Константин Муравьёв - Живучий
«Солнышко, надеюсь, тебе будет там лучше, чем здесь». Поднимаю выпавшее из руки второго бойца (или убийцы?) оружие. Засовываю пистолет себе за пояс, собираю имеющиеся в наличии обоймы, проверяю карманы. Забираю всю наличность, она мне пригодится.
Удостоверения есть у обоих. «Лейтенант отдела антикризисной деятельности», — читаю я в первом. Должности и звания в обоих удостоверениях одинаковые. Факсимиле принадлежит Федеральной Службе Безопасности.
Делаю несколько шагов назад и присаживаюсь за машину, исчезая из поля зрения камеры, которая следит за мной. Слышу крики. Видимо, наблюдатели за пультом видеонаблюдения все-таки сообщили о случившемся на стоянке. Сейчас у меня будет много гостей.
Отхожу на наиболее удобную позицию, перемещаясь вдоль слепой зоны системы видеонаблюдения. Добираюсь до того же угла здания, где лежит первый напавший на меня. Проходя мимо, стреляю ему в голову. Это война. Противник за спиной мне не нужен. Встаю за угол. Судя по шагам, бегут семеро.
Меняю обойму, в старой нет четырех патронов.
Они постараются взять под контроль зону моего предполагаемого местонахождения. Это хорошо. Не идеально, но так я буду немного сбоку, все лучше, чем бой лоб в лоб. Первую тройку пропускаю и жду. Пока нападать нельзя. Следующие идут осторожнее, но и они проходят мимо моего схрона. Координирующий отдает команду о круговом охвате цели.
Этого нельзя допустить. Иначе они будут в выигрышном положении и не будут перекрывать друг другу зоны обстрела. Нужно выдвигаться. Небольшой полушаг вперед. Половина моего туловища показалась из-за выступа. Навожу оружие на цели. Здесь нет людей. Только цели. Так учил Петрович.
Я не убиваю людей, я убиваю врагов. У них нет ни семей, ни матерей, ни жен, ни детей. Сознание отсекает все лишнее. Остаются лишь цели.
Три выстрела. Полшага вперед, так как видимость плохая и стена закрывает обзор.
Еще два выстрела. Шаг, и еще два. Сменить обойму.
Слушаю. Должны подойти из леса, наблюдатель в здании. Итого еще шестеро или семеро. И где-то засел командующий операцией.
Оставаться тут не имеет смысла, но и высовываться за пределы этого пятачка опасно — камеры-то никуда не делись.
Так, а что у меня за забором за спиной? Хм… Интересно. Вдоль него можно пройти почти до самого леса. Быстро перемахиваю через него.
Иду тихо. Эту часть парка я никогда не исследовал, не было необходимости. Камеры здесь есть, но их значительно меньше и между ними можно спокойно проскользнуть, не засветившись. Подхожу к какой-то большой яме. Пахнет кровью. Заглядываю внутрь. Все коллеги из моего отдела сейчас лежат тут.
Иду дальше, нельзя останавливаться. Шорох справа от меня. Припадаю к земле. Идут двое. Оба в камуфляже. Тащат какое-то тело. Всматриваюсь. Секретарь нашего директора. Хорошая улыбчивая девушка. Была… Зачищают намертво.
С земли делаю два выстрела. Подхожу к телам. Забираю наличность и обоймы от пистолета. У них есть еще какая-то вариация АКМ, но мне с ним будет не слишком удобно. Радует, что все они вооружены одинаково. Теперь у меня есть еще пара обойм.
Придется уходить очень далеко. Есть такое место. Тут меня больше ничего не держит, единственного человека, который мне был дорог, больше нет. Делаю еще несколько шагов и растворяюсь в лесу, когда-то давно старик учил меня передвигаться по лесу. Он будто предвидел такой поворот событий.
Полтора месяца назад. Кабинет начальника отдела антикризисной деятельности— Кто мне объяснит, что произошло на объекте «Поляна»? — бушевал лысеющий толстый генерал, который был главой этого департамента.
— Неизвестно, — доложил ему майор, курировавший эту операцию. — Уничтожено двенадцать бойцов. Есть несколько кадров с записью системы видеонаблюдения. Но по ним не понятно, кто сорвал операцию. Неизвестный попал в кадр всего несколько раз и лишь со спины. Есть косвенные улики, указывающие на местного математика-вычислителя. На месте перестрелки обнаружено тело его куратора, но самого объекта на территории института и за его пределами обнаружить не удалось. Ни живого, ни мертвого. Из доклада группы контроля известно, что он и курирующий его сотрудник за несколько минут до начала операции вышли из дома и направились в лесопарковую зону. Больше его никто не видел.
