Без Вариантов (СИ) - "Ande"

— Пошел на х@й. И дверь закрой.

И мгновенно получил по лицу. Венский стул с помойки, что мы с Серегой нашли, подо мной развалился. Я оказался на полу, чувствуя, как звенит голова, и как из носа течет кровь. С трудом вставая, даже подумал, что есть пара хороших новостей. Первая, — никому нет дела, что я не успел среагировать. А вторая — никто не узнает о том что я, пару мгновений, хотел прикинуться вырубленным. Мелькнула у меня мыслишка, перележать это дело в сторонке.

Утвердившись на ногах, держась за свой стол, я сориентировался и повернул голову на звуки битвы. За спиной у меня Серега и горец, как на макиваре, отрабатывали и блокировали друг другу удары, совершенно не обращая на меня внимания. И я понял, что пора.

Тяжеленная литая пепельница, тоже подобранная на помойке, со всего маху моей руки, прилетела горцу в затылок. И раскололась надвое, без видимых последствий для кавказца!!! Разве что окурки и пепел запорошили его спину…* А он, не обращая на меня внимания, все же достал Серегу в живот. Серега, согнувшись, отвалился на свой стол. И горец повернулся ко мне. Я присел, нашарив на полу ножку разваленного стула, решив, что так есть хоть какой-то шанс. И даже ткнул той палкой противника в лицо. Он лицо живо отдернул от удара, и тут его висок встретился с пишущей машинкой. Которой, со всего богатырского замаха, Серега его приласкал, схватив ее со своего стола. А когда кавказец начал падать на пол- добавил еще. Потом Серега отбросил ту машинку в сторону, присел над горцем, лежащим лицом вниз, и сказал мне:

— Ну-ка, помоги. Давай перевернем.

Мы, кряхтя, и забрызгивая его куртку кровью из моего носа, чувака перевернули. Серега вжикнул молнией его куртки, и я слегка прикуел. На поясном ремне джинсов кавказца висела открытая кобура. Из нее торчала рукоятка пистолета, похоже- Макарова.

— Хера себе! — сказал я. Нос не дышал от слова абсолютно, поэтому получился какой то едва понятный даже мне текст –он мент что ли?

— Ты, что не видел? — Покосился на меня Буслов — а я уж подумал- молодец Саня, дал мне собраться.

— Да как тут увидишь то? — я достал из кармана носовик, прижал к носу и задрал голову вверх, судя по футболке, я весь залит кровью — так он из ментов?

— Да какой он мент? — Во время этой беседы, Серега очень быстро и ловко выдернул ремень из штанов чеченца, и скрутил этим ремнем ему руки за спиной. Проверил магазин пистолета. Подумал, и от души еще раз врезал чуваку рукояткой по кумполу. И сказал мне:

— Пойдем, Саня. В качестве просьбы, Шурик, не дай зайти ко мне за спину.

Кивнул, продолжая прижимать платок к носу, и мы пошли. Буслов не стал изображать крутого спецназера, с этим выпрыгиваниями из дверных проемов, и прочими пинками в двери. Мы толкнули дверь, и вышли в коридор. А потом, и в рекреацию. Я было подумал, что все плохо, но решаемо.

Прямо на столе Резнюк, сидел горец таких же кондиций что и тот, которого мы с трудом ушатали только что. Причем, он намотал волосы Ольги на кулак, и несколько флегматично мял резнюковскую сиську. Серега поднял ствол и, не очень то и громко, сказал:

— Оставь девку, и подними руки.

Кавказец отвлекся от своего занятия и осмотрел нас. Потом ослепительно улыбнулся, и, ни слова не говоря, оставил девушку, и спокойно направился к нам. Подойдя вплотную к направленному на него стволу, он уперся в него грудью, и сказал:

— Если хочешь выстрелить, стреляй. Или не направляй ствол на мужчин.

По выговору — тоже чеченец. И, что интересно, у него вдруг изменился взгляд. То есть, он не сомневался, что никто в него не выстрелит. Но потом вдруг засомневался. Кажется, Серега умеет смотреть как нужно. Мне было не видно. Впрочем, тут же произошло еще одно событие. Открылась дверь в другое крыло МНКЦ. Из нее вышел Боря Андронов с пистолетом. Сделал два длинных скользящих шага, и упер пистолет горцу в затылок:

— Это мой легальный ствол — сообщил он затылку горца — я очень и очень хочу выстрелить. Положи руки на голову и встань на колени. Быстро.

