительно и загадочно шевельнул бровями, давая понять, что рассказывать обо всем он не вправе. – Да вы ведь и сами уже не удивляетесь тому, что возле вашего дома разлилась грязь, кишащая наноботами, что к вам вернулось здоровье и вы забыли о возрасте…
– Вообще-то, все еще удивляюсь, – признался Игорь Петрович.
– Ну, ничего, скоро привыкнете, – заверил его англичанин. – Но, честно говоря, мне не очень-то верится в то, что основной задачей этих наноботов является забота о здоровье людей. Будь это так, что им делать в грязи?
– Случайность? – предположил Игорь Петрович.
Орсон скривился и помахал растопыренной пятерней:
– Вы ведь антрополог. Вот и представьте, вы вскрываете древнее захоронение и находите там новенький компьютерный планшет. Мог он оказаться там по чистой случайности?
– Я бы, наверное, предположил, что захоронение было вскрыто до нас. И тот, кто это сделал, оставил там планшет.
– Зачем?
– Просто ради шутки.
– Глупая какая-то шутка. Бессмысленная. Ведь даже неспециалисту ясно, что планшет подложили намеренно.
– С какой целью?
– Не знаю. Но она определенно была.
– Вы хотите сказать, что эти наноботы были кем-то намеренно нам подкинуты?
– Нет, я вовсе не это имел в виду. В наш мир наноботы могли попасть по чистой случайности. Да, скорее всего, так оно и было. Образование пространственно-временных разломов никем не контролируется. Не случайно то, что наноботы попали к нам, растворенные в жидкой грязи, а не в стерильно вакуумной упаковке. Что, согласитесь, было бы естественнее и правильнее для медицинских наноботов.
– То есть они были созданы для какой-то иной, не медицинской цели?
– Я просто не вижу причин, почему нужно сажать медицинских нанороботов в грязь. – Орсон беспомощно развел руками. – Быть может, воздействие, которое они оказали на ваши организмы, явилось чем-то вроде побочного эффекта? Скажем, случайно наткнувшись на дефектные клетки, наноботы их уничтожили. Или исправили их программу.
– На генетическом уровне?
– А почему бы нет?
– Чем же они руководствовались при этом, если не медицинскими целями?
– Да чем угодно, – взмахнул рукой Орсон. – Например… чувством прекрасного! Которое оказалось покороблено и оскорблено присутствием дефектных клеток.
– У наноботов не может быть чувства прекрасного, – с сомнением поджал губы Игорь Петрович.
– Не может, – согласился Орсон. – Зато оно, скорее всего, имеется у их создателей… А что, отличная идея! – неожиданно оживился квестер. – Скажем, цивилизация, достигшая в своем развитии заоблачных высот, создала суперпрограмму, которая должна выявлять и с помощью специальных наноботов приводить в порядок все, что искажает некий Универсальный Критерий Прекрасного. В дальнейшем – просто УКП. Представители этой замечательной цивилизации живут себе и, как вы, русские, говорите, в бороду не дуют…
