Никита Баранов - Граф с Земли
Даша вернулась ближе к рассвету, причём изрядно подвыпившая и довольно весёлая. Не утруждая снятием с себя платья, она еле-еле стянула с уставших ног сапожки и рухнула рядом с Виктором, крепко его обняв и моментально уснув. Разбуженный этим действом Виктор заставить себя ещё немного поспать уже не смог, а потому просто лежал и маялся ещё несколько часов.
Когда Даша проснулась, она стала сетовать на головную боль и жуткие пяточные мозоли из-за неудобной обуви. Немного придя в себя, она всё-таки рассказала о своих вчерашних похождениях. Как оказалось, она всё это время находилась в компании Николаса Шарпа, в чём Виктор даже не сомневался. Этот, как сказала Даша, галантный и учтивый джентльмен познакомил её с некоторыми особо важными в государстве персонами, в том числе и с самим герцогом. Кроме того, ей удалось заметить, что епископ весь вечер находился в прескверном состоянии, и нетрудно было догадаться, почему именно. А ближе к концу торжества адмирал сделал Даше предложение, от которого она никак не могла отказаться.
— И что же это было за предложение? — пробурчал Виктор, уже предчувствуя нарастающую в нём ярость.
— Охота, конечно же! Второй день празднеств всегда сопровождается массовым истреблением тетеревов в берёзовых лесах к северу от Авельона. Так что давай-ка мы с тобой поскорее приведём себя в порядок да к полудню отыщем нашего нового друга Ника.
— Ника? Ника?! — взревел Виктор, наливаясь краской. — Твоего друга, а не нашего! Ясно?!
Даша чуть не упала с кровати от резкого крика своего товарища. Повертев пальцем у виска, он недоумевающе спросила:
— С ума сошёл, что ли? Ты чего?
— Да ничего! Ты весь вечер сюсюкалась с этим горделивым павлином, совсем забыв о своём, грубо говоря, законном муже! Танцевала с этим высокопоставленным идиотом, смеялась над его шутками, и… и…
— Так, понятно, — Даша упёрла кулаки в бока и громко усмехнулась. — Ты забыл, зачем мы здесь, но я тебе напомню. Наша задача — выяснить местоположение Книги любыми способами. Я делаю, что могу. Знакомлюсь с высшими слоями общества, потому что только через них я выйду на герцога. Не веди себя как глупый ребёнок, хорошо?
Виктору вдруг стало стыдно за свою показную эмоциональность. Извинившись перед спутницей, он направился в уборную — умываться. По дороге туда он встречал держащихся за головы и отходящих от вчерашней пьянки мужчин, которые уже совсем не были похожи на титулованных шишек. Скорее они походили на закоренелых алкоголиков с очередным отходняком поутру. Почти все они прогуливались по коридорам с целью попросить у кого-нибудь сигару, или на худой конец обычную папиросу, но Виктор, увы, не курил, а потому с большим удовольствием отказывал этим ребятам. Его вводил в недоумение и параллельно веселил тот факт, что слова Даши по поводу отсутствия традиций культурного питья оказались не столь правдивыми. Хотя, думал иномирец, возможно, это касается лишь низших сословий, а самовлюблённые и напыщенные господа игнорируют народное табу.
Чуть позже Джеймс и Лара Берк, умытые, причёсанные и всячески ухоженные, спустились в банкетный зал, поразились его пустоте и даже успели выпить по чашечке чая, когда вдруг появился адмирал Шарп. На сей раз он был не один:
— С добрым утром, господа, — чопорно поклонился Николас и указал на своих сопровождающих. — Это мои близкие друзья — министр финансов Авельонского герцогства Адриан Шейло и распорядитель завтрашнего турнира сэр Джозеф Райзен, единственный, смею заверить, представитель герцогства, ставший святым ещё при жизни. А это Джеймс и Лара, помещики из Марлонно, я уже о них рассказывал.
Мужчины обменялись рукопожатиями, и Виктор спросил:
— Простите, за что вас, сэр Райзен, возвели в лик святых?
— О, вы до сих пор обо мне не наслышаны? — искренне удивился святой, больше похожий на Пьеро, судя по его белоснежным пышным одеяниям с чересчур длинными рукавами. — Пять лет назад я был удостоен чести сражаться бок обок с лучшими рыцарями герцогства против одного дикого племени пепельников, которое враждовало даже с Ханством. Один из варваров вонзил мне в грудь длинное кривое копьё, поднял моё тело над толпой и швырнул его на добрую дюжину метров в сторону, где я со всего размаху ударился об острые камни. Мгновенно налетели темнокожие бугаи с дубинами и топорами: они изрубили моё и без того осквернённое тело в капусту, простите меня за такое простецкое сравнение. Размозжили череп, изломали кости… короче говоря, убили меня. И это было подтверждено всеми, кто находился рядом. После боя, который, кстати, закончился нашей победой, меня упаковали в наспех сколоченный гроб и две недели в нём везли в столицу. То есть я бы там задохнулся, останься я живой, понимаете? И вот меня привезли в Авельон, и даже похоронили на кладбище за дворцом. А спустя несколько дней ангелы Света вернули меня к жизни!
