Петр Динец - «Царствуй на славу!» Освободитель из будущего
Первый призыв мы решили отсрочить на три года. Во-первых, планировалась крестьянская реформа, и существовали определенные процедуральные трудности с призывом крепостных крестьян, а во-вторых, требовалось время для создания соответственной инфраструктуры для будущих призывников и для разработки новых методик и нормативов обучения солдат. Например, намечалось поголовное обучение солдат грамоте и счету. Поэтому даже по истечении трех лет мы думали провести лишь частичный призыв, постепенно его увеличивая.
Перевооружение армии пока не намечалось, так как оно напрямую зависело от создания будущей индустриальной базы. Впрочем, новые виды вооружений пока еще не появились на свет, а посему время на их разработку имелось.
А тем временем пришло время главной реформы – крестьянской.
Глава 16
– Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного. Дан в Санкт-Петербурге, в двадцатый день июня, от рождества Христова тысяча восемьсот двадцать седьмое, царствования же нашего второе.
Батюшка закончил зачитывать манифест, и народ в церкви возбужденно загудел. Многие женщины плакали, мужчины обнимались – в воздухе царила атмосфера праздника.
Этот воскресный день, первого июля, Гаврила Никитич запомнил на всю жизнь. После утренней службы все жители села Боголюбово остались в церкви, где батюшка с амвона зачитал царский указ о даровании воли. Слухи о воле начали ходить по деревне еще полгода назад, да и неудивительно, ибо одним из первых указов императора стало создание комиссии по решению крестьянского вопроса. Эти слухи будоражили деревню, да и местные помещики, словно предчувствуя перемены, вели себя осторожно, дабы селяне под горячую руку не подпалили усадьбу. В воздухе чувствовалось напряжение, так как никто не знал, когда и какие грядут перемены. И вот этот день настал.
– Гаврила, – возбужденно кричал Макар, живший неподалеку, – воля, слышишь, Гаврила, воля!
Гаврила Никитич, ошарашенный новостью, лишь мямлил что-то нечленораздельное, мол, слыхал.
– Это ж мы, едрена вошь, заживем. Это ж мы, да с землицей…, – Запутавшись с мыслями, Макар на секунду затих а потом предложил: – Айда ко мне праздновать. За это дело да не выпить…
– Мужики, новости-то какие! – это уже полез обниматься сосед Афанасий. – Баба-то моя поди ж до сих пор плачет. Ну, дык, ведь землицу же получим. И без откупных.
– Так я и говорю, – встрял Макар, – пошли праздновать. За такое дело и выпить-то не грех.
– Да уж не грех, – улыбнулся Гаврила, – у меня как раз домашняя припасена. Так шо отпразднуем со всею душою.
– Добре, – ответил Макар, – тогда после обедни у меня.
После полудня соседи собрались у Макара во дворе. Народу собралось с пол-улицы, ибо Макар на радостях успел пригласить всех, с кем столкнулся в церкви и по дороге домой. Впрочем, праздновала вся деревня. Благо люди приходили не с пустыми руками, так что было чем отпраздновать.
– Православные, – кричал уже довольно подвыпивший Макар, – дай бог здравия государю батюшке. Да за такое, да мы за него… – Недоговорив, Макар опрокинул в себя добрых полстакана первача, после чего, шумно выдохнув, грохнулся обратно на лавку.
– Мужики, – встрял в разговор сидевший напротив Афанасий, – а землицу-то когда делить будем?
– Дык староста сказал, что аккурат опосля Хлебного Спаса, – ответил ему Гаврила.
– Я вона што думаю, – сказал Афанасий, – землицы-то на всех не хватит, как делить-то будем?
– Так то ж, говорят, из городу пришлють человека землю делить. Всем по справедливости, – ответил Гаврила.
– Ох, не верю я в барскую справедливость, – ответил Афанасий. – А што, ежели барин не захочет землицу-то отдать? Хто тогда за нас вступится?
– Дык да мы тогда барина-то подпалим малехо, вмиг отдаст, – встрял в разговор сидевший напротив кузнец Никифор. – Он тогды супротив государева слова идеть. А за такое и в Сибирь послать могуть.
– И точно, – сказал Гаврила, – ежели государь велел, то куды ему деваться-то.
Тут в разговор встрял уже изрядно подвыпивший Макар:
– Хватит языками молоть, как бабы, давайте лучше выпьем, праздник ведь.
– И то дело, – ухмыльнулся Никифор, – ну будем, – скороговоркой сказал он и опрокинул в себя содержимое стакана. Разговор потихоньку затих, и лишь деловитое почавкивание разносилось над столом.
