Юрий Корчевский - Атаман. Гексалогия
Однако же события начали разворачиваться быстрее, чем я полагал.
Я сидел в воеводском доме, занимаясь своими делами. Постучав, ко мне в комнату, пригнувшись под косяком двери, вошел рослый парень. Я взглянул на него с любопытством: плотно сложен и из тех, о ком говорят «косая сажень в плечах»; по виду похоже — силы недюжинной. В двадцать первом веке таких называли «качками».
Он с поклоном сдернул шапку, и… рука его с зажатой шапкой застыла в воздухе. Парень воззрился на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Однако изумление его длилось лишь мгновение. Справившись с охватившим его волнением, причина которого мне была пока неясна, он бодро сказал, улыбаясь:
— Боярин, я в ратной службе разумею. Возьмешь ли меня в воинство свое?
Я смотрел на парня с интересом. Был он молод, лет двадцати пяти, ладен собой, с небольшой русой бородкой, на ладонях — набитые оружием мозоли. Одно странно — что его так смутило? Я терялся в догадках. Неужели мое княжеское одеяние? Хотя что же здесь необычного? В боевых походах рядом со мной было множество воинов, знавших меня сначала как боярина малой дружины, потом — как воеводу Сводного полка, воеводу яртаула, Сторожевого полка. Видно, этот воин знавал меня прежде в ином качестве, а тут — княжеское корзно! Тогда все понятно, и удивление его вполне естественно. А такие молодцы мне нужны! «Надо будет расспросить поподробнее, — решил я. — Боевое прошлое сближает, и это обстоятельство пойдет на пользу службе».
— Откуда ты, хлопец?
— Из Нижнего.
— Где служил?
— В городской дружине.
— Отчего же ушел?
— Сеча была с татарами. А как они город взяли, все, кто в живых остался, и разбежались. Прослышал я от добрых людей, что в Коломне воевода дружину набирает, вот и подался сюда.
Я насторожился. Выйдя из сечи разгромной без единой царапины, парень бросает уцелевших дружинников, сотника, воеводу и в Коломну подается. Обычно служилые люди нового сбора ищут. Бывает, конечно, и бегут куда подальше, но то — трусы. Этот же — не таков.
— Так ты что, воеводу своего на поле боя оставил? — допытывался я.
Парень замешкался, собираясь с мыслями. «Эге, да был ли ты там, где сказываешь?» — мелькнуло У меня подозрение.
— Как там Харлампий? Неуж погиб?
Я специально назвал имя хорошо знакомого мне воеводы неправильно, чтобы проверить — был ли парень в сражении под Нижним.
— Был жив, когда я уходил, — не моргнув глазом ответил он, не заметив моего подвоха.
Я ничем не выказал того, что знаю и воеводу, многих воинов из тамошней крепости. Говоришь ты, парень, складно, только вот воеводу своего не знаешь. Стало быть — в Нижнем ты не был, а если и был, в дружине не служил. Я сразу насторожился. Почему он врет, зачем в дружину вступить хочет? А не засланный ли он казачок? Кому-то очень хочется побольше знать обо мне и о моих действиях. Тогда вопрос — кому? Уж не наместнику ли Шклядину или, может, высокому покровителю его — Овчине-Телепневу-Оболенскому? Но если здесь замешан московский князь, тогда понятно, что могло так ошеломить парня в первый момент: он знал меня прежде и никак не ожидал увидеть в кресле наместника меня, да еще в княжеском одеянии! Неужели щупальца князя дотянулись до меня в Коломне? Этого только мне сейчас не хватало!
Стараясь сохранить лицо невозмутимым, я предложил:
— Пойдем, парень, посмотрим, как ты оружием владеешь.
Мы вышли во двор, где занимались ратники.
— Поликарп, — обратился я к десятнику, — вот ратник в дружину просится. Поставь против него воина — хочу умения его увидеть.
Поликарп выставил ратника из новобранцев. Я его принимал сам и знал, что мечом и саблей он пока владеет неважно.
Дружинники образовали круг.
Новобранец сразу проиграл «нижегородцу» учебный бой.
— Поликарп, — бросил я с укоризной, — у тебя что — все такие?
— Сейчас, воевода, выставлю достойного мужа. — Поликарп указал на среднего роста жилистого мужика. На его лице было несколько шрамов.
Противники оценивающе оглядели друг друга и пошли по кругу, выбирая момент для первого удара. Поликарп шепнул мне:
— Лучший боец на саблях.
Но и этот бой мой дружинник проиграл. Сначала он с успехом отбивал атаки новобранца, но затем «нижегородец» сделал ложный выпад, и когда дружинник подставил свою саблю для защиты, ловко нырнул под руку и нанес легкий укол в бок.
