Анатолий Дроздов - Беспризорный князь
Допрашивать в Константинополе умели. К утру наемник назвал имена. Оказалось, Алексия заказали в складчину: каждый из сослуживцев отжалел по номисме. Чиновников немедленно арестовали. Они каялись и просили снисхождения. Суд, однако, был неумолим. Виновных казнили, их имущество конфисковали. Алексий переживал: его использовали как наживку. Архонт и не думал это скрывать.
– Обижаешься? – спросил, вызвав подчиненного.
Алексий кивнул.
– Зря! – не одобрил Леонид. – Ты чиновник, а не торговец шелками. Твой долг – служить Риму. Любым способом.
– По-другому было нельзя? – поинтересовался Алексий.
– Нет! – отрезал архонт. – От обвинений в воровстве они бы отперлись: свидетелей нет. Решившись на убийство, выдали себя. Не жалей! У них была возможность уцелеть. Ты преподал им урок, но они сделали неправильный вывод. С империей шутки плохи. Рано или поздно она вернет свое – причем вместе с головой взяточника.
Алексий вздохнул.
– Хватит дуться! – хмыкнул Леонид. – Работы невпроворот. В гениконе порта образовались вакансии. Нужно подобрать новых чиновников, объяснить им обязанности, расставить по местам. Займись!
– Я? – удивился Алексий.
– Меня отзывают. С поручением я справился, в логофисии[22] велели подобрать преемника. Я рекомендовал тебя.
Алексий не нашелся, что сказать.
– Возражения были, – продолжил Леонид, – ты молод. Я ответил, что это не страшно. Главное, что честен и смел, к тому достойного рода. Твой отец пал, спасая басилевса, ведь так?
– Я думал, это забыли, – сказал Алексий.
– В Риме ничего не забывают, если, конечно, не хотят, – усмехнулся Леонид. – Почему взяли на службу именно тебя, знаешь? Как раз по этой причине. Хорошо считать умеют многие. Хайре, архонт! Увидимся!
* * *Увиделись они три года спустя. За Алексием пришли, и он отправился в дром[23]. По пути расспросил посыльного. Тот поведал много интересного. Перейдя в дром, Леонид возвысился. Занял важный пост, получил титул протоспафария[24]. Посыльный говорил о начальнике с придыханием.
– Хайре! – приветствовал гостя Леонид. – Садись!
Алексий последовал приглашению. Некоторое время Леонид его разглядывал.
– Возмужал! – заключил удовлетворенно. – В гениконе о тебе хорошо отзываются: размер собираемых пошлин в порту растет. Приятно слышать. Какой у тебя титул?
– Ипат[25].
– Для твоих лет великолепно. А выше не прыгнешь – не дадут!
Алексий это знал. В гениконе его ценили, но возвышать не собирались: хватало более знатных.
– Надоело в порту?
Алексий от неожиданности вздохнул. Став архонтом, он отладил сбор пошлин. Система работала, не требуя вмешательства. Это было приятно и… скучно. При мысли, что оставшаяся жизнь протечет ровно, Алексию становилось тоскливо. Как Леонид догадался?
– Какими языками владеешь? – продолжил протоспафарий, не смутившись молчанием гостя.
Алексий перечислил. Языков набралось шесть. Даже для портового чиновника великолепно. Алексий приосанился, но Леонид опустил его на землю.
– Мало! – сказал со вздохом. – Ладно, сойдет. У меня есть для тебя должность. Жалованье ниже, а вот риск выше. К тому же придется много ездить. Семья есть?
Алексий покачал головой.
– Невеста?
– Нет.
– Замечательно! – улыбнулся Леонид. – На такой должности одинокому лучше. Теперь о деле. Почта работает плохо – сообщения опаздывают или вовсе теряются. Надо выяснить, почему? Нерадивых выгнать, вороватых – отдать под суд, неумелым – помочь. Дело опасное. Кто-то не захочет, чтоб эпонт[26] вернулся с докладом. Как тебе служба?
– Годится! – сказал Алексий.
Следующие годы прошли в разъездах. Алексия дважды пытались убить. Однажды едва ушел от банды разбойников – выручил добрый конь, во второй раз подослали наемников. К счастью, те оказались не слишком умелыми. Его пробовали купить – Алексий мзды не брал. Слава о суровом эпонте бежала впереди его. Алексия боялись, проклинали, но были и те, кто ждал его приезда. Расправляясь с ворами и взяточниками, Алексий восстанавливал в должностях неправедно изгнанных, возвышал старательных и честных. Работа почты наладилась. Алексия стали повышать в чине. Он получил чин спафаря[27], затем – спафаро-кандидата[28], жалованье тоже росло. Перспективного чиновника наперебой зазывали в гости отцы невест, Алексий не откликался. Его устраивала холостяцкая жизнь.
