Александр Логинов - Усобица
Маслов, освободившись от шуб, накинул поверх брони меховой налатник. В это время раб, притащил высушенный помет, бочком проскочил мимо Маслова и, отворачивая рожу, стал разжигать огонь в очаге. Маслов вдруг ни с того ни с сего, со всей силы пнул невольника под задницу, от удара бедняга упал в очаг и завопил от боли, уткнувшись лицом в раскаленные угли. Маслов ожесточенно продолжал пинать беднягу, не обращая внимания на вопли обожженного невольника.
Андрей смотрел на избиение раба с недоумением, за его другом такого прежде не замечалось, а тут резанец словно с цепи сорвался.
– По сопатке его, шельмеца, по сопатке, – весело потирая руки, раздавал советы Прокопий Елизарович. Боярин все же не удержался и самолично пару раз от души пнул невольника.
– Эй, стой! – закричал Прокопий, перехватывая руку резанца.
Маслов выхватил саблю, замахнулся для удара, но был остановлен Прокопием. Андрей сидел на ковре, с интересом наблюдая за друзьями.
– Убью собаку! – в гневе Маслов был страшен.
Андрей поднялся на ноги и пинками выгнал невольника из шатра, убедившись, что раб, словно заяц, припустил бегом от шатра, Андрей вернулся и уставился на бояр, ожидая объяснений.
– Еще смертоубийства нам не хватало, – буркнул Прокопий, отпуская Маслова из крепких объятий.
– Все одно убью собаку, – заявил Костя, вкладывая саблю в ножны.
– Хочешь – убей, – безразлично пожал плечами Андрей. – Отступное сам платить будешь.
– Вот еще, – фыркнул Маслов. – Эй, собаки, огонь разведите, – приказал Маслов двум девушкам, стоявшим на коленях и выглядевшим едва живыми от страха.
– Да, дерьмо свое сушеное сами жрите, а сюда дров принесите, в возке они лежат, – добавил москвич.
Дождавшись, когда принесут дрова и установят котел над разведенным огнем, Андрей потребовал объяснений.
– Помнишь, я тебе рассказывал, что литвины мою усадьбу пограбили? – сказал Костя, усаживаясь на подушку. Рабыня подала боярину деревянную плошку, вторая девушка наполнила ее подогретым вином. Костя сделал большой глоток, рукавом вытер усы и продолжил рассказ, не дожидаясь ответа Андрея.
– Эта собака – мой ключник. Он пустил литвин в усадьбу, тайком открыв им ворота, – Костя вновь разразился непечатной бранью, не переставая, впрочем, свободной рукой тискать девку-рабыню.
Рассказ Маслова был прерван воплями на улице. В шатер, откинув полог, вбежал Лука Фомич. Вид у воеводы был очень взволнованный.
– Татары! – выкрикнул воевода и выбежал из шатра.
Костя отпихнул посиневшую от холода девку, вскочил на ноги, оглядываясь в поисках сабли. Девушка метнулась к вороху тряпок, подхватила оружие и на коленях подползла к боярину, протягивая саблю. Костя быстро прицепил оружие к поясу, пнув девку, бросившуюся было помогать ему застегивать пряжки на обязи. Андрей с Прокопием от помощи не отказались, потому первыми выскочили из шатра.
В лагере царил переполох. Со стороны реки показался конный отряд степняков.
– Все, криндец, – резюмировал Андрей, глядя на скакавших галопом всадников.
– Что стоишь? Коня князю, – прикрикнул Кузьма на холопа, вертевшего головой во все стороны.
Вдруг мимо урусов проскакали несколько всадников. Отряд остановился, ожидая, когда они приблизятся.
Андрей взобрался на коня, огляделся. Бардак, словно по мановению волшебной палочки, прекратился. Все татары оказались на конях и успели разбиться на сотни. Их войско тоже оказалось в состоянии полной боевой готовности, лишь Прокопий Елизарович стоял у шатра, разглядывая непонятный отряд. Его холопы и слуги, единственные, кто остались пешими, но готовы по первому слову вскочить на коней.
– Кого нелегкая принесла? – спросил Андрей у Булата.
Вместо татарина ответил Кулчук:
– Это нукеры Сед-Ахмеда, – определил Кулчук.
Булат кивнул головой, подтверждая слова своего подопечного.
– Что за хрен? – вопросил Андрей, который все еще путался в идентификации татарской элиты.
– Сед-Ахмед – сын Керим-Берди, восьмого сына Токтамыша… – пояснил Кулчук.
– А, вспомнил, – обрадовался Андрей. – Сейид-Ахмед, крымский хан.
– Сын Туй-Ходжи, старшего сына Кутлуг-Ходжи, старшего сына Кунчека, сына Сарича, четвертого сына Урунка, третьего сына Тука-Тимура, тринадцатого сына Джучи-хана, старшего сына Чингисхана, – Кулчук быстро, без запинки выдал всю родословную нынешнего крымского хана. Парень так же свободно мог назвать имена не только отцов, но и матерей. Татары очень трепетно относились к родословной.
– Ого, потомок самого Чингисхана! – удивился Андрей.
Тем временем всадники закончили переговоры и поскакали обратно.
