Яна Икрамова - Та, которая заблудилась
Бесцельно блуждая по коридорам, я добилась предынфарктного состояния, каждый раз испуганно вздрагивая, когда слышала малейший шум. Но, завидев знакомые места, облегченно выдохнула. Я легко добралась до нужного поворота и, тихонечко приставив к стене свое оружие, выплыла навстречу неизвестности. Там, за поворотом, располагался спуск в подземелье. Но, прежде чем бежать вниз по крутым ступеням, предстояло разобраться еще с одной проблемой.
– Здрасте!
Глаза у охранника, сидящего за столом, полезли на лоб.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать – тюрьма не увеселительное заведение, тюрьму надлежит охранять. Подземелья монастыря, являющиеся на деле как раз подобным режимным объектом, охранялись двумя неравнозначными способами. Во-первых, и в основном, безопасность гарантировала сама планировка территории. В тюрьме имелся всего один выход, он же вход, представленный крепкими металлическими воротами. Входящие должны были оставить оружие (и все, что можно использовать как оружие) перед входом. За их спинами двери закрывались. И тут вступал в силу второй вариант охраны – человек. Всего один охранник, один-единственный держатель ключа от заветной двери. Но чтобы добраться до него, потребовалось бы выйти за железные ворота, пройти через полутемный коридор и подняться по крутой лестнице вверх. В общем, моим друзьям самостоятельно выбраться не светило. Однако, планируя систему безопасности, монахи не учли маловероятной возможности существования преступника, желающего попасть не из тюрьмы на волю, а с точностью до наоборот.
– Здрасте, я говорю. Совсем у вас тут не ценят людей! Представляете, бросили меня одну бродить тут по коридорам. Чуть не заплутала, пока нашла вас. А я, между прочим, опасный преступник. Мне положено сидеть в камере! Вы меня проводите?
Ошалевший охранник глупо захлопал выпученными глазами и приподнялся со стула. Губы у него зашевелились, но, видимо, культурный шок не давал сказать ни слова. Тем не менее бедняга, громыхая металлическими доспехами, выбрался из-за стола и неопределенно махнул рукой. Я бодро рванула вперед на лестницу. Спустившись на пару ступенек, скорчила недовольную рожицу и визгливо поинтересовалась:
– Ну, вы идете уже или нет?
Охранник торопливо рванулся вниз по лестнице, и я слегка прижалась к стене, пропуская его перед собой. Закусив губу и внутренне содрогаясь от собственной низости, я изо всех сил толкнула идущего впереди в спину. Толстоватый мужчина, буквально закованный в тиски тяжелых доспехов и никак не ожидавший удара в спину, покачнулся и кубарем полетел вниз. Я же развернулась и бросилась обратно к заветному повороту, схватила свою кочергу и побежала вниз. Впрочем, я зря торопилась. Неестественно изогнутая шея и жутко развернутая голова упавшего не оставляли места для сомнений. Но я все равно опустилась рядом с телом и проверила пульс. Во рту появился странно знакомый привкус желчи, и все слегка поплыло перед глазами. Я схватила ключ, висящий на поясе убитого, и вдруг увидела рукоятку кинжала, торчащего из сапога охранника. Бросив свою кочергу, я поспешила открыть ворота, отчего-то радостно размахивая найденным кинжалом. Он был тонкий и острый, похожий на короткую шпагу, но мне придавал уверенности. Первым делом я свернула налево. И побежала вдоль коридора, громко выкрикивая имена друзей. По обе стороны коридора располагались камеры, и я заметила, что почти везде они разделены всего лишь железными решетками. А это значит, что, возможно, даже будучи в разных камерах, Линка и Вел могли видеть друг друга и даже общаться. К слову, и света в этом коридоре было куда больше, нежели там, где держали меня. Только бы они были здесь! Мои отчаянные крики эхом разносились по коридору. Наконец мне показалось, что я слышу чей-то голос. Я прибавила скорость. Разумеется, я обнаружила обоих разыскиваемых в самом конце пути. Подземелье тут и правда было большое. Бежала я долго. Увидев меня, Линка радостно вскрикнула и кинулась ко мне, протягивая руки через решетку. В соседней с ней камере с пола поднялся Велик.
– Тата!
– Тата, Тата… валить надо! – крикнула я и рванула на себя дверцу камеры. И тут до меня дошло, что ключи от этой двери остались, вероятно, где-то там, у мертвого охранника. Меня начала бить нервная дрожь, срывающимся голосом я сообщила друзьям: – Я забыла ключ!
