Лихие. Смотрящий (СИ) - Вязовский Алексей

— Это можно устроить, — Пахом задумался, наморщил лоб. — Ночью аккуратно вскроем кабак, заложим тротил… В пол или стену. По радиосигналу потом взорвем.

Копченый сел на скамейку, вытянув ноги.

— И нужно установить наблюдение за рестораном, чтобы понять, по каким дням они там бывают.

— Короче, — сказал я, — подключайте Сержанта и начинайте монтировать взрывное устройство. На все про все у вас месяц. Максимум два. Не больше.

Глава 18

— Владимир Алексеевич! — Катя стояла рядом с Карасем и дергала его за рукав. — Ну, пойдемте отсюда! Ну, пожалуйста! Ведь вторые сутки здесь торчим!

Длинный зал, где стояли ряды автоматов, был накрыт сводчатым потолком, собранным из цветных витражей. Здесь, в казино «Тропикана», все было слишком. Слишком красивая плитка на полу, разная в каждом зале, слишком роскошная мебель, и чересчур откровенные шоу. Катя, которая ханжой себя отнюдь не считала, а напротив, девушкой считалась вполне опытной, даже покраснела, когда увидела это непотребство. Советское воспитание, хоть и почти выветрившееся из ее красивой головки, все же пустило глубокие корни, и сделать с этим ничего было нельзя. То, что показывали эти девушки всем, с ее точки зрения, можно показывать только одному человеку, и желательно в полутьме. Она переходила из зала в зал, пытаясь впитать атмосферу места, пока ее шеф с остановившимся взглядом дебила дергал и дергал за ручку игрального автомата. Только что слюну не пустил…

— Ну, пойдемте же! — она уже потеряла надежду, потому что сдвинуть накачанную тушу босса не могла. Он даже не замечал ее усилий.

— Сейчас! Сейчас! — Карась повернул к ней стеклянные глаза и сказал. — Последний раз! Только еще сотку поменяю! Я отыграюсь! Я понял, как это работает! Тут есть система…

— Да нет тут никакой системы! — Катя села рядом и горько расплакалась, размазывая по хорошенькой мордашке тушь. — Я не могу больше! Ну вы же сами говорили, что автоматы — это развод для лохов!

— Да ладно, не реви! — в глазах Карася стали появляться проблески разума. — Терпеть не могу бабских слез.

— Мы тут вторые сутки же! — плакала Катя. — Я на каблуках! У меня ноги болят, я спать хочу! У меня никаких сил больше нет! Знала бы, что это такой кошмар, в жизни бы сюда не поехала.

— Ну и шла бы в номер, — попробовал возразить Карась.

— Чтобы ты все деньги тут слил? — взвизгнула Катя, которая за этот день дошла до ручки. — Автостопом отсюда добираться будем? Так, я тебе, Владимир Алексеевич, великую тайну открою: наши страны океан разделяет! Вставай, в такую тебя мать, и на выход шуруй!

— Мы не за этим сюда приехали! — потер виски Карась. — Ты шильдики на автоматах нашла? Надо название производителя переписать.

— Переписала уже, — ответила Катя. — И даже паренька одного нашла русскоязычного, пока ты тут деньги проигрывал.

— Не проигрывал, — с достоинством ответил Карась, — а изучал игорный бизнес изнутри! А это большая разница! Что за паренек?

— Из Питера сам, — ответила Катя. — Отец у него — физик, контракт с какой-то лабораторией подписал. А он в казино работать пошел. Я подумала, что мы тут сами все равно не разберемся, что к чему. Вот и стала человека знающего искать.

Рядом от радости закричал какой-то игрок. Значки на аппарате крутились, крутились и собрались в нужную комбинацию.

— Так-то идея хорошая, — снова помассировал виски Карась, который за последние сутки почти ничего не съел, зато выпил пару ведер. — А как ты узнала, что он русский?

— У него на груди Борис написано! — торжествующе сказала Катя. — И он не против заработать.

— Тащи его сюда! — махнул рукой Карась, вспомнив, наконец, что находится на работе.

— Это Боб!

Борис, парень с прихотливой россыпью пубертатных прыщей на круглой физиономии, показал на унылого типа лет сорока, которого привел с собой. Боб был худощав, с длинными нервными пальцами и прозрачно-серыми, какими-то неживыми глазами. Светлые волосы были тщательно зачесаны на бочок, закрывая небольшую лысину. Он изо всех сил делал уверенный вид, но получалось у него плоховато. Мужик выглядел так, будто только что встал после нокаута.