— Что? — удивился Виктор. — Как это?
— Не спрашивайте, сэр. Я и сам не совсем понимаю. Очнулся на пороге дворца, совсем не помнящий, что со мной происходило с момента той роковой битвы. В тот же день епископ Клод Люций нарёк меня святым Райзеном, чем я, конечно же, очень горд.
Виктор не поверил ни слову, сказанному этим «святым» и промолчал, сохраняя нейтральное выражение лица. А Даша, не теряя времени даром, окончательно лишила своего кавалера самообладания, взяв под руку не его, а адмирала, и мягко намекнув на то, что пора бы отправиться в путь. По всей видимости, девушка словно добивалась того, чтобы окружающие увидели разлад в семье Берков, но зачем — Виктор никак не мог взять в толк.
— Что ж, в путь, милейшие господа и дамы! — призвал Николас, и компания отправилась в герцогские конюшни. Там каждому подобрали породистого скакуна с удобными сёдлами и ещё двух навьючили тюками с провизией и ружьями. Знать сопровождала целая команда конных гвардейцев, а на всём пути от дворца до берёзового леса в нескольких километрах от города были выставлены усиленные патрули охраны. С одной стороны такая защита не могла не радовать, но с другой — ввергала Виктора в смуту. Ему постоянно казалось, что ещё немного, вот-вот и их с Дашей поймают на лжи, и доблестные стражи в мгновение ока превратятся в бесчувственных тюремных конвоиров.
Но дорога оказалась более чем спокойной. Несмотря на то, что улицы всё ещё были битком забиты гуляками, народ заблаговременно расступался, когда им наперерез шла колонна знатных всадников. А за пределами города коней так и вовсе пустили в галоп, так сказать, размять лошадиные мышцы и устроить дружеские скачки. Разумеется, последним к финишу пришёл не знающий конного мастерства Виктор. Первой, как ни странно, прибыла Даша, но по всей видимости лидирующий в этой гонке Николас просто дал представительнице слабого пола обскакать его, хотя он мог этого и не делать. И девушка это, скорее всего, прекрасно понимала.
Голая холмистая местность резко сменилась равнинным берёзовым лесом. Вдалеке виднелся острый горный кряж, а на западе ярко блестело в полуденных солнечных лучах необъятное море, из-за горизонта которого зловеще выглядывала шапка газового гиганта Акемо. Виктор всё никак не мог привыкнуть к мысли о том, что он находится не на полноценной планете, а всего лишь на крохотной луне.
Широкую поляну с разбитым на ней лагерем было видно издалека. Среди кучи палаток сновали туда-сюда два десятка человек; одни сидели у костра, вторые чистили своё оружие, третьи просто наслаждались вылазкой на природу посредством душевных бесед и поеданием закусок. Чуть поодаль от лагеря находилась ставка стражи, и по совместительству импровизированные временные конюшня и псарня, где ждали своего часа разномастные охотничьи собаки, в большинстве своём рыжие и чёрно-белые спаниели.
Спешившись, адмирал и его команда направились к костру, где, как выяснилось, рассказывал свои охотничьи истории из юности сам герцог, и никто не смел его перебивать. Компания остановилась неподалёку, ожидая окончания рассказа.
— …и тут — бам! — выскакивает из-за сосен здоровенный рогатый секач. У него мало того, что клыки размером с саблю, так ещё и вся голова усеяна острыми как ножи наростами. Такой боднёт — и пиши — пропало! А ружья-то в те времена были лишь у каждого пятого, а остальные брали с собой рычаговые самострелы. Вот и у меня такой был. Короче, выскакивает секач и грозится на меня напасть, неумолимо двигаясь в мою сторону. Я, ещё не имеющий бороды, вскидываю самострел и выпускаю болт не целясь. Не знаю, что мной тогда двигало, но действие сие оказалось максимально безрассудным. Выстрелив, я со страху зажмурил глаза и уже стал молиться всем известным мне богам, как вдруг услышал глухой шлепок, а следом за ним звук падающей в траву туши. Открываю, значит, глаза, и вижу: кабан с болтом точно посередине глаз лежит в двух шагах от меня, и лишь лапы бьются в конвульсиях. А Император, мой охотничий пёс, ту охоту так и не пережил. Эх… о, Николас, друг мой!
