Эдуард Велипольский - Бесконечное движение к свету
Погода была хорошая: небо ясное, воздух чистый, безветренно. Зима здесь полная противоположность – слякоть, сырость, холод. Везде серость и уныние. Но зимой, всё-таки, как-то спокойнее.
Дом Ганкуева находился почти в центре селения.
БТР остановился у ворот. Выждав, пока осядет пыль, Андрей осмотрелся и дал команду личному составу «к машине».
Высокий кирпичный забор и массивные ворота свидетельсвовали о том, что глава этого семейства – хороший, преуспевающий хозяин. Это значит крепкий, здоровый мужчина. И возможно не один. А к здоровым, крепким мужикам здесь всегда надо было относиться с настороженностью.
Андрей посмотрел на другую сторону улицы. Там хозяйство выглядело намного скромнее: неровный забор из сетки-рябицы, простенькие ворота, сваренные из арматуры. Дом находился в глубине участка и почти полностью был скрыт деревьями и кустами. В просветах между ними виднелось невзрачное строение.
Вдруг Андрей заметил, как по этому участку пробежала женщина с ребёнком на руках. Причём, бежала от дома, в сторону небольшой хозяйственной постройки, расположенной в глубине сада. И это обстоятельство ему очень не понравилось.
– Внимание, Томский, Кубилин, Быков – остаются здесь. Рымс, Морозов, Чайковский, Токарев и Мальцев – контролируют двор. Со мной идут Попов и Степанов – давал указание Андрей.
Обычные команды, обычный расклад, обычные действия которые они проделывали много раз.
– Док, ты где? Мамедов?!
Андрей обернулся, ища глазами участкового милиционера. Тот должен был идти с ними и разговаривать с хозяевами.
– Здесь я – Мамедов вышел из-за БТРа, поправляя за спиной автомат. Андрею показалось, что лицо у него какое-то бледное.
– Ты здоров? Всё нормально?
– Да, всё хорошо.
И вдруг…
Всё произошло очень быстро – отрывисто зашуршали листья вверху, резко дёрнулась и сломалась ветка акации, послышалось несколько резких щелчков по броне, словно сухим горохом бросили в стекло. Эти звуки были знакомы каждому военному, хотя бы раз участвовавшему в боевых действиях. И говорили они только об одном – их сейчас обстреливают.
– К бою! – что есть силы крикнул Андрей, и прижавшись спиной к БТРу, добавил – Занять круговую оборону!
Токарев лежал, спрятавшись за колесо машины и матерился. Видно в него попала пуля. Автоматная пуля на большом расстоянии бронежилет не пробивает, однако, удар от неё очень болезненный.
Первых выстрелов никто не слышал из-за работающего двигателя БТРа, поэтому определить, где противник, было невозможно. Вдруг крупнокалиберный пулемет, установленный на БТРе, дал очередь. Звуки его выстрелов похожи на тяжёлые, частые удары молота. По внутреннему каналу радиосвязи наводчик-оператор дал ориентиры – по ходу, вдоль улицы, справа кустарник. Андрей громко продублировал сообщение. Сразу же в указанном направлении заработало несколько автоматов. Их стрекотание слилось в один сплошной треск.
Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась.
Прошло около минуты без единого выстрела. У военных даже появилась надежда, что на этом всё закончится. Но вдруг снова начали стрелять одновременно с нескольких мест.
Степанов, укрывшийся за валуном, дал длинную очередь, после чего повернулся к Андрею.
– Их здесь как минимум человек десять! – крикнул он – Это засада!
Андрей понимал, что если это засада, то все они теперь находятся под прицелом. Значит, кто-то планировал это нападение, готовился, расчитывал. И сейчас, чтобы избежать напрасных жертв, им надо действовать очень осторожно, а повозможности – отойти. Но прежде чем отходить, Андрей связался с базой.
База находилась приблизительно в десяти километрах отсюда. Связь была хорошей. Ответили сразу.
Андрей не просил помощи. Он просто доложил обстановку. Но там решение приняли своё.
«Ждите хорошей погоды. Небо проясняется. Укажите путь дракону».
Эфир мог прослушиваться, поэтому информация кодировалась. Понимать это следовало так – ждите поддержку с воздуха. Учитывая расстояние, вертолёты могут быть здесь минут через пять. Значит им надо продержаться всего-то пять или десять минут. «Указать путь дракону» – означало скорректировать огонь, дать ориентиры.
Андрей достал планшетку с картой и развернул её.
И вдруг резкая, сильная боль в левом бедре, парализовало его сознание.
Так получилось, что за всю свою военную жизнь – служба в армии, учёба в Высшей школе милиции, работа в райотделе и полгода пребывание на Северном Кавказе – он ни разу не был ранен. У него даже не было серьёзных ушибов и ссадин. И теперь, когда пуля попала в ногу, адская боль, неведомая до этого, заставила его дико зареветь.
