Ярослав Васильев - Дети иного мира
… Сообщение о том, что противник прекратил нападения на пограничные деревни и двинулся в сторону городов, заставило штаб землян менять планы. До этого Белозёров и Рот рассчитывали генерального сражения избежать: только привыкшие к иному темпу жизни гвенъя считали, что действуют быстро, на опережение. На самом деле совещание с Толгоем по радио прошло уже в первую ночь, на следующий же день нэрлих вышли форсированным маршем на помощь, а навстречу их пехоте по заранее подготовленным маршрутам выехали грузовики. Вмешиваться на территории людей войско кагана не станет, если кто-то из гвенъя спасётся, это может привлечь внимание Синклита раньше времени – «конфликт с участием трёх рас». Но уже на девятый-десятый день вторжения пути отступления союзники перекроют надёжно. И тогда можно будет неторопливо выдавливать врага в их сторону, используя деревни как опорные пункты: женщин и детей оттуда уже вывезли, остались лишь военные и ополченцы, готовые по сигналу ударить в тыл и поддержать наступающие войска огнём. Ещё одним преимуществом землян была точная информация о передвижении противника. Зелёная стража быстро поняла, что метеозонды несут камеры, что сбивать их бесполезно – запустят следующие, а смещающееся «белое пятно» выдаст не хуже прямого изображения. Гвенъя использовали обычную маскировку, а также время от времени имитировали во время движения заранее снятые картины местности. Вот только в памяти компьютеров хранились данные сканирования с первого дня войны, потому достаточно крупное фальшивое изображение распознавалось сразу, по размеру имитации можно было даже примерно вычислить размер отряда. Как только командир вторжения выбрал удобную местность с множеством кустарников, несколькими рощами и парой оврагов, и гвенъя начали строить там укрепления, генштаб решил, что и землянам место подходит. Танки и пехота двинулись навстречу.
Первой удар нанесла эскадрилья Ми-24 – и сразу же привыкшие считать себя неуязвимыми для местного оружия вертолётчики понесли тяжёлые потери: две машины рухнули на землю, ещё четыре с трудом сели в стороне – бронирование кабин спасло пилотов, но ремонту вертолёты уже не подлежали. Радость от победы среди гвенъя была недолгой – по укреплениям нанесли удар системы залпового огня «Град», после в дело вступили артиллеристы. Экипировка элитных частей Великого Леса была лучшей в мире, потому магическая защита хоть и с трудом, но держала удары… запасы энергии в амулетах таяли с ужасающей быстротой. Время от времени то один купол, то другой под напором взрывов и осколков таял, а укрывшиеся под ним солдаты гибли. После третьего залпа реактивных систем и артналёта Далваху стало понятно, что столь удачно выбранная им позиция превратилась в ловушку, и он приказал наступать. Любой ценой прорваться к вражеским батареям, навязать бой возле них – клинок в клинок у Стражей будет шанс на победу.
Навстречу двинулись танки и пехота землян. Камера висящего в небе беспилотника бесстрастно показала, как словно две океанские волны сошлись армии землян и гвенъя – и над полем закружился ураган бога войны, выбрасывая клочья дыма, пыль и вспышки взрывов, пламя молний и рвущихся снарядов. Вот группа солдат прикрытия расстреливает кусты, откуда танк могли поразить каким-нибудь заклятьем, а танкисты тем временем из пушки ломают защитный купол, под которым укрылся другой отряд. А чуть дальше пехота прозевала врага, танк подбили огненным шаром, а люди и гвенъя схватились врукопашную. Со стороны казалось, что, едва армии соприкоснулись друг с другом, каждый сражается сам по себе – обе стороны начали ставить помехи, стараясь разорвать связь. Отряды гвенъя остались без управления почти сразу – впрочем, сами Стражи считали это преимуществом, тактику, когда ещё до начала сражения для каждого из подразделений оговаривались все возможные сценарии и действия, в здешнем мире разработали только они. Землянам же, обладавшим опытом высокотехнологичных войн, ничего заранее придумывать было не надо. Связь и через соседние машины, и через висящие в воздухе беспилотники работала почти без сбоев. Когда стало ясно, что противник использовал все резервы, Белозёров отдал приказ смыкать окружение: пятьдесят километров по шоссе и полям в тыл только для идущего пешком кажутся огромными, для БМП с десантом это ничтожное расстояние. А самый дальний участок легко перекрыли парашютисты ВДВ. С этого момента армия вторжения была обречена.
