Анна Гаврилова - Благословите короля, или Характер скверный, не женат!
– Разрыв станет слишком большим, – сообщил Ринар, только я от этих слов отмахнулась.
– С чего вы это взяли? – повторила с нажимом.
Правитель Накаса привычно скривился. Отбросил перо, которое все это время в руках держал, и, откинувшись на спинку кресла, просветил:
– Это вывод, к которому пришли наши специалисты, когда вопрос рассматривали. Теоретическое изыскание, сделанное на основании множества факторов. Мнение, достойное доверия.
Блин, вот именно теорий нам и не хватало!
Не выдержав, я тоже на спинку дивана откинулась и устало прикрыла глаза. Что, если эта теория неверна? Что, если на практике все совершенно иначе будет? Ну и еще… кто все-таки даст гарантию, что я именно в родной мир перейду, а не в другое, менее приятное место?
Озвучить последний вопрос пока не решилась, а вот первые два – хотела. Но Сарс оказался быстрей.
– Ваше величество, простите, но если вдруг не получится? – утратив всякую веселость, выдохнул он. – Вдруг храмовники ошиблись?
Встревать в чужие разговоры, конечно, невежливо, но втыка за наглость королевский помощник не получил. Правда, настроение Ринара резко ухудшилось, и вместо внятного ответа мы услышали:
– Разберемся.
Как ни странно, но лично меня это заявление удовлетворило. А вот вопрос гарантий я, подумав, все-таки оставила на потом. Но твердо решила – если будет хотя бы малейшее сомнение, от перехода откажусь! Просто чего ждать от мира Ринариона, примерно представляю, а знакомиться со следующим категорически не хочу.
Подумала и лишь спустя пару минут поняла: мой «поиск истины» не только с вопросом безопасности связан… Кажется или я начинаю искать лазейку? Кажется или я реально придумываю повод остаться тут?
Впрочем, как ни посмотри, а риск все-таки присутствует, причем для обеих сторон. Ведь если теоретики ошиблись, то его величество потеряет божественное благословение, и тогда…
Воображать, что случится, не хотелось. Спрашивать об исторических примерах – тоже. Просто подобные вопросы могли натолкнуть Ринариона на мысль о том, что я как бы и не против остаться.
А признаваться не хотелось. В чем угодно, кроме этого! Во-первых, я и сама еще не верила, а во-вторых, навязываться не привыкла.
Так что нет. Никаких попыток порассуждать и никаких признаний. Пусть события развиваются так, как развиваются. А дальше – посмотрим.
Придя к этому выводу, я подхватила тот самый роман и, вздохнув, погрузилась в чтение. Ринар с Сарсом тоже делами занялись, равно как и возвратившийся через некоторое время Бирис.
Несмотря на весьма насыщенное утро, день прошел на удивление спокойно. Лично я читала, изредка отвлекаясь на то, что происходит в кабинете, а мужчины… ну, собственно, работали.
Обед, который состоялся здесь же, в рабочих помещениях и в компании помощников, также прошел мирно. А вот ближе к вечеру я начала нервничать…
Дело в том, что в голову полезли предположения, которые и радовали, и смущали, и нервировали одновременно. В какой-то момент начало казаться, что еще немного, и Ринар отложит дела, дабы посвятить все время и внимание мне. Что он как минимум пригласит на прогулку по примыкающему к дворцу парку. Как максимум – что-то иное, более веское сделает.
Не знаю, откуда такие мысли взялись! Но взгляды его величества, которые ловила на себе все чаще, эти фантазии подогревали. Усиление жара, начавшееся примерно с обеда, тоже некоторую лепту вносило, тем не менее… обошлось.
Ринарион оторвался от бесчисленных бумаг и распоряжений, когда за окнами начал сгущаться сумрак. И вот тут стало более чем очевидно – все, лафа закончилась. Только я, вопреки разуму, не расстроилась, а совсем наоборот.
Недолгая прогулка до покоев Ринара показалась вечностью, а вот ужином, который прошел наедине, я по-настоящему наслаждалась. Ела немного и, опять-таки вопреки разуму, молчаливо посмеивалась над бесчисленными гримасами короля. И тихо плавилась от непроходящего интереса к моему декольте.
К концу трапезы декольте стало единственным объектом, который Ринара интересовал. Этот факт подогрел и без того кипящую кровь, в результате меня даже многозначительная улыбка провожавшего нас до спальни Визо не смутила.
Ну а когда двери закрылись, отрезая от всего мира, стало по-настоящему горячо. Правда, прежде чем я эту горячность осознала, Ринарион сделал шаг навстречу и, прижав к двери, впился в губы.