Единственным местом, где Алексий охотно бывал, был дом Леонида. Протоспафарий жил вдовцом; потеряв жену, он сосредоточился на воспитании дочери и не помышлял о втором браке. Его дом не походил на другие. Приличия здесь не соблюдались. Зое, дочке протоспафария, позволялось все. Она без стеснения врывалась к отцу, когда тот принимал важных гостей, и требовала внимания. Алексия это забавляло. Зоя будила в нем воспоминания детства. В семье он был старшим сыном. Сестренки, росшие без отца, вели себя так же вольно. Не церемонились с гостями, любили шуметь и соперничали за право на внимание. Алексий их обожал. Со временем выдал замуж, дав за каждой приличное приданое. Это опустошило его сбережения, но Алексий не жалел. Ему, одинокому, требовалось мало.
В третий год службы в дроме Алексий уехал с инспекцией к устью Дуная, где задержался надолго. Обстоятельства требовали детального вмешательства. Алексий снимал с должностей, карал виноватых, но больше помогал неопытным наладить дело. В Константинополь он вернулся в мае. Решив не медлить с докладом (Леонид заждался), Алексий умылся, переоделся, поспешил к знакомому дому. Хозяев он не застал. Слуга сообщил, что протоспафарий с молодой госпожой на службе в церкви, и проводил гостя в триклиний. Алексий, потерявший счет дням, вспомнил, что сегодня воскресенье, и решил обождать. Ожидание не затянулось. За дверью послышались голоса, и в триклиний вошел Леонид с незнакомой женщиной.
Сначала Алексий подумал, что начальник женился. Ошибку он осознал мгновение спустя. Женщина оказалась знакомой – и даже очень. Он помнил Зою девочкой-подростком, с которой дразнился, обещая взять в жены, а потом, скрывая улыбку, объяснял, почему нельзя сделать это немедленно. Сейчас Алексий не смог бы так шутить. Подростка не существовало. А была женщина, юная, с нежной, чуть смуглой кожей очаровательного личика, янтарными глазами и изящной фигуркой. Шелковое платье не скрывало ее прелестей, и от всего этого: лица, атласных черных волос, стройного тела – исходил такой притягательный флер расцветшей красоты, что Алексий на миг потерял дар речи. К счастью, Леонид этого не заметил.
– Наконец-то! – воскликнул, заключая Алексия в объятия. – Счет дням потерял! Разве что она помнит! – он кивнул на дочку.
Зоя покраснела и потупилась. Леонид не обратил на это внимания.
– Как раз к завтраку! – сказал весело, из чего Алексий сделал вывод, что отец с дочерью отправились в церковь натощак. Сам он позавтракать успел.
За столом говорили мало. Леонид не спешил с расспросами, а Зоя, вопреки обыкновению, тоже молчала. Алексий украдкой посматривал на нее. Зоя занималась тем же и, когда их взгляды встречались, краснела. После завтрака она встала и удалилась в гинекей[29], Алексий с Леонидом остались. За чашей вина Алексий кратко и четко доложил о поездке. Далось это непросто: лицо Зои постоянно всплывало перед глазами, мысли Алексия сбивались и путались. Леонид слушал внимательно, но расспрашивать не стал: читал донесения подчиненного.
– Верно сделал, что задержался! – заключил по окончании доклада. – Снять, отругать, отдать под суд – это каждый может. А вот помочь наладить дело… Тяжело пришлось?
– Скучал по вас с Зоей, – ответил Алексий.
– И мы, – кивнул Леонид. – Зоя меня совсем истерзала: когда приедешь?
– Выросла она, – сказал Алексий. – Едва узнал.
– Сватают! – подтвердил Леонид. – Вестиопрат[30] один богатый. Зоя зашла к нему в лавку, так он прямо онемел. До дома за ней бежал. Умоляет выдать за него дочку, обещает: ни в чем не будет нуждаться. Как думаешь, отдать?
– Нет! – сказал Алексий.
– Почему?
– Зачем ей дурак, пусть даже богатый?
Леонид засмеялся.
– Повзрослела дочка, – сказал, посерьезнев. – Умом понимаю: уйдет из дома, а сердце не соглашается. Не могу расстаться. Где взять зятя, который согласился бы жить с нами?
– Я знаю одного, – ответил Алексий…
Расстаться с Зоей им все же пришлось. Она умерла родами, не оставив любимым мужчинам сына и внука. Лучшие лекари Рима пытались ее спасти, только не вышло. До этого дня Алексий жил счастливо. У него была любимая и любящая жена, тесть, заменивший ему отца, и дом, где его всегда ждали. С подачи Леонида Алексий перестал ездить с проверками; утром он, расцелованный, шел на службу, вечером спешил домой, где его ждали объятия и милый щебет. Со смертью Зои все рухнуло. Тесть и зять почернели от горя. Алексий снова стал ездить, домой возвращался редко и ненадолго. Здесь все напоминало о несбывшемся счастье.