— Он шарит в казино? — подозрительно посмотрел на Бориса Вован.

— Он просто бог! — кивнул Борис, с которым Карась стал лучшим другом, пропив кучу денег. Его новый товарищ оказался не дурак погулять за чужой счет.

— Для бога у него уж больно рожа унылая, — сделал правильный вывод Карась. — По ходу проблемы у парня. Болеет?

— Нет, — помотал башкой Борис. — Хуже! Уволили. С волчьим билетом. Он немножко скроил на работе и спалился.

— Крыса? — поморщился Карась. — Да ну его на хуй!

— Крыса — это тот, кто у своих ворует! — проявил неожиданные познания сын физика-ядерщика. — А кто тут свой? Директор казино, что ли? Да он бабло лопатой гребет, а с нас за всякую херню высчитывает! Штраф на штрафе. А Боб старшим менеджером игорного зала десять лет отпахал. А до этого — еще десять лет крупье. А его за один залет как кота помойного выбросили. А у него ипотека, дети и мать старая. Ему теперь в Вегасе жизни нет. Считай, с нуля начинать придется.

— Бог, говоришь? — в задумчивости пожевал губами Карась. — А ну, спроси у него, Катюха, будет ли он работать с людьми, обманывать которых нельзя? Мы все его проблемы решим, и с ипотекой, и с работой, и даже зубы вылечим, если понадобится. Но если он у нас кроить будет, то увольнение ему покажется несбыточной мечтой. Мы такого не любим. Гиря на ноги и в прорубь.

Катя бойко затараторила по-английски, а Боб что-то спросил у нее в ответ. Из сказанного им Карась понял только «рашн мафиа» и «фак» в количестве восьми раз, отчего сделал вывод, что клиент попался понятливый и очень на кого-то злой.

— Он сказал, — Катя повернулась к шефу, — что город Лас-Вегас основан мафией. Она тут отмывала деньги. И его этим не удивишь. Первые владельцы этого казино — семья Кастелло из Нью-Йорка. И скорее всего, она им до сих пор владеет, только прячется за подставными лицами. Весь Вегас — это огромная прачечная для мафиозных денег, и это не является особенным секретом. Но при этом они строят из себя законников и пасут сотрудников круглосуточно. Выгоняют по малейшему подозрению. Боб считает, что это несправедливо. Его уволили, и теперь у него просрочен платеж по ипотеке, а здесь с такими не церемонятся. Сутки на вывоз вещей и пинок под зад. Так что никакой мафии он не боится, а боится только нищеты, которая к нему пришла из-за этих конченых ублюдков.

— Что, так и сказал? — удивился Карась.

— Близко к тексту, — кивнула Катя. — Там было еще несколько эмоциональных выражений, но поскольку они совершенно неинформативны, я их переводить не стала.

— Работать будет? — спросил Вовка, глядя в глаза сорокалетнего мужика, которого вот-вот погонят из дома.

Его даже передернуло от этого взгляда, а неизбывная тоска загнанного зверя напомнила Карасю «Международную панораму» и ее штампы про волчий оскал капитализма. Оказывается, не так уж и врали товарищи пропагандисты. Житуха в капиталистическом раю не мед. Поскользнулся один раз — и пиздец тебе. И подняться не получится, потому что по твоему хладному телу уже несутся толпы людей, жаждущих урвать то, что ты потерял. И тот, кто еще вчера скалил в фальшивой улыбке зубные протезы, теперь отворачивается от тебя, словно ты стал прокаженным. Неудачник в Штатах — это приговор. Тебя сторонятся, боясь подцепить эту заразу. Тут не зайдешь к лучшему другу, чтобы пожрать и переночевать. Тебя здесь просто не поймут. Решай свои проблемы сам. А не можешь — сдохни или переезжай в Сан-Франциско. Там мягкий климат, и под мостом не холодно.

— Боб сказал, что если с ним будут вести себя по-честному, то и он будет работать по-честному, — перевела Катя. — Поскольку, говорит, вы мафия, и ни хрена в этом бизнесе не волочете, то он готов работать за долю, но не менее, чем за пять тысяч в месяц. Долларов.