Меня словно лавиной накрыло. Страсть поцелуя, жар прикосновений, терпкий запах мужского парфюма заслонили все! И это было настолько удивительно, настолько волшебно, что взбрыкнуть, притворяясь приличной, не попыталась.
Хуже того – я стащила заколку с королевских волос и слегка, самую малость прикусила чей-то обнаглевший язык. И застонала, осознав, что совершила одну из тех ошибок, которые резко перекрывают все пути к отступлению!
Монарх… тихонечко зарычал, а через миг подхватил на руки и, подобный самому дикому из варваров, потащил к кровати. Мне оставалось лишь смириться, впрочем… смирение было своеобразным. Слишком жарким и активным, чтобы кто-то мог заподозрить меня в подчинении этому необузданному мужчине.
Глава 11
Этим утром в двери королевской спальни никто не стучал – я проснулась сама, причем довольно рано. Только глаза открывать не торопилась и вообще мышью прикинулась.
Просто лежала, слушала размеренное дыхание Ринариона и с некоторым содроганием пыталась понять – правда или нет? Не про короля… Про сон, который ночью приснился.
Он был настолько ярким и реалистичным, что по коже до сих пор бежали мурашки. А увиденные образы никак не желали выходить из головы – снова и снова перед мысленным взором всплывали.
Мне виделась кухня в родительской квартире и листок со сломанной восковой печатью, лежащий на столе. Сидящая за этим столом Юлька! И предельно скептический взгляд, которым сестра на послание из чужого мира взирала.
Но это так, мелочи. Самое интересное началось чуть позже – после того, как сестра допила чай…
Отставив кружку, она встала и удалилась, но спустя несколько минут вернулась, держа в руках другой, уже чистый лист. Потом села и… да, принялась писать. А когда в кухню вошла немного всклокоченная и явно заплаканная мама, Юлька заявила, что пишет ответ. Это стало поводом для шока, причем не только маминого, но и моего.
Но я, в отличие от мамы, выразить скепсис не могла – а вот она сказала. Заодно усомнилась в том, что полученное послание действительно мною составлено – мол, подпись подписью, но почерк-то чужой.
– Юль, мне кажется, это жестокий и глупый розыгрыш, – со вздохом сказала она.
Однако Юлька доводы разума не приняла…
– Мне тоже не верится, – ответила сестра, помедлив. Она кивнула на украшенный остатками красного воска лист. – И если бы это нашли в почтовом ящике, я бы согласилась. Только, мам! Это было здесь, на столе. Ты же не думаешь, что кто-то смог пробраться ночью, чтобы подбросить?
Мама, как ни странно, думала. Причем четырнадцатый этаж и дверь, всегда запираемая не только на замок, но и на щеколду, которую снаружи не открыть, ее не смущали.
Зато Юлька в «волшебное» происхождение письма точно верила и отступать не собиралась. Она продолжила составлять ответ, предварительно потребовав, чтобы ее записку не трогали и на ночь со стола не убирали.
На этом «картинки» заканчивались и… начиналось чувство. Оно посетило еще там, во сне, но после пробуждения никуда не делось. Чувство расшифровывалось очень просто – а почему нет? Почему главное божество этого мира не может поспособствовать и перебросить такой маленький, такой тонкий листочек?
Именно это чувство, а точнее, надежда, которую оно рождало, не позволяло открыть глаза и посмотреть. Я слишком боялась разочароваться. «Проснуться» и увидеть, что ответного послания нет.
Поэтому лежала и не шевелилась до тех пор, пока дыхание Ринара не изменилось. А когда король потянулся, причем осторожно, явно стараясь не разбудить меня, зажмурилась сильней и сказала:
– Уже не сплю.
Ринарион сперва замер, а через миг на мою талию легла очень горячая ладонь. Жест был не самым целомудренным, но потакать эротическим желаниям я не собиралась. Только не сейчас.
– А почему? – хрипло спросил его величество. Вопрос, разумеется, сна касался.
– Просто…
Нет. Ответить я не смогла. Вместо этого осторожно приоткрыла один глаз, потом второй, а затем вцепилась в одеяло и, подтянув оное к груди, села. Мысленно скрестив пальцы на удачу, я окинула взглядом сильно пострадавшую от нашего ночного общения постель и разочарованно вздохнула. Увы, но лишних предметов тут не было. Только сбитое алое покрывало, сильно помятые подушки и прочие ни капли не похожие на записку предметы.
– Что не так? – с некоторой настороженностью спросил Ринарион.
Я мотнула головой и уже собралась поведать о своей печали, как взгляд зацепился за памятный высокий столик, на котором стояли ваза и статуэтка. В этот миг настроение резко изменилось, а сердце забилось с такой силой, что едва не вырвалось из груди.
