Покемон. Реальный мир (СИ) - "Fiks"

— Успокойтесь, — вещал Роберт, транслируя поддержку на нескольких уровнях: физическом и ментальном, — Пробуждение возможно и без летального исхода. Это таинственный механизм, что не поддаётся анализу со стороны. Протекать оно может, как угодно, пусть всегда болезненно и зачастую плачевно, но далеко не всегда смертельно. Очевидно, с вами произошел как раз подобный случай. Подумайте, был ли период, когда Молли преследовали сильные головные боли, измождение, кровотечение из носа или глаз? Высокая температура с переменным ознобом и жаром? Обычно подобные симптомы предостерегают о начале пробуждения: организм не понимает происходящих с ним процессов, и пытается противодействовать им, как умеет. И длятся они от пары дней, до нескольких недель, в зависимости от направленности и силы дара.

Алурия хмурилась, стараясь припомнить такие случаи, но на ум не лезло ничего. Но вот Ларгус… мужчина бледнел от каждого следующего симптома, что не осталось не замеченным.

— Мистер Хейл? Вы что-то вспомнили? — глаза псионика блеснули.

— Д-да… Когда Молли было четыре… Я думал, что это всё моя вина. Я думал… я… она же могла умереть! Чёрт! Могла умереть! Из-за меня!

— Ларгус! — свирепым персианом прошипела женщина, в шею которой вцепилась Молли. Поначалу девочка не понимала сути разговора, но те эмоции, что излучали ее родители, она улавливала с лихвой. Сейчас же… когда даже вечно спокойный, рассудительный и веселый отец практически полностью утратил самообладание, девочка не выдержала. Беззвучные слезы смочили шею Алурии, нервная дрожь, ощущаемая под руками женщины, предали матери сил вырваться из подступающей истерики, — Возьми себя в руки! О чем ты говоришь, и почему я ничего такого не помню⁈

— Пф-ф-ф… — Ларгус устало растер лицо руками, пытаясь подавить нервозность, — У вас не будет сигареты?

— Простите… Не терплю влияющих на сознание веществ.

— Пять лет не курил… видимо так и продолжу, — смежив веки, он принялся дышать: равномерно и глубоко. Окружающие ждали, с пониманием относясь к подобному, и даже Молли чуть успокоилась, поглядывая на отца затравленным взглядом. — Это произошло, когда Молли было четыре. Восемь лет назад. Ты тогда моталась по южному Синно, и домой заглядывала раз в пару месяцев… — женщина кивнула, принимая сказанное к сведению, и еще крепче прижала к себе дочь, — А я работал с… не с самыми легальными в Джото вещами. — теперь кивнул Роберт. — В одно утро Молли слегка приболела — ничего серьезного: легкий насморк да чуть саднящее горло… Как сейчас помню ее жалобный взгляд. Я не хотел оставлять дочку одну, потому изъял из лаборатории один из артефактов, чтобы изучить его в кабинете в особняке.

— ЛАРГУС!

— Он был безопасен, — защищался мужчина, — Все цепочки разорваны, основа полуистлевшая, энергии ноль. Даже я работал с ним без защиты… — Алурия злобно щурила глаза, вспоминая вечные скандалы по поводу наличия рунических артефактов в доме. Скандалы, что однажды полностью исчезли из ее жизни. Тогда она думала, что муж, наконец, взялся за голову… Что ж, вот и вскрылась истина. Ларгус не внял предупреждениям, а обжегся. Причем обжегся сильно. — Я отвлекся буквально на полчаса: должен был принять врача… Молли мы нашли в моем кабинете, без сознания. У нее был сильнейший жар, ее трясло, из глаз непрерывно текли слезы… А рядом лежали осколки древнего металла.

— И вы…

— Был уверен, что артефакт как-то повлиял на нее. Что его разрушение обнажило скрытую энергию… Но воздействия было недостаточно, чтобы серьезно навредить Молли, и если бы не ослабший из-за болезни иммунитет, то ничего бы и не было. Три дня она лежала с температурой, страдая то от жара, то от озноба. Давление скакало вверх и вниз, от меловой бледности до багровой красноты и крови из носа…

— Вы не обратились к врачу?