– Только самого хана тут нет, – сказал Булат.
– Какого рожна им тут надо? – пробормотал Лука Фомич.
– Да, это земли Улу-Мухаммеда, – отозвался Булат.
– Так будет битва или нет? – вновь спросил Андрей, волнуясь.
– Нет, – резко сказал Прокопий Елизарович, подавая знак своим людям.
Воины расслабились и перестали обращать внимания, на остановившийся неподалеку татарский отряд.
– Хотел бы я знать, что им надо, – пробормотал Андрей, спешиваясь. Бросив поводья, Андрей вернулся в шатер, следом за Прокопием.
– Скоро узнаем, – немногословно ответил москвич.
И верно, не прошло и часа, как за Прокопием прибежал посыл. Намечалось совещание, куда Андрея не пригласили. Зато их с Масловым пригласил в гости татарский мурза Кичим. Вместе с ними увязался слуга Прокопия Елизаровича. Маслов не стал одергивать мужика, а Андрею было все равно.
Сам хан Кичи-Мухаммед, воцарившийся в Присырдарьинском улусе после смерти хана Барака, в этом очень странном походе не участвовал. Отправил в поход своих верных мурз.
Лет пять назад хан совершил грабительский набег на Хорезм и захватил в том походе огромное количество доспехов и оружия. Это было видно по отборным татарским воинам, почти все они имели не стеганные халаты, а вполне приличные доспехи. И большинство воинов мало чем отличалось от пришедших с Руси воинов, не внешностью, не оружием и не доспехами.
После обильного угощения вареной бараниной перешли к обсуждению предстоящего набега. Войны в это время велись по одному простому сценарию. Главная цель – экономически ослабить врага: уничтожить мужчин и отобрать имущество, женщин и детей. Хан Кичи-Мухаммед имел все шансы на успех в борьбе с тезкой, только при условии ослабления последнего. А добиться этого самостоятельно – силенок у сына Тимур-хана не хватало. Хотя определенных успехов он добился: взял под свой контроль Поволжье и столицу Сарай. Зимовать же он предпочитал в Хаджи-Тархане, то есть в Астрахани. Очень рассчитывал Маленький Мухаммед на помощь русских дружин.
– Я ожидал большего количества людей у тебя, хан Андрей, – в словах татарского мурзы сквозило явное недовольство. – Знаю, что слава твоя далеко обгоняет тебя по степи, и ты один стоишь всех урусов, пришедших с тобой, но ты уверен, что сил у нас хватит для задуманного?
– Хватит, уважаемый Салтангильдей-мурза, – заверил Андрей, внимательно рассматривая татарского князя с нетипичной для татар внешностью. – Твои нукеры могут и без нашей помощи разбить врага. Я опасаюсь, что нам достанется лишь догонять убегающих врагов. Увидав твоих храбрых нукеров, враги разбегутся в ужасе, словно зайцы, – польстил татарину Андрей.
– Твои слова радуют мой слух. Ты настоящий воин, – довольно сказал мурза на чистом русском языке, чему Андрей ни капельки не удивился. Коснись, так и писать по-русски татарин умеет. Элита татарская – очень образованная.
– Я рад, что мне выпала честь сражаться бок о бок с таким великим воином, как ты, уважаемый мурза, – не остался в долгу Андрей.
Татарский князь принял Андрея с почетом, мурза очень интересовался происхождением Андрея. Внимательно выслушал рассказ резанского служилого князя и, в свою очередь, огорошил собеседника известием, что он прямой потомок русских князей. Предок мурзы, младший сын одного из ростовских князей выехал в Орду в поисках лучшей доли. Тогда многие князья и бояре покидали Русь, переходя на службу Орде. Через несколько поколений, бывало, потомки выехавших возвращались на родину. Андрей еще раз выслушал историю про ближних бояр резанского великого князя, они внуки татарского мурзы Салохмира, перешедшего из Орды на службу к Олегу Резанскому – не совсем обычные татары. Их предок – выходец из Руси[40].
Вместе с Салохмиром покинул тогда Орду его брат Еду-хан[41], от которого берет начало другой боярский род резанских бояр.
Причины, заставлявшие татарских аристократов покидать Орду, были те же самые, что заставляли русских князей и бояр отъезжать в Орду – желание обогатиться на военной службе, или внутриродовые династические разборки. Чтобы уцелеть в этой жизни – порою приходилось уезжать к родственникам. Так было на Руси, так было в Орде. После каждого переворота в Орде хан, занявший престол, убивал всех своих братьев. Внук Узбека даже казнил сто двадцать родственников, когда занял престол. Татарские беки и мурзы толпами бежали на Русь к своим родичам и просто спасая свои жизни. Родственные связи еще больше укрепляли обоюдную зависимость Руси и монгольских завоевателей. Русские князья, как раньше брали европейских принцесс и половецких княжон в жены, теперь стали жениться на дочерях и сестрах ордынских ханов. Русские дружины своими мечами часто укрепляли власть родичей в Орде. Куликовская битва не что иное, как итог династической разборки в Орде. Узурпатор Мамай фактически был свергнут коалицией русских и татарских войск. Все выходцы из Орды тогда приняли активное участие в Куликовской битве против узурпатора Мамая.
