Форпост (СИ) - Бондаренко Вадим
К небольшому стаду оленей мы подобрались на полсотни метров. Ближе эти животные людей не подпускали, справедливо опасаясь бросков копий. Но в этот раз они ошиблись…
Я уже стрелял несколько раз раньше, проверяя оружие, и стрела уверенно летела и за сотню метров. Но практического опыта, чтобы уверенно рассчитать такую траекторию, мне не хватало, вот и выбрал минимальное расстояние. Стрела попала чуть ниже лопатки, но и этого хватило — молодой самец с небольшими рогами сделал длинный прыжок, зашатался и упал в траву. Остальные животные сбились в кучу, не видя явной опасности, но когда мы двинулись к добыче, пустились наутёк.
Аккуратно вырезав стрелу, я вручил оружие близнецам, и хлопнул Рауга по плечу
— А для самых сильных охотников я сделал вот это чудо!
Арбалет не подвёл. Взводить его было тяжело, крюк на поясе и стремя для упора ногой помогали, но в будущем обязательно сделаю натяжной механизм. Впрочем, Рауг, поняв, что я делаю, играючи справился с этой задачей. Положив короткий болт на ложе и накинув на толстую тетиву скобу предохранителя, мы пошли к стаду бизонов, мирно пасущихся в километре от нас. Быки свободно подпустили нас на сотню метров, и я стал тщательно целится. Короткий щелчок — мимо… Болт улетел далеко в степь, но животные не обратили на него внимание. Рауг быстро заряжает оружие, и мы повторяем попытку. Расстояние большое, вес болта тоже — теперь я немного приподнял его, беря упреждение по высоте. На этот раз попал идеально, болт глубоко ушел в грудную клетку бизона. Зверь протяжно ревёт, стадо срывается с места, но раненый за ними не поспевает. Пробежав пару сотен метров, он падает.
Охотники довольны. Рауг похож на кота, обьевшегося сметаны — чувствую, что арбалет мне не вернут. Напоминаю ему, что эти образцы нужно отдать Кругу мастеров.
Какое там! Арбалет переходит к Геру, затем дальше, люди не хотят выпускать его из рук. Парни помоложе с не меньшим энтузиазмом рассматривают лук. "Слабые люди", которых так презирал Варг, неожиданно стали самыми опасными существами этого мира…
В середине августа заложили фундаменты и каркасы всех двадцати домов и стали выкладывать стены. Новый штукофен восстановили далеко за стеной, почти у берега реки. Теперь учли предыдущие ошибки — увеличили толщину и качество кладки, добавили чугунные дверцы, с глиняной футировкой, через них можно будет доставать крицы каждый день, не разрушая часть стенки.
Ленг постепенно входил в мой ближний круг, я это видел не только по его словам и поступкам — от его сознания, как и от большинства женщин и детей рода Выдры, ко мне протянулись ярко-зелёные паутинки доверия. Слегка улучшилось отношение ко мне и остальных мужчин, тут процесс шел медленнее. Они и так достойно держались — бесконечная стройка забирала все силы, и, наскоро перекусив вечером, рабочие проваливались в сон до утра. Но быстро растущие дома, защищённые высокой стеной, обильная и разнообразная пища, огромное количество новых вещей и людей вокруг вновь вселили в них уверенность в завтрашнем дне.
— Ленг, черные люди пришли неожиданно?
— Нет, Дим. Они давно жили на противоположном берегу. Ещё когда Ника была невестой, там уже были десятки их стоянок
— И вы не пробовали с ними общаться?
— Пробовали, но безуспешно. Они не понимали наш язык, и не разрешали подвести плот к их берегу, угрожая копьями. Но сами раньше нас не трогали. Мы привыкли так жить, и не считали их врагами.
— А они сами к вам заглядывали?
— Нет. Иногда их плоты проплывали по реке с верховий, но на наш берег не заходили.
Странно это… Многочисленный род, исходя из огромной численности взрослых мужчин, зачистивших левый берег, скорее даже союз многих родов. Десятки, если не сотни лет спокойно живущий и расселяющийся все дальше по правому берегу Днепра.
Их же больше тысячи! Но что могло заставить такую массу людей сдвинуться с места?..
— Ленг, вы не замечали ничего странного на том берегу? Может, их прогнали оттуда другие люди?