Может мне показалось, но кавказец, кажется, решил погибнуть. Но Боря оказался быстрей. С неуловимой скоростью, он, вместо точки в своем сообщении, засадил чеченцу пистолетом за ухом, и тот, закатив глаза стал опадать на пол.

В том крыле, откуда вышел Боря, все это время был какой то шум и галдеж. Но тут в дверном проеме того крыла показались Коля Радионов, и Артур Малявин. И они, за руки, тащили по полу еще одного вырубленного горца. Боря глянул в окно, и повернулся к Резнюк:

— Ольга. Сколько их было?

— Один пошел к ним- она предобморочно кивнула на меня — один остался здесь. А двое пошли к вам.

— Серега, парни! Уложите их, — Боря кивнул на лежащие тела — пока я тут… Лукин, пойдем, поможешь.

Из всех помещений торчали любопытные лица, но Боря махнул им рукой, и они скрылись. А он толкнул дверь Лехиного кабинеты и, подняв ствол на уровень глаз, вошел. Тут же, впрочем его опустив. Войдя вслед за ним, я не увидел никаких разрушений и поломок. Более того, Леха безучастно сидел отвернувшись к окну, и флегматично курил.У его стола, по стойке смирно, стоял еще один горец, но не в куртке, а в кожаном пальто. Черном, понятно. И говорил по телефону. Мы, похоже, подошли к концу беседы, ибо чеченец говорил в трубку, по-русски:

— Руслан! Жизнью клянусь, случайность. Алексей Анатольевич, согласен… — кавказец замолчал, слушая, что ему говорят на том конце и закивал — я все сделаю! Как скажешь так и будет. Да, Руслан!

И он протянул трубку Лехе. Ряженов взял трубку, и не слушая, что ему оттуда говорят, скучающе произнес:

— Руслан. Если меня еще хоть раз побеспокоят твои земляки, я обижусь. Все- все. Давай, не болей, обнимаю.

И положил трубку. Боря, рядом, хмыкнул, и убрал оружие. Я даже не понял куда. Леха изучил нас всех взглядом и фыркнул. Повернулся к кавказцу, и сказал:

— Забирай своих людей, Тимур, и уезжайте. Позвонишь на следующей неделе.

Тот помялся, потоптался, а потом, словно прыгая в реку, сказал:

— Алексей Анатольевич! Ты серьезный человек. Помоги. Мне нужно где то разгрузить фуру импортных телевизоров. Завтра с утра.

Боря, рядом, крякнул. Я тоже сообразил, что горцы, решили наш подвал по быстрому подмять под себя, и хранить здесь свои грузы. Скорее всего — краденые, или еще как отжатые. И ради этого приперлись поутру, думая всех просто тупо запугать и разогнать. А может и грабануть на дорожку…

Впрочем, было мне крайне херово, и думал я вскользь, мечтая уже прилечь. Но Леха думал по-другому, и, совершенно неожиданно для меня поинтересовался:

— В рекреацию на входе влезут?

— Двадцать штук — затараторил чеченец — один тебе отдам, в оплату. Максимум неделю подержать. А может и меньше…

— Пять телевизоров мне — буркнул Ряженов — и не выступай.

— Три, Алексей Анатольевич! Больше не могу.

— Хорошо, — кивнул Леха — иди.

В рекреации обстановка стабилизировалась. Тоесть Резнюк скрылась, а Родионов, держа брошенную мной ножку стула, воинственно стоял над копошащимися на полу связанными кавказцами. Поодаль бдил Артурчик. Буслов сидел на Резнюковском столе. Рядом с ним аккуратно лежал Макаров, с вынутой обоймой.

Главарь остановился над своими людьми, лежащими мордой в пол. И презрительно хмыкнул. Потом наклонился и принялся развязывать им руки. Первый развязанный сел и что то сказал на своем.

— Говори по-русски! — прикрикнул на него чеченец Тимур — здесь работают друзья Руслана. И мы уходим.

Он повернулся к Лехе и сказал, демонстративно нас не замечая:

— Алексей Анатольевич! Скажи своим людям, что мы извиняемся.

После этого он мотнул головой, и все четверо пошли из конторы. К нему подошел Боря и протянул пистолет, что был у Буслова. Тот походя сунул его в карман пальто…

Я, пребывая в слегка предобморочном, зачем то поперся за ними. Впрочем как и Боря с Лехой, и Серега с Родионовым. Мы пронаблюдали как эти лоси уселись в серую девятку, застонавшую под этой массой. И та, ревя от натуги, достаточно резво рванула в сторону Яузской набережной.