Глава 17
Как я уже упоминал, необходимые реформы и их правовая основа были разработаны еще в бытность мою цесаревичем. Я не изобретал колесо, а лишь воспользовался существующими идеями или теми, которые возникли позже. Многие проекты реформ уже обсуждались при брате моем, Александре, или были реализованы в других странах. Свое единственное преимущество я видел в послезнании, ибо, зная, куда ведет вектор развития и какой следующий виток сделает история, я мог легче выбирать из нужных альтернатив. Ведь в известной мне реальности освобождение крестьян и индустриализация произошли при Александре II и его преемниках. Но в этом случае необходимые преобразования произошли чересчур поздно, что в итоге и развалило империю. Я надеялся, что фора в тридцать лет при проведении реформ и более эффективное их исполнение благодаря моему послезнанию помогут избежать внутренних катаклизмов в виде нескольких революций и гражданской войны.
Век технологий – порождение западной культуры – только наступал. Но я знал, что в будущем этот лавинообразный процесс приведет в движение ресурсы всей планеты. Россия же, не являясь, по сути, столь агрессивно динамичной, в итоге отстала. Эта отсталость ярко проявилась поражением в Крымской войне. Поэтому проведение реформ я планировал не ради каких-либо либеральных идей, а для того, чтобы технологический уровень и внутренний порядок в империи соответствовали требованиям времени.
Крестьянская и правовая реформы были стержнем грядущих преобразований. Я заранее озаботился подбором нужных людей для осуществления задуманного. Благо положение Великого князя и наследника престола открывало многие двери. Таким образом, еще во времена правления брата моего, Александра, я попросил Михаила Михайловича Сперанского разработать кодекс, или, как мы собирались его назвать, Уложение, где будут собраны, и если надо, то заново сформулированы законы империи. Уложение обсуждалось в нескольких вариантах, чтобы иметь возможность вводить его постепенно, по мере продвижения реформ. Михаил Михайлович уже разработал одно, очень фундаментальное уложение, еще до моего появления в этом мире, но оно не было реализовано. А посему, учитывая его талант и опыт, я попросил его составить другое, куда вошла бы и часть уже созданного. Будущее Уложение обсуждала группа из восьми юристов, учитывая существующий российский и европейский опыт. Так, например, часть уголовного Уложения мы позаимствовали из уже написанного Михаилом Михайловичем, а часть гражданского из кодекса Наполеона. Соответственно, Уложение базировалось на предпосылке, что все население империи составляют свободные граждане, а посему параллельно разрабатывался проект крестьянской реформы, который включал в себя и юридическое освобождение крестьян, и создание базы для экономического развития сельского хозяйства.
Во главе комиссии по крестьянской реформе я назначил Павла Дмитриевича Киселева. Полковник Киселев являлся последовательным противником крепостного права, о чем неоднократно писал доклады Александру и мне. Во главе штаба II армии он проявил себя хорошим администратором и новое назначение воспринял как возможность на деле осуществить то, о чем мечтал. В итоге еще до моего восшествия на престол были готовы и новое Уложение, и проект крестьянской реформы, и подобраны люди, в назначенный срок возглавившие их исполнение.
1826 год прошел в подготовке, так как требовалось обучить достаточное количество землемеров, запасти зерновых для посева и возможного снижения урожая, разметить государственные земли, подлежащие передаче крестьянам. Вдобавок за этот год я упрочил свое положение на троне путем назначения своих людей на ключевые посты. Жандармский корпус, созданный с нуля, вырос в значительную силу, необходимую для подавления возможных беспорядков, да и полковник Соколов недаром ел свой хлеб, развернув сеть агентов в еще двух десятках городов империи.
Насчет самой реформы существовало множество мнений. Но даже самые либерально настроенные министры ратовали лишь за освобождение крестьян без земли или с минимальным наделом. Но это сводило на нет всю суть преобразований. Так как для всех крестьянская реформа являлась скорее актом социальным, или просто: «Чтобы было как в Европе». Для меня же крестьянская реформа была прежде всего реформой экономической. В долгосрочной перспективе она должна была повысить урожайность и высвободить рабочие руки для развития промышленности. А без ликвидации чересполосицы[18] и увеличения надела реформа ничего реально не меняла. Недаром после освобождения крестьян в моей реальности Александром II их уровень жизни лишь упал. Поэтому мы установили минимальный размер участка в пять десятин на душу. Помещикам при этом оставлялась усадьба и такой же кусок земли, как и остальным. Соответственно, существующих наделов на всех не хватало, отчего мы решили предоставить государственные земли в обработку, особенно за Уралом и в северноказахских степях.
