Астерий. Дилогия - Эрли Моури (СИ) - Моури Эрли

— Ольвия… — я осторожно коснулся ее руки — она ее не вырвала. И сейчас было искушение войти во второе внимание и попытаться определить оборотень она или нет. Но я этого не сделал, хотя прочувствовал амулет на ее шее — в нем был заговор на сокрытие. При чем очень сильный заговор, сделанный высоким мастером. Такие амулеты просто так не надевают.

— Вам нравится держать мою руку, Райс? — спросила она, шевельнув плацами. Они неожиданно вздрогнули, и я понял, что графиня прислушивается к разговору магистра Дерхлекса и алхимика.

— … наберитесь терпения, господин Дерхлекс. Завтра эта эльфийка принесет очень хорошее сердце. Хотя бы еще четыре дня и все ингредиенты будут у меня, — донеслись слова Ирдемса.

— Да. Мне очень многое нравится в вас, — произнес я, возвращаясь к вопросу Ольвии и стараясь нескромными словами перебить ее интерес к сказанному хозяином лавки.

— Поспешите за своей подругой, Райс. Иначе она уйдет, — сказала госпожа Арэнт, убирая руку. — Я вижу, она ревнует вас ко мне. Очень глупо с ее стороны. Ступайте! — она отвернулась и направилась к магистру Дерхлексу.

Глядя ей вслед и слушая разговор алхимика с магистром, я понял, что Ирдемс делает какое-то особое зелье для Гархема Дерхлекса. Важным компонентом этого снадобья будет сердце оборотня и какие-то важные компоненты еще — я слышал о подобных рецептах. Теперь стало совершенно ясно: для графини Арэнт скоро не будет секретом, что то самое необходимое сердце оборотня завтра принесет моя подруга Ионэль.

Я поспешил на улицу, опасаясь, что эльфийка ушла. К счастью, она стояла недалеко, разглядывая цветы в крошечном палисаднике дома ниже по улице.

— Иона, дорогая, зря ты так, — сказал я, подходя. — Зачем все это сказала? Зачем обратила на себя внимание? Боюсь, теперь опасения Гирхзелла приобретают еще больший смысл.

— Успокойся, Райс! — эльфийка резко повернулась ко мне. — Я не боюсь твою графиню. Сказала, чтобы сразу обозначить, кто из нас кем является. Если она в самом деле оборотень, то пусть боится. Пусть знает, что если она будет убивать людей, то однажды я приду и за ее сердцем.

— Хорошо. Позволь завтра отнести шкатулку алхимику мне. Ты можешь подождать в переулке по соседству, — я оперся на заборчик, разглядывая большие фиолетовые цветы, название которых я не знал. Кажется, их завезли из Южного Элатриля, и теперь эти цветы входили в моду в нашем королевстве.

— Нет. Я сделаю это сама. Тем более у тебя нет достаточно доверительных отношений с Ирдемсом. У тебя он может даже не взять. Хотя ты появился сегодня рядом со мной, все равно, это слишком мало, чтобы он начал тебе доверять, — сказала он, поправила ремень, отягощенный мечом — Эроком, и решила: — Давай спустимся к реке. До ужина еще много времени, а я люблю смотреть на воды Весты, люблю смотреть, как ловят рыбу.

— Идем, — согласился я и поинтересовался: — По пути не будет одежной лавки? — я знал эту часть города неплохо, но пока был прежним Райсом одежными лавками не интересовался, поскольку на новую одежду у меня не было денег.

— В Масляном квартале их несколько. Правда там больше женских одежд, но есть и мужские, — Ионэль направилась по улочке вниз к реке.

— Знаешь, что я напоследок услышал у твоего алхимика? Этот человек из свиты графини, который подошел к прилавку первый, его имя Гархем Дерхлекс. Он вроде как магистр. Так вот, он ждет от Ирдемса особое зелье, важным ингредиентом его должно стать сердце оборотня, на которое Ирдемс завтра рассчитывает, — сообщил я эльфийке.

