Граф Брюс (СИ) - Останин Виталий Сергеевич
Ринко мой мотив не очень поняла. Не спорила, но смотрела странно. Типа, ты же выжил, оправился после болезни, ну и радуйся! Зачем тащиться в эту обитель скорбей, какую вину в душе искупать? Давай лучше дома останемся, я с Унием позанимаюсь, ты тоже себе дело найдёшь.
Но одному идти не дала. Мол, хватит, я тебя уже одного отпустила, и вот что из этого вышло! А дед твой, между прочим, с меня, если что, спросит! В общем, загадочная ниппонская душа.
Главный врач больницы Евгений Ильич Фомин, несмотря на поздний час, ещё не успел уйти домой и согласился меня принять. Без особого интереса выслушал о причинах визита, слегка поскучнел, когда понял, что речь пойдёт не о спонсорской помощи, но покивал, и, не тратя время на разговоры, вызвал дежурного доктора.
— Вот, Игорь Федорович Герасимов, прошу любить и жаловать. — представил его мне. — Сегодня дежурит по больнице. Игорь Герасимович, граф Брюс…
— Прошу, без чинов!
— … и его спутница желают прийти на помощь нашему заведению. Вызвались поработать сегодняшнюю смену санитарами. Пристройте их к делу, голубчик.
Медики характерным образом переглянулись, что сказало мне больше, чем множество слов. Мол, ещё один носитель голубой крови решил снизойти до простых смертных. Походить с надушенным платочком у носа по палатам, чтобы потом можно было рассказать друзьям, как сильно он помогал низкому сословию.
— Я действительно хочу помочь, — с нажимом повторил я. — И работы не боюсь. В том числе и грязной.
Теперь уже лиса на меня посмотрела очень хорошо читаемым взглядом. Дескать, милый друг, а я-то тут каким боком? Меня твой дедушка только на охрану подписал, ну и ещё по мелочи. Таскать «утки» из-под лежачих больных я не подписывалась.
— Ну, раз так, вы точно найдёте молодым людям дело! — легонько прихлопнул ладонями по столу Фомин. — А теперь прошу меня простить, мне пора.
Герасимов тоже не стал разводить политесов. Потащил нас в ординаторскую, где быстро сплавил дежурной медсестре. Та к подобному явно привычная, сперва хотела нас напоить чаем, а после приставить к какому-нибудь больному поблагообразнее. Но изрядно удивилась, когда наткнулась на моё решительное сопротивление. А услышав, что я хотел бы помогать не на словах, а делом, нахмурилась. Видимо, моё поведение слегка рушило ей картину мира.
То ли дело дамочки из аристократических кругов. Нарядятся — чисто ангелы! Пирогов накупят, пирожных и прочих сладостей. По палатам проплывут, несчастных улыбками одарят и с чистой совестью в ординаторскую — чаи пить, да похвалы выслушивать.
Но спорить не стала. Лицо её как бы говорило: ну раз блажь такая у графа, кто я, чтобы ему мешать? Выдала нам с лисой тряпки, швабры и ведра и отправила мыть полы в палатах лежачих. А потом, разглядев, что мы действительно не халтурим, грязь не размазываем, и носы от запахов не воротим, стала привлекать к более «осмысленной» работе.
Да, к тем самым «уткам» — Ринко была мне очень благодарна!
За четыре часа, что мы провели с ней в больнице, я успел присмотреть несколько пациентов, представляющих для меня интерес. Из них выделил троих, которые подходили практически идеально. Подросток тринадцати лет с сердечной недостаточностью, который был буквально прикован к кровати и доживал последние месяцы (по словам всё той же медсестры). Мужчина лет тридцати, про которого медперсонал ничего не знал — его привезли уже бессознательным с какой-то драки, диагностировали отёк мозга и теперь просто ждали, пока он отойдёт. И женщина, которой на вид было лет пятьдесят, хотя в медкарте был записан возраст всего лишь двадцать четыре года. Её дожирал рак желудка.
Пацан был сиротой, женщина одинокой, а мужик… про него, как я уже говорил, никто ничего не знал. Но с учётом того, что умирал он тут уже неделю, а никто так и не пришёл к нему, то и тут большой семьёй не пахло.
— Я сюда больше ни ногой! — эмоционально заявила мне невольная напарница, когда мы покинули дом призрения и направились к себе. — Столько страданий, такой сильный запах смерти! Бр-р! При одном только воспоминании у меня мурашки по коже!
