Сергей Уксус - Кто был ничем…
Наше тело наклонилось вперёд, упёрлось кулаками в обшарпанную столешницу и медленно процедило всё тем же голосом:
— Неужели?!
Чиновник сморщился ещё сильнее и, старательно отводя взгляд, быстро забормотал:
— Понимаете… э-э-э… господин, была только расписка… э-э-э… не по форме… и всё… Ни копии приговора, ни копии личного дела, ни предписанных законом рекомендаций…
— Где она?
— Э-э-э… господин?..
— Расписка. Или хотя бы её копия.
На старичка было страшно смотреть: лицо приобрело нездоровый зеленоватый оттенок, рот судорожно открывался и закрывался, а руки мелко тряслись. Мы выпрямились, обвели глазами помещение, задержавшись на легионере, старательно изучавшем что-то на потолке, и выдали ни к кому не обращаясь:
— Н-да… Похоже, здесь всё ещё хуже, чем мы думали…
Легионер
Я очень старался не заржать. Не знаю, кем был этот парень в метрополии и за что загремел сюда, но я его уже почти любил. Это ж надо – на совершенно пустом месте прищемить этой канцелярской вонючке хвост и теперь размазывать по её же собственному столу?! Вечером расскажу в казарме – не поверят!.. Да-а-а… Этого бы шустрика – да к нам в легион… да на интендантов натравливать… Быстро забыли бы, что такое тухлятина в каше… Хотя такого уговорить – легче дохлого гоблина сожрать. Что ему в легионе делать? Разве что у Старого Гуля в Особой полусотне?.. А что? Строем не ходят, в казармах только по имперским праздникам появляются, да и то не по всем… Гибнут, правда, часто… Но тут уж всё честно: Гуль каждому новичку лично объясняет, чем тот рискует и что за риск имеет. Не хочешь – иди в строевые, силком не заставляют… Пошлю-ка я ему весточку, глядишь, и сговорятся… А парня этого надо будет найти вечерком да выпивкой угостить… За представление… Заслужил, паршивец…
Первый
И что теперь с этой крысой делать, а? Он же, сволочь старая, сдохнет сейчас прямо здесь от инфаркта… Погибнет при исполнении, что называется. А мы? Будем ждать, пока нового пришлют? В какой-нибудь уютной комнатке с красивыми решётками на окнах и запором с той стороны двери? Слышь, сосед, нам это надо? Можешь не отвечать, сам знаю… Вот только как теперь этого пенька трухлявого в чувство привести?..
Ещё раз оглядев комнату и опять отметив подозрительно покрасневшую физиономию местного вояки (кстати, стражник, который привёл нас сюда, успел куда-то смыться), я взял чистый кусок выделанной кожи (не тот ли это знаменитый пергамент, на котором, говорят, наши предки писали?), лежавший тут же на столе, сунул его под нос старому пройдохе и скомандовал:
— Пиши!
Тот некоторое время смотрел на чистую поверхность, а потом спросил:
— Э-э-э… А что писать?
Тут моя сволочная натура проявила себя во всей красе:
— Чистосердечное признание пиши! Где, когда, у кого, сколько…
К нашему обоюдному (от соседа тоже пришёл импульс) удивлению, последнее слово оказало на чинушу совершенно неожиданное действие. Воровато стрельнув глазами в замершего у стенки солдата, старичок подался ко мне и быстро зашептал:
— Господин, тут такое дело, из-за отсутствия сопроводительных документов я не могу выписать вам положенное ссыльным довольствие. Но как честный подданный Императора, я… э-э-э… готов внести некоторое… э-э-э… пожертвование на выполнение вашей нелёгкой миссии!
Мои брови медленно поползли вверх. Вот же хрен собачий! Это он мне – мне?! — взятку предлагает?! Да я… Очевидно, в моих глазах что-то отразилось, поскольку этот хрыч заторопился ещё сильнее:
— Десять серебряных… золотых! Золотых, господин, и я выпишу вам самые лучшие документы, какие только возможно!
Возмутиться ещё раз (всего десять?! Да за кого он меня принимает?!) мне помешал мысленный вопль соседа: «Соглашайся! — орал этот тормоз. — Соглашайся, пока он не одумался!»
Подавив чисто инстинктивное желание потрясти головой и поковырять в ухе, я вернул брови на место и кивнул. Дедушка божий одуванчик тут же ухватил какую-то палочку и принялся строчить на пергаменте, но почти сразу остановился, поднял глаза и спросил:
— Господин, а-а-а… на какое имя выписывать документы?
— Казус Беллиус. И смотри не перепутай: не Касус, а именно Казус.