— Знаю. Зелье это называется «Свежесть Велиссы». Его готовят из сердца оборотня, желчи и мозга вампиров. Стоит оно огромные деньги, — Ионэль свернула к сторожке стражей и вышла на мостовую. — «Свежесть Велиссы» продлевает молодость и жизнь, — продолжила она. — Говорят, что если его пить вовремя, по прописанной алхимиком схеме, то можно прожить 500 лет. Из-за высокой цены это снадобье заказывают у Ирдемса только очень состоятельные клиенты. Говорят, из одного сердца оборотня можно получить три-четыре дозы «Свежести Велиссы». Ирдемс продает одну дозу по семь тысяч гинар. Иногда по десять, если на сердце много черных пятен и оно обладает большей алхимической силой. Представляешь, как он зарабатывает на нашей опасной работе?

— Я слышал о подобных рецептах. Только там не все так просто. Туда еще входит порошок из редких минералов, цена которых почти так же высока как чистых бериллов, — я никогда не интересовался алхимическими рецептами, но они иногда попадались мне на глаза на свитках, с которыми приходилось иметь дело в прошлых жизнях. — Так что, заработок Ирдемса на самом деле меньше, чем тебе кажется, учитывая огромные расходы на приготовление подобных снадобий.

Мы прошлись по набережной Весты в сторону Железного моста. Он уже виднелся за невдалеке: огромные, чуть поржавевшие статуи воинов — они служили опорами и украшением самого моста. Иона остановилась там, где несколько рыбаков сидели с удочками у деревянного настила, и сказала, что постоит немного здесь. Я же попросил ее никуда не уходить до моего возвращения, а сам вернулся к цветочницам, стоявшим возле хлебной лавки. Купил у них те самые фиолетовые цветы, которыми любовалась эльфийка и вернулся к ней.

Иона все еще стояла, молчаливо глядя на воды Весты, в которых отражалось небо и редкие облака. Я не стал ей мешать, присел на каменном выступе, и мои мысли снова обратились к графине Арэнт. Я подумал, если магистр из ее свиты покупает зелье, называемое «Свежесть Велиссы», то вряд ли Ольвия не знает, что оно делается из очень непростых компонентов, один из которых — сердце оборотня. А раз так, то либо графиня не оборотень, либо относится к этому вопросу достаточно спокойно. Тогда в чем причина, что ее отношение ко мне так резко поменялось, когда она увидела на прилавке когти? Почему она сказала, что ей стало обидно из-за меня, а вовсе не из-за резких слов Ионы? Пока на эти вопросы у меня не имелось ответов. Я лишь знал, что наша жизнь и движения души намного сложнее, чем можно представить. Быть может часть ответов на эти вопросы я получу завтра, во время визита к госпоже Арэнт. И еще я подумал, что начинаю испытывать сильное влечение к ней, в то время как в моей правой руке, пока убранной за спину, был букет роскошных цветов для Ионэль. Да, так бывает. Со мной так случается очень часто, когда сразу две женщины влекут меня и сила этого влечения растет с каждым часом. И я не хочу управлять своими чувствами и своими желаниями, хотя умею это делать. Я, как Астерий, хочу сполна испытывать вкус очередной своей жизни, такой, какая она есть: с горечью и сладостью, с разочарованиями от неудач и восторгом от побед, с любовью и ненавистью.

Я заметил, что Ионэль ищет меня взглядом. Встал и подошел к ней. Затем протянул эльфийке скрытый за спиной букет.

— Дорогая, я видел, ты любовалась этими цветами. Пусть они сегодня будут с тобой, — сказал я.

— Волчонок! — она рассмеялась, приняв цветы. — Ну скажи, что ты в меня влюбился?

Вот сейчас она меня поймала. Поймала за самое уязвимое место: я не умею говорить о любви. И есть еще большая сложность: я не могу понять себя, определить ту точку, где эта любовь начинается. И еще я не хотел врать. Поэтому сказал так:

— Я начинаю в тебя влюбляться. Ты мне вскружила голову в первый же вечер.

— Не пытайся хитрить. Скажи, что ты любишь меня, — настояла Ионэль, поднеся цветы к лицу и вдыхая их аромат.

Я замялся. И эльфийка помогла мне полушепотом:

— Соври, волчонок. Все мужчины очень легко врут в этом вопросе. Ну же!

— Я тебя люблю! — сказал я, обхватил ее, прижав к себе и глядя в серые эльфийки, серые с голубым оттенком. Она их прикрыла и запрокинула голову. Я уже знал, что Ионэль нравятся поцелуи в шею и впился в нее, точно вампир, чувствуя как пульсирует ее жилка под нежной кожей и как расслабляется ее тело в моих объятиях.