Майор Северин в сражении не участвовал, у его ребят задача была иной: все понимали – как не старайся, кто-то всё равно прорвётся, слишком опытные звери Зелёная стража… то, что с поля боя к границе сумели отступить больше трёх сотен, сюрпризом стало неприятным. Дорогу домой им, конечно, перекрыли надёжно. Но и «здесь» неприятностей можно оставить после себя немало: в отличие от всех остальных армий здешнего мира, элита воинов гвенъя партизанским действиям была обучена хорошо. «Вот только вы ребята, похоже, не знаете – что и на таких есть способы, и если вы их не изобрели, то мы то давно учёные», – слова, которые сказал один из офицеров, когда блокировали и зачищали первый из районов, где Стражи попытались устроить диверсию, в голове у Андрея крутились до сих пор. Майор Северин тогда в ответ усмехнулся: мол, забавная штука судьба – в прошлой жизни он вот так же бегал по джунглям и пустыням, только «с другой стороны». А в остальном ничего не изменилось, опыт на опыт, выдержка и удача на выдержку и удачу. Разве что здесь магия против техники. Так, если задуматься, невелика разница: стреляют в тебя из плазмострела – или метают заклятья огненных шаров и молний.
Два месяца спустя можно было смело говорить, что работа почти закончена. Врагов осталось меньше сотни, попытки напасть на деревню или поджечь поле случались теперь не чаще раза в пять-шесть дней. Но и ловить гвенъя становилось всё труднее – самых лихих и презирающих людей давно выбили, остались травленые волки. Дважды земляне находили основной лагерь, и каждый раз дело заканчивалось тяжёлым сражением, безвозвратных потерь сумели почти избежать только потому, что на каждого Стража приходилось по четыре-пять человек, а госпитали принимали раненых сразу. Но и в таких «мягких» условиях по больницам валялось уже сотен пять.
Потому сегодня, едва поступило сообщение, что возле границы заметили очередной отряд, Андрей повёл своих людей очень осторожно. Поторопишься – угодишь в ловушку, было и такое. А то, что след тянулся очень чётко, хотя в сентябрьском лесу замаскировать его проще простого, настораживало вдвойне. Они шли за десятком гвенъя почти весь день, и Андрей нервничал всё сильнее: явно специально не маскируются, но засад ни одной, хотя удобных мест прошли много. Не было даже ловушек, хотя один-два аналога «растяжек» Стражи за собой оставляли всегда, даже если были уверены, что их не преследуют! На этом странности не закончились: под вечер кто-то пошёл обратно по своему следу, пошёл очень шумно – словно хотел привлечь внимание. Возле широкой поляны Андрей приказал задержаться и не стрелять первыми. Если гость так уж хочет поговорить…
Минут через пять-семь на поляну вышел высокий гвенъя со знаками различия капитана одного из отрядов. Поднял руки с раскрытыми пустыми ладонями, показывая, что у него нет оружия, и громко произнёс сначала на своём языке, потом на языке королевств, а затем на нэрлих предложение о переговорах. Андрей колебался недолго: конечно, до этого пленные к людям относились с ненавистью и презрением, но, с другой стороны, жить хочется всем. Вдруг этот капитан пришёл говорить о капитуляции? А шанс вести переговоры выпадал последнее время нечасто: после того как в целях устрашения гвенъя зверски убили несколько попавших к ним ополченцев и солдат, и выяснилось, что на той самой ферме после гибели защитников добивали детей, земляне, если рядом не было начальства, живыми врагов старались не брать.
– Майор Северин, – начал Андрей, встав напротив капитана. – Я имею полномочия вас выслушать.
– Капитан отряда Изумрудной Рыси. Мы готовы сдаться при условии, что нам позволят сохранить не только жизнь, но и знамя, и личное оружие.
– Прошу подождать, – Андрей запнулся, переводя тридцать минут в непривычные для него меры нэрлих, – одну-две свечи, я свяжусь со своим командованием. Ваши условия несколько выходят за пределы того, что я имею право решать на месте.
Полтора часа спустя капитан Рысей в сопровождении отряда Андрея двигался к лагерю гвенъя, где Андрей должен был официально принять капитуляцию у всех уцелевших офицеров.
– Почему? – спросил Северин, когда отзвучали слова последнего из лейтенантов. – Остальные ваши товарищи предпочитали сражаться, пока не погибнут.
– Очень просто, – в ответе прозвучала грусть. – Я с самого начала был против этой чисто политической войны, подчинился приказу. И был среди тех, кто ещё в первые дни предлагал отступать. На поле боя из моего полка уцелело всего пятьдесят солдат, мы не участвовали и в рейдах. Зачем? Это не наша война, это не наша земля. Вы – достойный враг, и я не вижу смысла губить своих парней ради мести за поражение, как сделал это капитан Далвах. К тому же народ, который так яростно и умело защищает свою свободу, я предпочитаю числить если не в друзьях, то хотя бы не среди врагов.