Пристыженный дружинник затесался среди своих товарищей.
Что-то мне в манере боя было знакомо. Вспомнил все-таки, хоть и не один год прошел. Так Павел Орефьев, дружинник Ивана Телепнева, учивший меня сабельному бою, фехтовал. И как я сразу не вспомнил? Даже костяшки пальцев на кисти заныли, отбитые когда-то палкой Павла.
Теперь ясно, откуда «нижегородец» явился. Из гнезда птенцов Телепнева. Жив, стало быть, Павел, не сгинул еще.
— Хорошо, беру тебя, боец. Как звать-то тебя?
— Зосима, князь.
— Служи честно, не щадя живота своего.
Хлопец попрощался, и мне показалось, что на губах его мелькнула злорадная улыбка. Ах ты, засранец! Плохо тебя, значит, готовили, коли в учебном бою второй раз прокололся, не сумев скрыть свои особые навыки.
Ладно, пусть служит пока, зато я теперь знаю, кто У меня в дружине глаза и уши Телепнева. Через него можно к Телепневу даже нужные мне сведения переправлять, на современном языке — дезинформацию.
С тех пор я примечал, что Зосима частенько старается недалеко от меня отираться.
Наступила осень с ее дождями и непроезжими дорогами. Возведение крепости остановилось, и итальянцы засобирались в Москву. Поскольку на подводе было проехать невозможно, они решили добираться верхом. А ко мне пришли оба — за охраной.
Выслушав их, я решил ехать сам: с Федором надо поговорить, заодно зодчих сопровожу. Не один, конечно — с ратниками. И Зосиму возьму с собой, о чем ему и объявил вечером. Боец неплохой, случись чего в дороге — лишним не будет. А брал я его с собой еще и потому, что присмотреть в Москве хотел, куда он направится по прибытии.
Добрались до Москвы за два дня — с трудом, вымокшие, продрогшие, заляпанные с ног до головы грязью.
Поблагодарив меня, итальянцы откланялись, да и сразу в Немецкую слободу направились. Мы же — на постоялый двор. Почистились, сытно поели.
За ужином я вроде невзначай сказал дружинникам:
— Все завтра свободны, можете отдыхать.
Я краем глаза наблюдал за Зосимой. Его лицо хранило спокойствие, он невозмутимо поглощал пищу. Как же мне узнать, будет ли он у Телепнева? Самому следить, куда Зосима подастся, не годится: обернется он случайно — и все, сразу поймет, что его раскусили. А людей своих в Москве у меня нет. Подожди-ка — а ведь есть! В Разбойном приказе — дьяк Выродов да служивый Андрей. И как я о них забыл? Только застать бы их в приказе!
Ратники отправились в комнаты — греться да отдыхать после трудной дороги. Я же накинул еще не высохший плащ и — на улицу. Благо до Разбойного приказа недалеко.
И вот знакомая дверь мрачного учреждения.
Уперся сначала стражник у входа, пускать не хотел.
— Я — воевода коломенский, к дьяку Выродову, но государеву делу!
— Нетути дьяка, один столоначальник только и есть.
— Тогда к нему и веди.
Второй стражник, стоявший уже внутри, за дверью, провел меня на второй этаж, постучал в дверь, потом приоткрыл ее и просунул в щель голову:
— Проситель к тебе. Пущать?
— Зови.
Стражник распахнул передо мной дверь и отстранился.
Войдя в комнату, я с удивлением увидел за столом своего давнего знакомого Андрея. Вот так удача!
— Андрей, рад тебя видеть!
— Никак ты, боярин! — Андрей привстал за столом. — Вот уж кого не чаял здесь увидеть, да еще в столь поздний час!
Он выбежал из-за стола и обнял меня. Я видел, что Андрей искренне рад нашей встрече.
Расслабив свои могучие объятия, он указал мне на стул.
— Садись, боярин, рассказывай — что тебя привело сюда, какая беда стряслась?
— Не просто «боярин», дружище, — князь уже и воевода коломенский.
— Поздравляю!
— Так и ты уже, как я вижу, столоначальник — растешь!
Мы посмеялись.
— Ну а если серьезно — чем могу помочь?
— Дело срочное у меня к тебе, Андрей. Только — между нами.
— Обижаешь, боярин. Прости — князь!
— Есть в моей дружине коломенской ратник один. Человек он скользкий и выдает себя не за того, кто есть на самом деле.
— С чего решил?
— Сказывает — из Нижнего он, там служил, а воеводу тамошнего не знает.
— Сие подозрительно, — согласился Андрей.
— Я в Москву по делу приехал, и его с собою взял — вместе с другими ратниками. Помог бы ты мне за ратником этим приглядеть — куда пойдет да с кем разговаривать будет.
