Варди Соларстейн - Финская руна
— Но самое неприятное случилось еще до этого! Наш водитель получил указание дополнительно проверить устойчивость грабинской пушки во время марша по бездорожью. Тот же, чтобы выдать свою пушку за новую разработку, и увеличить количество деталей, отличных от Ф-22, взял шасси от обычного гражданского грузовика ЗИС-5. Естественно, та завалилась на каменистой дороге. И вот, когда артиллерийский тягач «Комсомолец» протащил пушку как следует по камням, можно было ожидать что Грабину присудят техническое поражение. Но не тут то было!
Рассказчик, подняв вверх палец, замолк, во всю меру наслаждаясь неподдельным нетерпением собеседника, заинтригованного и желающего узнать что случилось дальше, и как все-таки «коварный Грабин» сумел обхитрить и обскакать «честных кировцев».
— И что? Что было дальше? — не выдержал Викторов.
— У команды Грабина оказалась пятая пушка! Они ее украли в соседней воинской части той же ночью! Ее сумел незаконно притащить помощник, Мигунов, очень сильно развитый физически атлет. Они заменили неисправную на новую, просто поменяв шасси, а комиссии сообщили, что пушка настолько ремонтнопригодна, что самую серьезную поломку можно починить за пару часов. Ага, так мы и поверили! Особенно про разбитый вдребезги прицел, который они восстановили кувалдой, используя стекла очков команды инженеров-грабинцев!
Такую ярую «дичь» Викторов не приходилось слышать со времен последних выборов. Но он согласно кивал головой и поддакивал. Теперь, согласно канонам психологии спора, следовало задать хоть один вопрос, иначе собеседник подумает, что он вообще не поверил в эту чушь.
— А как, этот, как его, Мигунов, как он утащил из воинской части пушку? Там же охрана, часовые?! — выбрал, вроде как адекватный вопрос Слава. Правда он слышал о «черных следопытах», которые раскопав до мелового периода «линию Маннергейма» и выбрав все артефакты, с горя воровали боеприпасы на полигоне военных в Каменке. Но уволочь из части орудие?!
— Поменял на спирт! — бодро выкрутился рассказчик. — Кому надо дал на лапу канистру, а кого-то тупо подпоил. И утащил.
— А сломанную пушку куда дел? — выскочило у ошарашенного Славы помимо его воли, и он тут же прикусил язык. Слишком много вопросов могло испортить все дело. То что у истории концы не сходились начиналось даже с вопроса почему в части не сумели обнаружить пропажу? Вроде на всех деталях наносится маркировка, по которой установить принадлежность пушки проще простого. — Да неважно, наверно в болоте утопили.
И все-таки Викторов не выдержал и задал острый вопрос, опасный в первую очередь для него самого.
— А все-таки, почему вы так этого, как его, Грабина, правильно? Грабина значит хаете? Пушки понятно — конкурентная борьба, соцсоревнования, пятое-десятое? А как человек, как личность?
— Да потому что человек он — нехороший! — возопил инженер, на манер попика на вопрос паствы о его толстом брюхе. — Когда товарищ Сталин спросил Маханова про пушки Грабина — тот с гордостью ответил, что Грабин — его ученик. И ничего не произнес против его поделок. Благородство проявил. А уж на аналогичный вопрос Сталина к «ученичку» о творениях «учителя» — тот их в грязь втоптал, да сверху попрыгал!
Викторов даже не знал что тут сказать. Вроде «благородство» вещь хорошая, но, кажется, когда дело касается обороноспособности государства — весьма вредная. Николашка «за французскую честь» вписал свое государство в Первую Мировую. Чем дело для Российской империи закончилось, знают все. Это очень ярко и емко на Западе описал Киплинг в строках:
«Забрасывай! Заравнивай!
Затаптывай живей!
Не жаль для мертвой нации
Ни почвы, ни камней».