Он обеими руками схватился за рану, словно таким образом хотел остановить боль, и упал на правый бок.
Какое-то время он ничего не соображал. Потом, отдельные мысли начали постепенно проявляться в сознании и даже выстраиваться в логическую цепочку. «Это снайпер – подумал он – Но откуда? Где? Надо быстрее определить иначе он здесь всех положит»
Железные ворота высокие, сплошные, массивные. Такой же высоты калитка. Забор кирпичный, на полметра ниже ворот и тоже сплошной. Здесь личная жизнь была сугубо личной и надежно укрывалась от посторонних глаз.
Андрей был уверен, что стреляли в него сзади. Причём стреляли профессионально. Профессионалы бьют в незащищённые бронежилетом части тела.
Превозмогая боль, Андрей приподнялся на локте и посмотрел назад. В том месте, где заканчивался забор, у подножья ветвистой акации, рос густой кустарник. «Там – мелькнула мысль – Надо бы предупредить ребят». Он попытался отползти, но это было невозможно: от малейшего движения боль стократно усиливалась, затмевая глаза. Казалось, что гигантская пчела вонзала своё острое жала прямо в мозг.
– Как много крови.… Почему так много крови? Я же сейчас истеку кровью… – лихорадочно размышлял Андрей.
Вдруг над ним склонился Токарев.
– Жгут! – собрав последние силы, крикнул ему в лицо Андрей.
Адская боль и страх смерти…. Казалось, в мире больше ничего не существовало. Но случившиеся впоследствии событие, на короткое время заставило Андрея забыть и боль и страх.
Звук пролетевшей пули был резкий и короткий. Одновременно у Токарева под правым глазом появилось чёрное пятно, величиной с фасоль. Голова военного резко дернулась, раздался глухой, отрывистый треск и тут же колесо БТРа обильно окропилось густыми брызгами крови. Всё произошло за мгновение и представляло собой одно действие, неразличимое частями для человеческого глаза.
Токарев вскинул руки, словно хотел в воздухе что-то схватить, чуть привстал, замер на мгновение и всей массой тела рухнул на раненную ногу Андрея.
Огромная волна боли, исходящая от раны, смела всё на своём пути, безжалостно швырнув сознание в чёрную пропасть безпамятства. От этой боли, Андрей из последних сил издал дикий крик, который эхом полетел в ту же чёрную пустоту.
Он приходил в себя медленно, постепенно, словно время превратилось в густое, липкое месиво. Точно также в голове вращались мысли: тяжело, устало, неуклюже. Чернота сползала не торопливо. Со временем, его взору предстало синее, безоблачное небо и край БТРа. Если бы не этот край БТРа, Андрей, может быть, и не вспомнил о том, что с ним случилось. Однако вспомнив, он сильно удивился переменам, произошедшим в нем: совершенно не было боли.
– Но я же ведь ранен… – вспомнил Андрей.
Где-то очень далеко слышалась стрельба и крики людей. Но эти звуки еле-еле пробивались сквозь тонкий писк, который, казалось, невидимой струной, входил в уши и насквозь пронизывал мозг.
Андрей лежал и думал, что надо бы как-то привстать, посмотреть что происходит. Но это были только мысли. Физически он не мог сделать хотя бы какое-то движение. Но что его особенно теперь поражало – появившееся безразличие. Безразличие ко всему происходящему и к себе в том числе. Скованность, тяжесть в теле, придавившая его к земле, и сильнейшая усталость, степень которой он ещё никогда не испытывал, овладели им. Он повёл глазами влево, затем вправо. С правой стороны стоял человек. Что бы разглядеть его Андрей чуть повернул голову. Увиденное было настолько удивительным и невероятным, что в него невозможно было поверить. Всё это походило на наваждение, но поскольку со временем оно никуда не исчезало, то Андрею ничего не оставалось, как поверить в него и принять за реальность. «Так вот как это происходит…» – подумал он.
Где-то в трёх метрах от него, стоял он сам, только не нынешний тридцати трёх летний капитан милиции, а молодой, двадцатилетний юноша, только что вернувшийся из армии. Молодой, красивый и здоровый, в тёмно-синем спортивном костюме, подаренным ему родным дядькой Степаном. Парень смотрел широко открытыми глазами, видел себя, раненного и обессиленного и, по-видимому, был сильно поражён этим.
– Это ангел – подумал Андрей – это мой ангел-хранитель, в моём молодом обличии. А в чём же ещё он должен быть, если это мой ангел? Это он хранил меня всю мою прожитую жизнь. Это он подсказал мне, что уголовник, вор и рецидивист Троян прячет в рукаве финку. Это он при облаве легонько толкнул меня в сторону, и пуля просвистела у виска. Это он неслышно приказал – Стоп! – и машина затормозила в полуметре от пропасти. А теперь? Что же теперь? Почему он меня не предупредил? Или может я его просто не услышал? Или он просто на минуточку куда-то отвлёкся, по своим ангельским делам?