Через пять минут, став богаче на десяток жёлтых кружочков и сжимая в руке свёрнутые в трубочку «бумаги», наше тело покинуло гостеприимный домик и не торопясь зашагало по тропинке, протоптанной вдоль невысокой ограды из всё того же дикого камня.
Глава 2
О сколько нам открытий чудных…
А.С. ПушкинВзгляд со стороны
В зале единственной на весь посёлок таверны (она же – гостиница, она же – место вечерних посиделок мужской части местного населения) за стоящим в углу столом спиной к стене сидел молодой мужчина человеческой расы. Перед ним расположились блюдо с мелкой вяленой рыбёшкой, которую подавали здесь в качестве бесплатной закуски к любой выпивке, глиняный кувшин с пивом и глиняная же большая кружка, из которой человек изредка отхлёбывал, немилосердно кривясь при этом.
Сидящие за другими столами местные жители время от времени искоса поглядывали на новичка и, посмеиваясь, втихомолку заключали пари, хватит ли у парня упорства допить весь кувшин. Что ни говори, а пиво в этой таверне и вправду было премерзким.
Не обращая внимания на перешёптывания, мужчина спокойно сидел, уставившись перед собой невидящим взглядом, и, казалось, отдыхал после бурно проведённого дня…
Второй
Да уж… Денёк выдался… Не в последнюю очередь благодаря Серг… Сере… Тьфу, тьма, ну и имечко! Ни без выпивки не выговорить, ни после выпивки… Как они там у себя живут с такими-то именами?! Вот же… А с другой стороны, как бы ни жили, а мне с партнёром повезло… Особенно учитывая эту странную потерю памяти… Табель о рангах – помню, чем отличается корвет от фрегата – знаю, чем наш фрегат отличается от каххарского – тоже… И ещё, как выражается мой партнёр, «до фига чего», наверное… А про себя… Имя ещё полбеды… Но я же, тьма забери, даже не помню, чего вообще знаю! Где учился, чему, когда… Пока не спросят – не пойму. Как с теми же корветами и фрегатами. Я ведь спросил у партнёра, почему, перечисляя странности нашего прибытия, он не упомянул корвет. Лучше бы не спрашивал… Сначала этот… как бы его назвать, чтобы не обиделся… поинтересовался, что именно не понравилось мне, потом сказал, что у них парусники давно уже используют только для прогулок, а под конец заявил: «Тема сия длинная и долгая. Обсуждать её следует в месте спокойном и безопасном. Обязательно – при наличии достойной выпивки и не менее достойной закуски». Вот так! И стоило ему это сказать, как нас тут же догнали. Легионер. С известием, что здешний комендант настолько сильно желает нас видеть, причём немедленно, что, по выражению партнёра, «просто жить без этого не может».
Взгляд со стороны (несколькими часами ранее)
— Скрывать не буду: видеть вас здесь мне никакого удовольствия не доставляет, — комендант, невысокий сорокалетний на вид человек мерил кабинет неторопливыми шагами. — Ни вас, ни кого-либо вам подобного. По одной-единственной причине: там, где появляются вам подобные, начинаются неприятности. Причём, прошу заметить, очень воняющие неприятности, — комендант замолчал, чем тут же воспользовался его гость:
— Вынужден вас поправить, капитан: не неприятности начинаются там, где появляемся мы, а мы появляемся там, где могут начаться неприятности. Не путайте, пожалуйста, причину и следствие.
— Как бы то ни было, юноша, — капитан с трудом сдерживал раздражение, — вонь в результате ваших визитов появляется всегда!
— А вы предпочли бы нюхать кровь ваших подчинённых?! — в голосе молодого человека помимо наигранного удивления явственно сквозила брезгливость. — Уверяю вас, капитан, выпущенные наружу кишки отнюдь не благоухают! И вообще, вам не кажется, что мы несколько уклонились от темы? Или вы вызвали меня только для того, чтобы сорвать на ком-нибудь своё раздражение?
Комендант остановился, помолчал несколько секунд, затем смерил посетителя хмурым взглядом и спросил:
— Что на этот раз?
— Извините, капитан, но сейчас я не могу ответить на этот вопрос.
— Не можете или не хотите?
— Первое. Просто потому, что сам, по сути, ничего не знаю. Всё слишком уж… расплывчато, неопределённо… — комендант скептически поднял левую бровь. — Где-то что-то не так, но вот что и где?..
В разговоре опять возникла пауза. Хозяин кабинета хмуро сверлил взглядом своего гостя, а тот старательно делал вид, что интересуется исключительно висящим на стене портретом Императора в молодости. Наконец комендант отвёл глаза и с хорошо заметным неудовольствием поинтересовался:
