Неизв. - Режим бога - 2 (СИ)
Она нервно откашлялась.
- Я слышала... вы записали песню...
Я пожал плечами:
- Ты же не хотела...
- Я хотела! - она возмущенно уставилась на меня.
Я опять безразлично пожал плечами:
- Хотела бы - записала. А ты искала в себе кучу причин, чтобы этого не получилось...
Она опустила голову и распущенные тяжелые черные волосы закрыли лицо девушки.
- Ты не понимаешь...
- Ну, почему не понимаю? Все я понимаю... Ты решила, что не можешь со мной работать... что ты, тонкая и ранимая натура, и то что между нами было... не позволяет тебе спокойно переносить мое присутствие. Поэтому ты была не в состоянии стоять там, где надо... делать, то, что сказали... и петь так, как оно требуется... Ты, фактически, сорвала репетицию и заодно угробила свою возможность петь в группе... со всеми отсюда вытекающими...
Вера закрыла, невидимое за волосами, лицо руками... ее плечи вздрагивали.
"Славная дилемма! Или мне её лечить, и тогда "ловить" с ней будет нечего... или окончательно ее ломать, и тогда я сегодня же уложу такую красавицу в постель".
На душе было муторно.
- Он жив?
Плечи девушки перестали вздрагивать.
- Эй, але?! Я спрашиваю: он - жив?
Вера подняла на меня заплаканные глаза, быстро пальцами смахнула слезы и непонимающим вздрагивающим голосом спросила:
- Кто жив?
- Ну, тот выбляdоk, который тебя избил и хотел трахнуть? - грубо уточнил я.
"Ой, дуууурак! Как же потом будешь жалеть...".
Она снова опустила лицо и глухо ответила из за занавеса волос:
- Жив, наверное... что ему сделается... а почему ты спрашиваешь?
- А почему он не в тюрьме?
- ...
- Эй, але?! Я спрашиваю, почему он не в тюрьме?!
Вера дернулась от моего окрика и выпрямилась в кресле, моментально высохшие глаза гневно засверкали зеленым.
- Ты по какому праву, так со мной разговариваешь?!
- По праву мужчины... - я уже говорил спокойно и абсолютно серьезно, - который сейчас наступил себе на яйца, в попытке тебе помочь.
Она смотрела широко раскрытыми глазами, ничего не понимая.
- После того случая, твоя жизнь разделилась на две половины: до и после... Ты себя потеряла, ты потеряла уверенность в себе, у тебя ничего не получается... Ты стала слабой... А до этого у тебя было все. Тобой восхищались, ты всегда хорошо училась, ты - красавица, внимания которой добивались мужчины. У тебя высокопоставленный папа и обеспеченная семья. Ты спортсменка и где нужно побеждала, раз стала КМС-ом. И, наконец, как и положено принцессе ты встретила принца. Ведь любая же сказка должна закончиться любовью!
Вера опять сидела с опущенной головой, но я видел по всей её позе, что она замерла и очень внимательно меня слушает.
Я отпил глоток холодного "Боржоми" и продолжил:
- А оказалось, что вместо любви, тебе, принцессе, можно просто дать в морду. А раз ты, считая себя спортсменкой, стала сопротивляться, то в морду надо дать несколько раз. Тогда тебе чудом повезло и ты убежала. Но больше не осталось ничего. Ни веры в сказку, ни веры в собственные силы, ни веры в любовь, ни веры в защиту папы.
Я опять отхлебнул "Боржоми".
"Не надо было пить коньяк по такой жаре, теперь дикий "сушняк".
- Кстати, мне вот интересно... А почему твой папа не засадил выбляdkа в тюрьму?
Вера подняла голову, лицо, несмотря на загар, было каким-то серо-бледным, но совершенно спокойным:
- Потому что у "выбляdkа" папа заместитель министра иностранных дел. И мой папа сам лишился бы работы, если не помог бы отец Альдоны. Он секретарь парткома МИДа и с ним побоялись связываться.
- Теперь понятно... Но это ничего не отменяет. Вера захотела взять у судьбы реванш и стать всемирно известной эстрадной звездой, раз подвернулся такой шанс... А чего бы нет?.. Голос шикарный, внешность шикарная, английский шикарный... Но опять неудача... ты не сумела даже спеть... У Веры не осталось веры... в себя. Выбили кулаками в тот вечер. Поэтому сегодня ты пришла "разговаривать", хотя догадываешься, что этот разговор закончится в постели. И с кем? С сопливым несовершеннолетним подростком. Приехали...
Я, наконец, заткнулся. Вера несколько секунд сидела неподвижно, затем уткнулась лицом себе в колени и заплакала, постепенно плач перешел в рыдания, а затем в полноценную истерику. Она сползла с кресла на пол, и подвывала, уже лежа на ковре.