Линка только тихо охнула, но Велик совершенно спокойно попросил:
– Тата, подойди ближе, пожалуйста.
Я повиновалась без раздумий. Его голос излучал твердую уверенность, которой мне сейчас очень не хватало. Вел легко просунул между прутьев решетки ладонь и мягко отобрал у меня мое единственное оружие. Я лишь недоуменно на него смотрела. Велик же отточенным движением воткнул узкое лезвие в скважину массивного замка на двери своей камеры. Знаком приказав нам молчать, он прислушался и неторопливо покрутил кинжал в замке. Замок щелкнул, и Вел толкнул дверь, оказавшись на свободе. Не медля ни секунды, он провернул подобную же операцию с замком на двери Линкиной темницы.
– Лина, теперь тебе придется признать, что вор – чрезвычайно полезная профессия, – растерянно сообщила я.
Линка лишь пожала плечами.
– Потом обсудите, – на бегу предложил Вел, торопливо рванувшись вперед.
Я подхватила под локоть Линку и побежала следом. Только когда мы добрались до металлических ворот, я вспомнила о своем плане.
– Лина, жди здесь. Вел, ты за мной!
Никто даже спорить не стал. Ситуация требовала беспрекословного повиновения приказам главнокомандующего, и сейчас командовать приходилось мне. По правому коридору бежать было куда сложнее. Хорошо хоть еще Велик понял, что от него требуется, без лишних подсказок. Мы забегали во все коридоры и тупики и как дикие кричали, разыскивая других заключенных. Однако никто не откликался. Время поджимало, и я торопилась, как могла. И несмотря на то что червячок сомнения противно грыз мою и без того не слишком целостную душу, я почти уговорила себя, что сделала все, что могла.
– Все, Велик, никого тут больше нет. Давай за мной!
Вел сосредоточенно кивнул. У знакомого поворота я нервно вздрогнула. Камера в мрачном полумраке казалось необитаемой. Но в нос ударил резкий запах, свидетельствующий о присутствии жизни в ее недрах. Несмотря на то что еще недавно я сама пребывала в точно таких же условиях, я скривилась, почуяв эту жуткую смесь запахов мочи, крови и пота. Вел, к его чести, ничем не выдал своего отвращения. А может, ему было не впервой.
– Торин, – прошептала я в темноту.
– Это ты? – В камере завозились и сквозь решетку просунулась тощая рука.
– А кто же? Давай-ка сваливать отсюда.
Вел зашебуршал в замке кинжальчиком. Видимо, замок был сложнее предыдущих или Велу не хватало освещения.
– Что ты делаешь? – прошелестел Торин.
– Я же обещала, что свинчу из этого гадюшника? А я в жизни своего обещания не нарушала. Так что я делаю ноги из этой конторы и намерена прихватить всех желающих. Я надеюсь, вы, уважаемый Торин, желающий? Или нам уйти?
Возбужденно засипевший Торин не успел ничего толком ответить, потому что Вел наконец расправился с замком и, ворвавшись в камеру, подхватил старика, забрасывая его руку себе на плечо. Первые шагов десять я пыталась помогать, поддерживая совершенно ослабевшего дедусю под свободную руку, но вскоре отказалась от этой затеи. В коридоре было тесновато и для двоих. К тому же хилый старик, кажется, не был большой обузой для крепкого Вела. Я тайком полюбовалась своим любимым мужчиной и в очередной раз похвалила себя за правильный выбор.
– Торин, как отсюда выбраться? Есть варианты?
Сначала мне показалось, что старик меня не расслышал, потому что он молчал и только тяжело пыхтел, стараясь передвигать ногами в такт движениям Вела. Но потом, словно очнувшись, он сообщил:
– Если бы выйти по лестнице наверх…
– Выйдем, не волнуйся, куда дальше?
– Тогда сразу направо. И по коридору до поворота. Там перед поворотом есть небольшая дверь. Во внутренний двор.
– Так, а до поворота далеко?
– Далеко, но в этом коридоре мало кто бывает.
– Ладно, а во дворе?
– Не знаю. Это закрытый двор, туда не должны пускать лишних людей. И там самый близкий выход. Если пересечь двор, можно найти добрую дверь.
– А если она закрыта?
Вел, до этого молчавший, проворчал:
– Он же сказал: добрая дверь.
– И что это значит?
– Это дверь для добрых людей, – спокойно пояснил Торин.
– И она не закрывается, что ли?
– Добрые люди – это наушники, осведомители церкви, – сухо сообщил Вел. – Если там дверь для них, то мы можем выйти. Для «добрых людей» вход никогда не заперт.