К тотальному ревизионизму хронопопаданец морально оказался не готов. Да, он конечно попал в лагерь условно своих, питерцев, вроде как и приведенные примеры красноречиво говорили за то, что «благородный» Маханов как морально превосходил «ушлого и хитрого» Грабина, так и пушки его минимум были не хуже. Но ведь и речь идет не о чем-то сферическом в вакууме, а о вещи, которую политики любят называть «Последним доводом королей». И тут все зависит от того, с какого угла посмотреть и как подать материал. Дюма вот изобразил четырех друзей: аморального авантюриста, пьяницу, развратника и жлоба, по факту еще тот сброд, верными защитниками чести одной испанской дамы, которая против страны, которой правил ее муж, активно занималась интригами и периодически вступала в интимную связь со злейшим врагом государства. И все любят данных четырех шалопаев, между прочим, состоящих при всех своих фортелях на государевой службе. Эти же товарищи, носящие форму мушкетера, при случае не упускали возможности дезертировать с поля боя и при этом оставить с носом службу государственной безопасности, не гнушаясь даже устранением самых эффективных ее сотрудников. А имя кардинала, главного противника этого беспринципного отребья, имя великого человека, который объединил страну, вышиб англосаксов и вывел Францию в супердержавы того времени, повелевшего выбить на пушках ту самую знаменитую фразу «последний довод королей» — надолго еще будет служить синонимом «зла и коварства». И все благодаря мастерству рассказчика, создавшего шедевр всех времен и народов.
В общем, Викторов, повидавший в перипетиях интернет-баталий всякое, просто уже привык, благодаря СМИ, постоянно чрезмерно алармирующим почти любую новость как запредельную сенсацию, ко всяким поворотам сюжета и плюрализму мнений. Он не был готов воспринимать на веру всю эту историю вражды пушечных Оружейников, противостоящих друг другу на манер Монтекки и Капуллети, с наложившейся вечной проблемой «отцов» и «детей». Тем более, как помнил Викторов, потом вроде верх в этой борьбе взяли горьковчане, совсем другой актер на сцене разворачивающей у него на глазах драмы с баллистическим уклоном, пролегшей сквозь войну и десятилетия.
Так что фотограф из будущего глубокомысленно кивнул головой, для вида полностью молчаливо признав точку зрения инженера. И тут наступило неловкое молчание. Они смотрели друг на друга и Викторов непонимающе пожал плечами.
— Ну, я понял тему с пушками. А я-то вам зачем?
— Раковины, каверны, пустоты, поломки деталей в результате испытаний и эксплуатации — вы должны все это фотографировать на пушках Ф-22 УСВ. Мы потихоньку соберем доказательства того, что наши, пушки ленинградца Маханова, лучше! — заявил инженер.
Викторов с уважением посмотрел на начальника цеха. Так только редкие люди могут партизанить — делать качественные вещи без брака, гораздо лучше, чем сам заинтересованный в этом изобретатель, и одновременно искать в них технические недостатки, терпеливо собирая в тома доказательство своей правоты. Чтобы спустя годы грохнуть на стол руководителя так этим томом, что дубовая столешница зазмеится трещинами под лаком полировки. И прогнуть в свое в итоге весом неопровержимых улик. Сильные духом. Упертые и идейные. Настоящие ленинградцы.
Таких людей победить нельзя.
— Сделаем! — уверенно сказал, понявший свою задачу Слава. — Без напильников и подделок, мы и так докажем, что кировцы — лучшие!
— Спасибо, товарищ! Спасибо, что правильно меня поняли! — затряс его руку начальник цеха. — Да, без саботажа, честно и открыто!
Эта фантасмагория наконец закончилась. Слава порывался начать работу прямо сейчас, но начальник цеха ему не дал даже подойти к своей продукции — не хотел портить низкие показатели брака и бросать тень на свою улыбающуюся физиономию передовика, висящую на доске почета.
Викторов так и не понял, как его услуги собираются использовать, если продукция, после небольшого испытания сразу после этого отправлялась в войска.
Глава седьмая. ВОЙНА ПОЛОВ
Выйдя с вечером с проходной Слава остановился в задумчивости. Ребята, его соседи по комнате, давно закончили смену, а Викторов совсем забывший про еду в заботах мирских остался голодным. Неожиданно из проходной вышла Ленка-профсоюзница.
«Девушки, это не только ценный мех, но и триста-четыреста граммов ценных металлов» — вспомнил хронопопаданец переделку бессмертного диалога одного комического дуэта. — «А заодно и возможность вкусно покушать нахаляву!»
Может показаться, что Викторов обезумел, но на самом деле он знал что делает. «Не постучишься — не откроют».
— Привет, защитникам трудовых интересов! — брякнул сходу хронопопаданец.
— Добрый вечер, — вежливо произнесла активистка. Она наивно полагала, что общение на этом закончилось и собиралась прошествовать мимо. Однако у Викторова проснулся охотничий инстинкт. Красавицу- комсомолку он воспринял как личный вызов. Сделав «рамку» пальцами обеих рук, которая получается если соединить кончики указательных пальцев одной руки с подушечками больших пальцев другой, он «прицелился» в девушку и сказал.
