Артем Каменистый - Люди пепла
— Ну уж точно не дурак, и девчонки от меня без ума.
— Для промороженного от макушки до пяток ты слишком самоуверенный.
— Это кто из нас промороженный? Я вообще-то уже бодрый, а вот ты бледно выглядишь и дышишь через раз.
— То, что ты чуть раньше поднялся, еще не повод собою гордиться. Впрочем, если тебе больше нечем гордиться, то можешь нацепить себе петушиный хвост и расхаживать с важным видом. Тоже мне еще, размороженный…
— Ты чего такая колючая?
— Колючая? Да ты меня еще не видел колючей. Что тут вообще случилось?
— Так ты тоже не знаешь?
— А что я могу знать, если ничего не видела? И разговаривала только с Троем, а он даже имя свое не сумел вспомнить. Я так понимаю, что нас переморозили, а те кому не повезло уже успели обратиться. Все верно?
— Так и есть.
— И где все?! Где команда?! Почему они оставили нас внизу?!
— Чего на меня орешь, я-то откуда знаю?!
— А кто знает?!
— Я думаю, что уже никто. Команда пропала.
— Как?!
— А вот так — не осталось ни одного матроса, некому отвечать.
— Но кто тогда освободил первых?
— Какой-то однорукий помог им выбраться, но на него напали пепельные, он в трюме остался. Мы теперь с ними играем в догонялки. Открываем одну дверь, они лезут на свет, закрываем перед носом. И пока они там крутятся, забираемся в другие выходы, выручаем тех кого успеваем. Только почти все уже мертвые, под нами полный трюм ящиков с трупами, обращенных становится все больше и больше, играть с ними уже не очень-то получается. Очень рискованно, я туда больше не полезу. Кому повезет, пусть сами выбираются. Только понятия не имею, как они сорвут крышки, гвоздей на нас не пожалели, и доски в ящиках не тонкие. Вот и все, что знаю. Тебя как зовут?
— Миллиндра. Миллиндра Даймус.
— Красивое имя. А я Драмиррес. Хочешь, принесу тебе воды? В камбузе целая бочка. Только она немного затхлая.
— Неси. Мне и Трою принеси.
— Уговорила, — подмигнул смуглолицый.
Подождав, когда он удалится, девушка приглушенно спросила:
— Ты других людей видел?
— Только одного — мальчишка лет пятнадцати.
— Совсем мелкий.
— Он нам дверь открыл. А я на сколько выгляжу?
— Ты не знаешь сколько тебе лет?!
— Да я даже имя свое не смог вспомнить.
— Как такое может быть?!
— Хороший вопрос.
— Может твой мозг сильно повредило? Переморозило?
— Что значит переморозило?
— Похоже, его и правда повредило. Ты совсем ничего не помнишь?
— Не помню.
— Дай свою табличку.
Снял с шеи, протянул. Миллиндра изучила внимательно, покачала головой:
— Просто имя и буква под ним. И все. Странная табличка. За что тебя сюда?
— Не понял вопрос.
— Что ты натворил? Так понятнее?
— Все равно не понял.
— Или ты издеваешься, или с тобой явно что-то не так.
— По моему, не только со мной. Тут все не так. Со всеми.
— Ты точно не издеваешься?
— А разве похоже?
— Что еще можно подумать о человеке который ничего не помнит, но при этом ведет себя как нормальный?
— О себе я не помню ничего. И о том, что здесь случилось, тоже ничего не помню.
— Здесь случилось что-то непонятное и нехорошее. Я не знаю почему. Все должно быть не так. Нас собирались отправить на земли Краймора, но вместо этого мы болтаемся перемороженными посреди моря. И те, кому не повезло, уже начали обращаться, а остальные просыпаются в запертых ящиках. Или вообще не просыпаются. Значит, мы здесь уже слишком долго, и нас почему-то бросили в трюме. Будто забыли, что мы есть. Спасибо, что вытащил меня и не бросил. Сама бы я не выбралась.
— Да я даже не заметил как вылетел оттуда. И как тебя вытащил — тоже не заметил. Все будто само собой вышло.
— Ага, жутко получилось.
Девушка начала поправлять волосы забавно при этом морщась. Видимо на ощупь оценивала ущерб который понесла прическа, и результаты ей не нравились. Вернулся Драмиррес, протянул ей деревянный ковш на короткой рукояти:
— Трою чуток оставь.
Та, кивнув, припала к краю, почти сразу скривилась:
— Да она испортилась! Не мог получше найти?!
— Получше?! Да это лучшая вода на корабле! Специально ради тебя старался!
— В луже на дороге и то на вкус приятнее.
