Метель или Барыня-попаданка. Мир (СИ) - Добровольская Наталья
В одной из комнат, которая оказалась принадлежащей мне спальней, стояла широкая кровать, с легким, почти прозрачным пологом и балдахином, которые защищали летом от мух и других насекомых. Тут же были и какие-то сундуки с вещами. Среди всякой одежды, лежащей в них, горничная нашла для меня одеяние типа халата, в которое и переоделась, с трудом сняв свое прежнее платье, еле разобравшись в застежках и юбках, с которыми мне помогла справиться Даша, разбиравшаяся в них гораздо увереннее меня. Свет в комнатах и спальне давали люстры, канделябры, жирандоли – подсвечники, на которых по кругу располагались свечи. Стояли они на столе и небольшом камине, который сейчас уютно потрескивал. Освещение было достаточно яркое, но непривычное для моих глаз – свечи горели неравномерно, потрескивали, иногда тухли, издавали довольно своеобразный запах, к чему надо было еще привыкнуть.
Центральной комнатой, как я позже узнала и в которую мы вошли сразу по приезду, была гостиная, сама главная и обустроенная комната. Именно в ней стояла вся парадная мебель и проводились приемы. Чтобы гостям было удобно, в гостиной были устроены и специальные "уголки", отделенные от основного помещения высокими растениями в кадках или жардиньерками – специальными полочками для цветов. Тут также стояли ломберные столы для игры в карты, покрытые зеленым сукном и небольшие изящные столики, на которых были разложены альбомы для стихов, закрытые закладками книги, еще что-то. На стенах были развешаны портреты мужчин и женщин в старинной одежде и напудренных париках – видимо, портреты предков, картины – чаще всего виды природы.
Были в доме и диванная – комната для отдыха и домашних занятий, кабинет и библиотека – строгие комнаты, отделанные лакированным деревом, со шкафами для книг, бюро и секретерами, бильярдная – специальная комната для игры в бильярд, сейчас закрытые и запущенные, будуар – дамская комната для отдыха и приема друзей. Имелись парадная столовая и буфетная – комната рядом со столовой для хранения дорогой серебряной и фарфоровой посуды, скатертей. В буфетную доставляли готовые блюда из кухни. Здесь главным по "тарелочкам" был лакей и он же дворецкий Николай, важный, как английский лорд. Его особо не любили, так как он любил "стучать" на остальных, жалуясь барыне на малейшие проступки людей. Был также его вдовый взрослый сын, тоже Николай, или как все его звали, Коля-младший, который исполнял обязанности истопника и следивший за всеми печами и каминами дома.
Саму же кухня была размещена в самом конце дома, подальше от главных комнат, чтобы не раздражать хозяина и его гостей неприятными запахами. На нашей кухне главой и хозяйкой была Степанида, сестра Степана (видно, их родители, в отличие от современных, сильно не заморачивались с именами). Ей помогала мыть посуду и убираться после готовки ее дочка Варвара. Прибирали в комнатах и ухаживали за нами наши горничные – у Маши Катюшка, сестренка-погодок моей горничной Даши. Была и и Глаша, наша прачка и смотритель всей одежды и белья.
За домом были и надворные постройки с коровником, в которой главной была Клава (тут я невольно усмехнулась, вспомнив про компьютерную клавиатуру) или Клавдеюшка, как ее чаще звали, коровница, следящая также и за всеми животными и птицами усадьбы. Была и конюшня с лошадьми и их хозяином – Степаном, местным "таксистом", кучером, а Антип служил сторожем. Иван был сыном Антипа и Лукерьи и работал дворником, а Прохор – сын Степана и Клавдии, помогал своему отцу ухаживать за лошадьми и другими животными.
В доме шныряли еще два мальчишки-казачка Вася и Егорка, они докладывали о приезде гостей, бегали с различными поручениями, разносили угощения во время званных обедов, короче, были мальчиками на побегушках. Самым незаметным, но очень нужным человеком был работник по дому Архип, готовый и дрова наколоть, и воды принести, и туалет вычистить, и определенный на столь не престижные работы за свое увлечение горячительными напитками.
