Юрий Корчевский - Шторм Времени
– Как бы к зиме не прийти. Вот будет нелепица, если мы с грузом вмерзнем в лед где-нибудь на Онежском озере.
– М-да.
Это Италия не знала морозов, а на Руси в некоторых районах уже в конце октября лед сковывает реки. Год на год не приходится.
Италии как единой страны тогда еще не было. Многие города, вроде Венеции, Милана, Генуи, Флоренции были самостоятельными, имели своих князей или королей и зачастую – свои деньги. Впрочем, и на Руси были отдельные княжества, как и в Германии – земли, где были свои курфюрсты.
Так, на лодке они объездили практически все мастерские и почти везде оставили заказы. Мастерские были маломощные, труд ручной, тяжелый, все время в жаре от стеклоплавильных печей. Зато ни одно изделие не походило на другое, и каждое было красиво.
Михаил заказал для своего дома и для продажи листовое стекло для окон. Правда, размеры листов были невелики, с локоть в длину и ширину, что предопределяло наличие переплетов в раме, если окно было большим. И стоило стекло изрядно, хотя местами имело искажения и включения.
Глава 8. Леонардо
Поскольку сидеть на месте целый месяц в ожидании исполнения заказа было слишком тягостно, Михаил решил попутешествовать по Италии. Пафнутий сопровождать его отказался.
– Чего деньги зря переводить? Здесь тепло, вино отменное, и на постоялый двор тратиться не надо – можно жить на судне.
– Как знаешь, Пафнутий. Я через месяц буду.
Михаил решил побывать в разных городах. Еще в той жизни он мечтал побывать в Париже, посетить Лувр и Версаль, Вечный город, а еще увидеть Мадрид. До Рима далековато, но некоторые города осмотреть можно. Еще бы, когда в другой раз представится такая возможность? Тем более прошедшие века и войны разрушили многие творения великих зодчих, художников, мыслителей. Увидеть все своими глазами, пощупать, а может, и купить для дома небольшую картину или статую – это ли не везение, это ли не удача? Да, быть может, это – лучшие моменты жизни! Все лучше, чем дышать испарениями венецианских каналов, которые использовались жителями не только как водные дороги, но еще и в качестве сточных. Однако же сухопутная дорога из Венеции была, а также почтовая станция, где имелись лошади и дилижансы.
С минимумом личных вещей в кожаном узле Михаил сел на дилижанс до ближайшего города – Падуи. Еще со времен Священной Римской империи сохранились прямые, мощенные булыжником дороги с указателями. Таким дорогам не страшен дождь или снег, и ездить по ним можно в любую погоду, не то что на Руси. Строились эти дороги для быстрой переброски войск к границам империи, строились рабами – основательно, на века.
Колеса у дилижанса были высокие, выше человеческого роста, сам кузов подвешен на ремнях; сиденья из кожи и набиты сухой морской травой. В общем, всем двенадцати пассажирам ехать было мягко и удобно. Вот только если в Венеции на Михаила не обращали внимания – в порту бывают люди из разных стран и к необычному или экзотическому виду их привыкли, то в дилижансе он смотрелся странно. Выделялся одеждой, бросалась в глаза борода – как мужчине на Руси без бороды? Нет солидности, бритыми только немцы ходят.
В итальянских герцогствах или королевствах мужчины тоже брились. Это повелось еще с Древнего Рима. Не брились тогда только варвары, и потому на Михаила косились с плохо скрытым презрением.
Он решил первым делом по прибытии в Падую побриться и сменить одежду. Тогда вполне сойдет за своего – говорит-то он чисто, без акцента.
Кучера меняли лошадей на каждой почтовой станции – на Руси они назывались ямы. Причем делали это сноровисто и быстро.
К вечеру дилижанс, преодолев полсотни километров, уже въезжал в Падую. Пассажиры, разобрав багаж, который везли на крыше, разбрелись, а Михаил, спросив дорогу до ближайшего постоялого двора, отправился туда. Сняв номер, он выспался, а утром позавтракал жареной рыбой, запил ее прекрасным тосканским вином и отправился к цирюльнику. Там он постригся, побрился и не узнал себя в зеркале – настолько изменился, помолодев на несколько лет. Единственно – кожа на месте бывшей бороды выделялась более светлым оттенком.
От цирюльника он сразу направился на рынок, чтобы одеться по здешней моде, как и подобает купцу – рубашка, жилетка, коротенькие, едва ниже колена штанишки. В завершение всего Михаил купил себе бархатный берет. Туфли только оставил свои, немного разношенные, но еще дебелые – они не натирали ноги. Было немного непривычно, но теперь на него никто не обращал внимания.