— Чего ты все время кипятишься? Вроде пить можно, пока никого не пронесло. Другой все равно нет. Эти корабельщики экономят каждую монету, не стали делать магическую консервацию, вот и портится.
Пока девушка пила, Драмиррес раскрыл тонкую книгу из грубой желтой бумаги, пролистал несколько страниц, довольно осклабился, медленно и с выражением прочитал:
— Миллиндра Даймус, заявленный возраст семнадцать лет, северная харборка, рост пять гарвианских фунтов и три дюйма, худощавое телосложение, волосы светло-золотистые, глаза зеленые, в основании большого пальца на левой руке шрам в форме звезды. Незаконное проникновение, взлом, попытка кражи летающего питомца, сопротивление при задержании, нанесение телесных повреждений, попытка убийства. Да ты у нас крутая разбойница, а с виду такая милая когда не злишься.
— Ты милее, — оторвалась на миг от ковша.
— Трой, а ты за что тут?
— Я о себе ничего не знаю.
— Это как?
— Он не помнит ничего, — вновь оторвалась от воды Миллиндра. — Даже имя назвать не смог, читать с таблички пришлось. Но на табличке только имя и буква «С» под ним, ни слова о том за что его к нам.
— Серьезно ничего не помнишь?
— Честное слово.
— Сейчас по списку гляну. Трой… Трой… Ну где же ты… А! Вот, нашел! Тройлин Трой, процедура… Да твою же мать! Процедура стирания!
Девушка опустила ковш, понимающе переглянулась с Драмирресом. Но Трой ровным счетом ничего не понимал, поэтому потребовал просветить и его:
— Что это значит?
Драмиррес скривился, покачал головой:
— С тобой круто обошлись. Куда круче чем с другими. Тебя стерли.
— Стерли? Что это значит?
— Знаешь, как стирают карандашные записи на бумаге или лакированных дощечках?
— Знаю.
— Вот так и с тобой.
— Вообще-то я не бумажный.
— Я не про слова, а про твою память. Ее иногда удаляют у преступников. Только такое нечасто случается, первый раз вижу стертого.
— Мне стерли память?! Но за что?!
— Откуда нам знать? Тут полный трюм преступников, и за мелочи в ящики никогда не сажали. То есть — все хороши. Только ты натворил побольше других, надо очень постараться, чтобы стать стертым.
— Но в этой книге ничего не написано о моих преступлениях.
— Ты мог натворить такое, что в книгу побоялись вносить. Опасные знания церковники скрывают, они помешаны на секретности. От тебя только имя оставили, ведь Тройлин — не фамилия, это полное от Трой. То есть фамилии нет, даже ее скрыли. Никогда о таких случаях не слышал.
— Я тоже, — кивнула Миллиндра. — Трой, держи. Попей, может легче станет. Мне не стало, вода гадкая.
Трой к воде не придирался. Да, она не первой свежести, но терпимо, жажду можно заливать. Пока пил, Миллиндра накинулась на Драмирреса с новыми вопросами:
— Команды точно нет? Никого не осталось?
— Говорил же, что один вроде был.
— Однорукий?
— Да. Благодаря ему мы на палубе, а не задохнулись в своих ящиках.
— Сколько здесь человек?
— С десяток, я точно не считал. С вами точно десять будет.
— И все?! Всего лишь десять человек?!
— А что не так?
— Нас сотни были, и всего десять выбрались?!
— В начале списка указано, что в ящиках шестьсот два человека. Почти все, получается, там, — Драмиррес указал пальцем вниз.
— Как такое могло получиться?! Ты ведь раньше нас пришел в себя, ты должен хоть что-то знать!
— Чего накинулась?! Говорю же, я ничего не знаю. Никто не знает. Команда непонятно где, рассказывать некому.
— Команда покинула корабль, — уверенно заявил Трой.
— Думаешь, уплыли на другом корабле?!
— Вряд ли. Нет ни одной шлюпки, они ушли на них.
— Шлюпки?
— Это большие лодки, их держат на кораблях.
— Для стертого ты слишком много знаешь о море.
— Я думал, что про шлюпки знают все.
— А я даже слово такое не помню. Море видел, но в моих краях там только лодки и баркасы ходят, не было никаких шлюпок.
Трой, продолжая раздумывать над новостью об уничтоженной памяти, механически произнес:
— Журнал… нам нужен журнал.
— Что за журнал? — спросила Миллиндра.
— На корабле должен быть судовой журнал.
— А ведь да, я что-то такое где-то слышал, — кивнул Драмиррес. — Кто-то говорил, вот только не помню кто. Наверное, перед погрузкой, тогда много болтали.
— Там описывают все, что происходит на корабле, — продолжил Трой. — Это важный документ.
— Его могли забрать с собой, раз он важный, — предположила Миллиндра.