Степанида и Глафира были вдовами, дети их уже жили отдельными семьями. Вот такая дружная патриархальная семья дворовых людей, которые всю жизнь преданно и верно служили своим хозяевам. Жили они здесь же, в небольшой пристройке-людской, но часто ночевали и прямо в доме, при необходимости застилая какие-то сундучки или лавочки. Там же в людской им готовила кушать "черная кухарка" Анфиса, а Настасья, бывшая когда-то моей нянюшкой, но по старости лет перешедшая на покой, помогала ей по мере своих сил.
Людей было много, даже избыточно на мой взгляд, но так было почти во всех дворянских усадьбах, иначе ни те, ни другие просто бы не выжили друг без друга. Я знала, что иногда в крупных дворянских поместьях число дворовых людей превышало сотни, их и считали отдельно, и в списках указывали особым образом. Положение их в чем-то было и легче простых крестьян – все-таки работа проще, чем в поле, но и труднее – они в большей степени зависели от своих хозяев. Это ладно, если барин с барыней добрые, а если, не дай Бог, Салтычиха – изуверша какая-нибудь попадется! Тут уж даже тяжелой доле крестьян позавидуешь!
Понимала я их хорошо, только речь их была несколько устаревшей, со многими местными словечками и каким-то неуловимым говором. Что интересно, я сама воспринималась всеми как лицо знакомое и близкое, никто не кричал: "Хватай демона! Барыня-то ненастоящая", как в известном фильме, здесь мои распоряжения воспринимались всеми окружающими как само собой разумеющиеся, выполнялись беспрекословно, даже с радостью, с осознанием, что они могут помочь мне и своей барышне-деточке. Видно, что Машеньку здесь искренне любили, а меня уважали и немного побаивались, называя про себя "строгой барыней".
Но задумываться некогда, надо Машеньку лечить. Эти люди мне не большие советчики, они только исполнители, вот и пришлось мне принять на себя функции и врача, и сиделки, и распорядительницы. Хоть я и не самый лучший терапевт, но телевизор и Интернет свое влияние оказывает, так что даже самый здоровый человек примерно представляет, как лечить основные заболевания. Я с помощью горничных поила девушку горячим питьем, обтирала уксусной водой, растирала грудь какими-то мазями. Но все мои усилия были пока бесполезны. Маша горела, кашляла, ей становилось все хуже, ничего не помогало, хотя прошло почти полдня и ночь.
Лукерья предложила отправить Степана за лекарем, благо метель совсем утихла и тот успел и покушать, и передохнуть. Я согласилась, хуже не будет, хотя и сомневалась, что в это время доктор может чем-то помочь человеку с сильной простудой или бронхитом, которые, как я думаю, были у девушки. По крайней мере, хрипела грудь у нее не хило, да и кашель пробивал ее слабенькое тело так, что бедняжка выбивалась из сил. Сознание к ней то возвращалось, то пропадало, что мне в общем-то было мне на руку, разговоры разговаривать будем позже.
Лекарь, которого все так ждали, прибыл достаточно быстро, на мое счастье он был на приеме у соседки, всего в нескольких верстах от нас. Так что уже через полчаса он был у нас. Но он даже руки не помыл, не послушал Машу, просто постоял рядышком, за руку подержал, якобы пульс послушал, а чего уж он услышал, бог весть. Выдал какие-то порошки и отбыл восвояси, получив с Лукерьи плату за визит.
А к ночи Машеньке стало еще хуже, она вся горела, близился кризис, который должен был все решить, и что-то я стала паниковать. Да и в доме так душно стало, печи сильно протопили. Решила я выйти на воздух постоять, подумать, помолиться, хотя не часто это и делала. Но раз один раз Господь услышал мои молитвы, может, и сейчас поможет. Вышла я на крылечко, подняла глаза к небу, а оно такое ясное, звезды огромные, лучистые, каких мы уже давно не видим в своих городах. И опять так искренне у меня вырвалось: "Господи, не за себя сейчас прошу. Спаси и помоги этому дитя, ведь совсем молоденькая, так жалко! Пошли ей выздоровление!" А сама подумала: "Сейчас выпить бы ей хоть маленькую таблеточку какого-нибудь антибиотика и все было бы хорошо!!" И знаете, какой-то звук услышала, как бывает, когда СМС-ку отправляешь! Типа, принято, постараемся помочь!