— Обратился. Доктор, вызванный еще в первый день, рекомендовал госпитализацию… Но если бы обнаружилось воздействие нелицензированных артефактов…

— Я понимаю, — кивнул Роберт. Ларгус старался не смотреть на поджавшую губы женщину, что не кинулась на мужа с кулаками только лишь из-за Молли, так что прояснять некоторые детали, которые, возможно, были неизвестны самому обычному, по сравнению с брюнетом, археологу, пришлось уже Роберту. — Незаконная работа с анноунами, — говорил он, — карается забвением. Полным. Если бы в ходе обследования обнаружилось их воздействие на Молли, а оно бы обнаружилось, то проверкам подверглись бы все ее контакты, все места ее перемещений. На вашего мужа вышли бы в первую очередь, и… всё. Полное забвение. Чистый лист.

— Три дня… на то, чтобы решиться отправить Молли в больницу, мне потребовалось три дня. Но к тому сроку болезнь сошла на нет. Полностью. Врачи обнаружили лишь легкую степень истощения, и всё. Никаких воздействий, ничего!

— Но ведь не может быть так? — шептала женщина, все еще злясь на супруга, но теперь уже больше волнуясь за дочь, — Пробуждение не может пройти без последствий.

— Не может. И я не говорил, что их нет. Ваша дочь, Молли, имеет явную предрасположенность к ментальным искусствам, а значит и последствия ее пробуждения должны были сказать на разуме. В первую очередь — на нем.

— Но… у нее нет никаких значительных отклонений. Моя девочка — самый обычный ребенок… Ничуть не хуже других детей ее возраста.

Дитя попыталась было выбраться из ставших совсем тугими объятий, но потерпела крах. Отвлекать взрослых от таких серьезных и таких интересных тем ей совсем не хотелось, так что девочке пришлось смириться. Временно.

— Вы показывали ее врачам? — продолжал допрос Роберт, — Вижу, что да. Значит, были поводы?

— Она… бывает немного рассеянной. Нам трудно концентрироваться на каких-то конкретных задачах. Молли осматривали, да, но только в рамках общей проверки организма.

— Хорошо, что вы следите за ее здоровьем. Плохо, что не обратились к компетентным специалистам вовремя. Дело в том, что разум — не то же самое, что и мозг. Разум сокрыт не в физическом теле человека, он находится гораздо глубже, но при этом на поверхности. Там, куда невозможно заглянуть без специализированного оборудования или знающего и умеющего человека под рукой. Именно поэтому повреждения разума может обнаружить только специалист этой области, и с уверенностью могу заявить, что к такому вы не обращались.

— Не обращались, — кивнул Ларгус, — И что нам теперь делать? Где искать таких специалистов? Есть ли больницы или клиники для лечения «разума» в Джото? Или в Канто? У нас есть знакомые, связи, деньги… что угодно!

Глаза ученого пылали огнем. Он был готов отдать всё, что у него было, лишь бы искупить давнюю ошибку. И свою слабость.

— Спокойней, — примирительно поднял руки Роберт, — В первую очередь нам необходимо выяснить, нужно ли вообще это самое лечение.

— Вы же…

— Да, я говорил, что в процессе пробуждения Молли повредила свой разум. Но… Разум — это очень тонкая материя, и бывают травмы, которые…

— Неизлечимы? — голос Алурии осип.

— Не поддаются лечению. Это не одно и то же, — поспешил уточнить псионик, — Неизлечимые раны остаются со своим владельцем на всю жизнь, время от времени напоминая тому о себе. Но от неподдающихся лечению можно избавиться, раз и на всегда.

— Ампутация⁈ — теперь осип и Ларгус, — Ты хочешь сделать мою дочь овощем⁈

— Ни в коем случае. Да, вы правы, это действительно аналог ампутации. Но отсекается не «конечность целиком», а ненужные наросты. Полипы, рудименты, шишки, раз вам понятней с физиологической терминологией. В случае, если Молли придется пройти данную процедуру, ее способности псионика заблокируются, однако общий ментальный фон придет в норму.

Девочка не вытерпела, выкрутившись-таки из железных объятий. Чуть раскрасневшиеся глаза ничуть не портили заинтересованной моськи, что так и рвалась озвучить свой Вопрос. С большой буквы Вопрос.

— Это прекратится?

Взрослые Хейл недоуменно переглянулись. Слишком много на них вывалилось потрясений, чтобы парочка ученых могли правильно понять свою дочку. Но вот Роберту пояснений не требовалось: бывалый психолог, прекрасно знающий предмет разговора, понял ребенка прекрасно.