И Михаил почувствовал себя туристом. С удовольствием, не спеша, он осмотрел Кафедральный собор, Капеллу Скровальи с фресками Джотто и скульптурой Девы Марии с младенцем работы Джованни Пизано, полюбовался базиликой Святого Антония Падуанского, где хранились мощи святого – базилика входила в число четырех церквей, являющихся собственностью Ватикана. Что любопытно, перед входом в базилику стояла конная статуя с полководцем Эразмом да Нарни по прозвищу Гаттаме-лата работы Донателло. Только Михаил так и не понял, при чем здесь полководец и мощи Антония.
На ознакомление с достопримечательностями города ушло два дня. Михаил устал так, как не уставал уже давно, – особенно ноги. На корабле много не походишь, вот отсутствие тренировок и сказывалось.
Вечер он посвятил итальянской кухне, воздав должное винам. Легкие, приятные на вкус, они будоражили кровь.
А утром с легким сердцем и приятными воспоминаниями Михаил сел на дилижанс, идущий в Феррару.
До этого города пришлось добираться два дня.
Феррара, центр герцогства земли Эмилия-Романья, где властвовал правящий дом д’Эсте, а конкретно – герцог Эрколе I и его жена Элеонора Арагонская.
Город был окружен крепостными стенами и имел трое городских ворот. После Падуи он производил мрачноватое впечатление – здесь на ремесленников, крестьян и мастеровых смотрели с презрением, называя их собаками. Значение имели лишь люди, вхожие во дворец герцогства, – оруженосцы, стольники, сенешали, писцы, псари, шуты, музыканты и карлики.
Хозяин постоялого двора каким-то шестым чувством угадал в Михаиле иностранца. Скорее всего этому способствовало отсутствие у Михаила жестикуляции, так свойственной итальянцам. Это народ темпераментный, и во время разговора они постоянно сопровождают свою речь жестами.
Хозяин предупредил Михаила:
– Сеньор, если вам доведется встретиться в городе с людьми герцога, перейдите на другую сторону улицы – дольше проживете.
– Неужели все так серьезно?
– О! Герцог строг и скор на расправу. Его суд за нанесенные и вымышленные обиды его людям может приговорить к четвертованию или ослепить.
– Какой ужас! – не выдержал Михаил.
– Да-да, сеньор, отнеситесь к моим словам со вниманием, мне бы не хотелось видеть вас висящим на площади с пеньковым галстуком на шее.
– Спасибо.
Собственно, в Ферраре Михаил хотел посмотреть лишь на университет, основанный в 1391 году и связанный с именами Парацельса, Савонаролы и Коперника. И потому утром, после завтрака, узнав дорогу, он не спеша отправился туда.
Светило солнце, дул легкий ветерок – стояла погода, просто созданная для прогулок. Узкие, извилистые улицы города вели Михаила к университету, когда из-за поворота вылетела кавалькада всадников. Они заняли всю узкую улицу.
Михаил прижался спиной к стене. Рядом открылась дверь, и чья-то рука буквально втянула его в дом за ворот рубашки. Тут же простучали копыта коней, перед лицом мелькнуло брюхо лошади, нога в стремени.
– Спасибо! – Михаил повернулся. Перед ним стоял высокий жилистый итальянец.
– Ты, наверное, чужестранец, хоть одежда на тебе и наша.
– Да. А как вы узнали?
– При встрече с дворянами ближнего окружения герцога положено снимать головной убор и кланяться.
– Они появились так быстро! К тому же я не знал местных обычаев.
– Лучше бы тебе, незнакомец, уехать из этого проклятого города!
– Спасибо за совет!
Михаил шагнул на улицу. Настроение испортилось. Но это было еще не все.
Он успел пройти только полквартала, отвлекся на здание интересной постройки, как впереди послышался шум и женский вскрик. Какой-то мужчина в странном колпаке ударом ноги перевернул тележку с фруктами, которую везла пожилая женщина. Мало того, этот грубиян и задира стал топтать ногами виноград, груши и яблоки. При этом он хохотал и отпускал нелепые шутки.
Жители выглядывали из окон, но никто не вступился за синьору.
Михаил подошел, помог женщине подняться с колен, поставил на колеса перевернутую тележку.
Обидчик женщины заорал:
– Собака! Как ты смеешь!
– Кто ты такой, невежа, и почему меня оскорбляешь?
– Я шут самого герцога! На колени, холоп!
Такого обращения Михаил не стерпел. Коротким и сильным ударом он врезал шуту в подбородок, отправив того в нокаут. Шут шлепнулся спиной на раздавленные им же фрукты, а жители, наблюдавшие за происходящим из окон, закричали «Браво!» и зааплодировали; кто-то выбежал из дома и стал помогать собирать фрукты.
![Светлана Чистякова - Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]](/uploads/posts/books/3156/3156.jpg)