— Где досье на этого вычислителя?
— Вот, — и майор протянул генералу небольшую папку. Открыв ее, тот увидел спокойное лицо парня семнадцати лет. Фотография двухгодичной давности, как раз начало его работы в институте.
Живучий Степан Петрович.
Имя, фамилия и отчество даны в детском доме № 1 г. Нарск. Мальчика в шестимесячном возрасте нашли в январе на дороге, ведущей к городу. Были сильнейшие холода, мальчик практически замерз, но выжил. Дали фамилию «Живучий». Родители неизвестны. Возраст определен примерно. Точная дата рождения неизвестна. Записана — тридцатое августа тысяча девятьсот девяностого года.
Не слишком общителен, но и не замкнут. Спокоен. Рассудителен. Аналитический склад ума. Завербован на первом курсе университета. Уникальные математические способности. Принят в группу математического моделирования объекта «Поляна».
— И это все? — посмотрел на своего подчиненного генерал.
— Большего по человеку, у которого нет никакого прошлого, накопать сложно. Есть несколько фотографий из его детского дома, и больше ничего.
— Но откуда у него такие умения? Он ведь должен был где-то-проходить обучение? Или как, вы мне скажите, какой-то там умник смог разделаться с двенадцатью подготовленными бойцами?!
— Спокойно, — раздалось из кресла у стены, и оттуда поднялся мужчина средних лет, после чего он подошел к столу генерала.
Посмотрев на его жирную рожу и слегка сморщившись, он положил перед ним вторую копию папки личного дела, которую и рассматривал до этого.
— Взгляните на это фото, — он пододвинул одну из фотографий, где были изображены невысокий мальчик и какой-то пожилой мужчина. — Никого не напоминает?
— Генерал Чистилище?! — с вопросом во взгляде посмотрел на мужчину толстяк. Тот хмыкнул.
Глаза толстого генерала затуманились.
— Поднимите все документы по нему, — и он кивнул на фотографию.
Генерал дорого бы дал, чтобы только никогда не пересекаться с преемником или учеником бывшего руководителя отдела спецразработок. Уж он-то прекрасно понимал, чем для него это может обернуться… И тут его взгляд остановился.
— Я знаю, куда пойдет этот, — и он указал на мальчишку.
Три года назад. За месяц до смерти Петровича— Степка, запомни, — произнес старик, обращаясь ко мне, — я знаю, что рано или поздно кто-то сможет понять, кто ты есть на самом деле. И тогда тебе хана. Тебя постараются подмять под себя или убрать. Поверь. Такие, как ты, сами по себе не живут.
— И? — хмыкнул я. — Что ты предлагаешь? Сразу утопиться?
— Нет, конечно, — ответил дед, — но готовым к этому нужно быть. И тогда, поверь старому лису, скрыться тебе просто так не удастся. Не знаю, как они действуют сейчас, — и он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, — но раньше ты бы спрятаться смог только в могиле. Это сказки, что есть те, кому удается скрыться от наших или чужих спецслужб. Это их прямая работа: искать, находить и знать. Если они тебя не тревожат, это не значит, что они не знают о твоем существовании. И в покое тебя оставят только на то время, пока ты им не интересен или не нужен.
— И что тогда?
— Есть два варианта, — сказал Петрович. — Первый, это сразу не светиться. Старайся придерживаться золотой середины. Будь не лучше и не хуже других. Обычно никто не помнит именно троечников, так как они никому не интересны.
— Я понял, — кивнул я в ответ головой.
— Хорошо, — продолжил он, — тогда дальше. Если рано или поздно первый вариант реализовать не получится или он по какой-то причине даст сбой, а с тобою это вполне возможно, то есть и еще один выход… Запоминай.
И старик продиктовал мне координаты местности где-то в Сибири.
— Я когда-то курировал этот проект. Перед самой моей отставкой, — впервые Петрович откровенно сказал о том, что он работал где-то там. — Так вот, та контора занималась интересной разработкой. Мы смогли ее даже завершить, правда, лишь на уровне тестовых прогонов. Она даже вроде работала. Но проект в конце концов заморозили из-за отсутствия видимых перспектив его дальнейшего использования. Впрочем, как и сам объект. Я изъял те документы о нем, до которых смог дотянуться. Не все, конечно, но большую часть. Теперь точно никто не поймет, чем же там занимались на самом деле. Так вот, если тебя совсем прижмет, можешь воспользоваться этим вариантом, как своим последним шансом.
Я заинтересованно посмотрел на него:
— И что же вы там сделали?