Я дал ей, какое-то время, повыплескивать ту муть, которую поднял в ее душе, а затем залпом допил нагревшуюся минералку и встал.
"Да, не стоило, все-таки, пить коньяк в жару...".
Подошел к Вере и попытался ее поднять. Она стала активно брыкаться и выть "уйдииии".
Ну, уйди, так уйди... Я ушел на кухню, вынул из морозилки две оставшиеся бутылки "Боржоми", открыл их и опорожнил в какую-то кастрюлю. После чего вернулся в комнату и одним махом вылил ледяную воду на голову Вере. Она взвизгнула и затихла.
- Вставай... Слезами горю не поможешь. Будем искать другие пути. Иди в ванну и умойся...
Минут через десять Вера вернулась в комнату и уселась в кресло, уставившись взглядом в пол.
- Хватит прятать глаза, - жестко сказал я, - это удел слабых.
- А я что сильная? - горько усмехнулась Вера и подняла на меня свои красные и опухшие глазищи.
Я пожал плечами:
- Наверное, сильная, раз все еще пытаешься брыкаться...
Выбрался из кресла и подошел к Вере. Верх платья намок и теперь даже через толстую материю лифа было видно, что бюстгальтера на девушке нет.
"Ну, теперь-то что...".
Взял ее за подбородок и заставил подняться. Наши глаза оказались почти на одном уровне.
"Еще что ли подрос?.. Надо будет снова померять рост...".
В глазах девушки опять начала зарождаться паника.
- Перестань меня бояться, дура! - устало ругнулся я.
Мы постояли так с полминуты, уставившись друг другу в глаза.
- Хочешь я его убью?
- Да! - тут же последовал ответ.
***
"Не-еее... Куда-то не туда трамвай свернул! Сам ничего не получил, и на "мокруху" подписался. А Верка - супер... Удивила, так удивила! Ни секунды не раздумывала: "Да!!! Замочи его! И по хеr, что он - сын замминистра, а ты - 14-летний подросток... Мочкани его, и станет мне счастье"... Мдя...".
Восхищение от собственного продуманного и расчетливого поведения переполняло меня хм... "законной гордостью"!
Взрослый пятидесятилетний мужик грамотно "поимел" 22-летнюю девчушку из далекого прошлого. Молодца...
Ах, да... нюанс!.. точнее, САМ СЕБЯ поимел... За язык-то никто не тянул... Редкий вид - "mydак редкостный"...
Последний удар Леха прочувствовал даже через "лапу".
- Кисти береги... - недовольно пробурчал он, - не бинтованные же...
Я остановился перевести дух после затяжной серии. Эмоции понемногу отпускали.
После стандартной тренировки, как обычно, мы с Лехой встали в спарринг. Моя задача, традиционно, заключалась в том, чтобы уворачиваться от многочисленных легких плюх "старшего брата" и, в свою очередь, лупить по нему максимально сильно, в максимально возможном темпе.
Пытаясь копировать манеру Роя Джонса, я выплясывал вокруг Лехи замысловатый краковяк, рвано двигался в разных направлениях, бил из любых положений, с любых дистанций и под любыми углами. Нет... ну, не то что б это реально делал! Пытался...
Если, поначалу, Леха, сбитый с толку моей "неправильной" манерой движения, частенько промахивался, то постепенно он приспособился. Однако, много его ударов, все равно, улетало в пустоту. Естественно, он понемногу входил в раж, и от тех ударов, которые я, все-таки, пропускал, меня, иногда, "болтало" не по-детски.
Первый раз Леха серьезно напугался, когда "достал" меня слева, но я на удивление хорошо держал удар, да и по-настоящему "братец", все-таки, и не думал бить. Поэтому, прилетающие мне плюхи, вскоре, уже не являлись причиной для остановки спарринга.
После тренировки и завтрака, мы, как и положено добропорядочным пациентам санатория, принимали солнечные и морские ванны. То есть играли на пляже в карты и перекидывались мячом в море, в промежутках между дальними заплывами.
После обеда я опять направился на "лехину" квартиру. Поскольку, по "официальной версии", мы проводили время вместе, то из санаторских ворот тоже вышли вдвоем.
- Ты это... - мучительно подбирая слова и глядя в сторону, попытался меня предостеречь "старший брат", - не увлекайся сильно... Бабы хороши в меру... и, чаще всего... совершенно одинаковы... Че у одной, то и другой... И все... почти... пытаются мужика использовать... Поверь мне...
Даже от такого косноязычного проявления заботы у меня потеплело на душе.