— Завтра снова сюда приду, — пожал плечами я, размышляя над тем, кого лучше выбрать первым. — Мне это нужно.
По всему выходило, что коматозника — этого точно никто не хватится! И списать на внезапное исцеление проще всего. Да, отек мозга после удара тупым предметом по голове, редко проходит самостоятельно, но чего только в жизни не случается, правда? Это не терминальная стадия рака, чудесное исцеление от которого захотят исследовать специалисты. И не внезапное исчезновение сердечной недостаточности у подростка.
Хотя на этих двоих я тоже нацелился.
— Рома, зачем тебе это, а? — Ринко забежала вперёд и встала передо мной, заглядывая в глаза.
О, серьёзный разговор пошёл. Я даже не Ром-ром!
— Я чувствую в этом потребность. Объяснял же…
— Не знаю! Не верится что-то! Ну, выжил ты сам, им-то чем поможешь? Ты не целитель…
— А вдруг? Что, если после моего исцеления у меня откроется возможность спасать других?
— Не говори ерунды! Как по мне, ты просто транжиришь время, которое тебе подарили!
— Ну тогда назовём это русской ментальностью, — хмыкнул я. — Загадочной и непостижимой. И сойдёмся на том, что я, если не буду делать того, что считаю правильным, то буду чувствовать себя хуже. А мне это не нужно.
Как ни странно, но последний довод кицунэ заставил задуматься и серьезно кивнуть. Наверное, вошёл в унисон с какой-то ниппонской традицией. Во всяком случае, она отошла с дороги, и больше до дома этот разговор не поднимала. А я потратил этот отрезок пути на то, чтобы составить доклад в родной мир и отправить его. Довольно короткий: «Нашёл донора. Готовьте очередника к переходу. Выход на связь через двадцать часов».
Глава 34
Однако связаться с родным миром пришлось раньше. Не по собственной инициативе — Маяк запросил разговор. Причём, судя по скорости обратной реакции, сразу же после того, как Эрика моё сообщение получила. Только до дома и дойти успел.
Отправив лису к Унию — точнее, она сама ушла к лжеоборотню, улёгся на кровать и настроился на контакт. Так меньше сил потрачу. Вскоре услышал:
— Координаторы тобой жутко недовольны!
Эрика в своём репертуаре. Сразу с козырей — ни «здрасте», ни «как дела». Правда вот поводом выбрала такую тему, от которой мне ни тепло, ни холодно. Конечно, блин, Координаторы и весь Совет Ленова мной недовольны! Тоже мне новость! И для этого она запросила разговор?
— А по существу?
Раз она игнорирует правила хорошего тона, то и я буду. Нет, это не мстительность, а последовательность.
— Следующий на очереди к тебе — Догуляй.
И я сразу понял, что про козыри я зря подумал. Координаторы ими не были. А вот Догуляй — вполне себе. Этого человека я знал прекрасно. И меньше всего хотел видеть его здесь.
— Это так они выражают своё недовольство? — осторожно уточнил я.
— Можно и так сказать. Хотя… — я представил, как Эрика наматывает на палец прядь волос, была у неё такая привычка. — Скорее, Совет Координаторов вынудили пропустить этого мерзавца вне очереди. Ты своим поспешным решением по Унию запустил тут целый водопад дерьма, Харон!
Видать, эмоции её крепко обуревали, раз она меня настоящим именем назвала. Ни Кочевником, как обычно, и не Романом, что было бы уместнее. Харон умер, так-то.
— Я нарушил процедуру, кто-то из Совета решил это использовать и протащил своего ставленника вне очереди?
Я неплохо знал, как всё устроено в городе Ленов, чтобы сложить одно с другим и получить правильный вывод. А чуть позже и Эрика подтвердила.
— Гребанная политика! А он даже не на тебя был записан! Правда, у того Кочевника, у кого он в очереди раньше был, стоял вообще на второй сотне. А теперь оказался у тебя, да ещё первым номером!
— Действительно, настоящий водопад дерьма…
Чтобы было понятно. Догуляй — это глава крупной преступной организации моего родного города, Ленова. Точнее, зовут его по-другому — Кинслет, а Догуляй — прозвище, которое он получил на посту «руководителя профсоюза сборщиков». Которая на самом деле просто узаконенная банда не самых благонадёжных горожан. Эти те ребята, что на свой страх и риск выходят за пределы купола и ищут всякое полезное. В пустошах ещё можно что-то найти. Чаще, правда, смерть.