— Нет, Дим. Их поселения недалеко от воды, на холмах, как и наши. И до этого года они совершенно не изменились, разве что юрт в них стало намного больше.
Больше ничего из парня мне вытянуть не удалось. До ближайших неандертальских родов на западе было очень далеко, две красноватых огонька горели в районе Карпат. Они тут точно не при чем. Значит, это не вынужденные переселенцы, как родичи Ленга сейчас, а ищущие новое жизненное пространство "лишние" люди. И на правом берегу их осталось ещё больше!
Такой расклад мне совсем не понравился. Я считал, что численность кроманьонцев будет намного меньшей, но такая масса людей быстро захватит всю долину Днепра и пойдет дальше, в первую очередь вдоль его притоков.
Мои люди были в состоянии отбиться и от такой орды, с появлением луков и арбалетов мы сделали огромный рывок вперёд. Но остальные неандертальцы, рассеянные мелкими группами по огромным пространствам, этого сделать не смогут.
Род Выдры принес множество новых генетических линий, но этого все равно мало. Меня хотят лишить возможности завершить начатое? Нет, этого я им позволить не мог. Племя Солнца не станет сидеть в Лантирске десять лет, даже если нас не тронут. Как только все мужчины будут полностью вооружены, одеты в доспехи и обучены стрельбе, мы заставим черных людей уйти сначала с нашего берега, а затем и вовсе покинуть эти места!
Новые люди принесли с собой и новые знания.
Если выдолбленная из дерева посуда новинкой для нас не стала, то новые блюда пришлись очень кстати. Так мы узнали о употреблении в пищу корневищ рогоза, днепровские неандертальцы варили их, делали из них муку и запекали на костре. Из них же, высушенных и поджареных на разогретых камнях, делали напиток, похожий на кофе. Для нас это был уже второй такой суррогат, первый из корней дикого цикория я ввел в обиход ещё пару лет назад.
Вторым рецептом были блюда и напитки из клубней диких орхидей, встречающихся на возвышенностях вдоль рек. Из него готовили нечто среднее между пюре и густым киселем. Вкус специфический, но довольно приятный, такая густота указывала на большое содержание крахмала, а значит, и на высокую пищевую ценность.
У рода Выдры был небольшой опыт одомашнивания гусей — часто, убив взрослых птиц, охотники приносили маленьких птенцов на стоянки, и те привыкали жить рядом с человеком. Чтобы гусята не улетали, им обламывали и подрезали перья на крыльях. К осени эти живые консервы обычно истреблялись полностью — если летом их немного подкармливали ряской и остатками рыбы, то зимой с этим никто возиться не хотел.
Был у них и уникальный способ ловли крупной рыбы, а именно сомов. Несколько человек на плоту подплывали к речной яме. По краям плавсредства становились мужчины, сжимая в руках тонкие зазубренные копья. К этим гарпунам привязывали длинные кожаные ленты, мотки которых лежали под ногами. С бортов опускали связки обжаренных на костре лягушек и мелких птиц. Последний рыбак начинал стучать по воде хитро обточеной деревяшкой, издавая звуки, привлекающие речных гигантов. Сомы поднимались на звук, чуяли запах горелого мяса и перьев, подплывали вплотную — и получали удар копья.
Если он был удачным, оставалось только потянуть за кожаные веревки и втащить добычу на борт.
Использовали и похожие на мои верши плетеные из лозы конструкции, но работали они иначе, огораживая большие участки. Рыба двигалась вдоль преграды и попадала в окружённую забором тесную заводь, где ее и ловили.
А вот с охотой у Выдр дела обстояли плохо. Если кабанов в плавнях они били вполне успешно, то в степь никогда далеко не заходили. В чем тут была причина, я не понял — похоже, когда-то опытные охотники не передали нужные для добычи крупного зверя знания следующим поколениям. А те и не стали самостоятельно их восстанавливать, ограничившись прибрежной полосой.
Отдельно можно упомянуть их дома — каркас из жердей они обкладывали плотно связанными снопами тростника, в несколько слоев, шкуры было мало и они прикрывали только верх постройки, защищая от дождя. Изнутри все это обмазывалось глиной, чтобы защитить легкогорючий материал от костров.
