Елена Гриб - Игра в чужую жизнь
– Поскользнулась. Упала. Очнулась – гип… Геданиот. А руку я еще раньше о ветку расцарапала.
– Вот! – торжественно подтвердил Варласт. – Кариман нарушил клятву! Ничтожество, что ты можешь сказать в свое оправдание?
Кари молчал. Девушка с ужасом осознала – он верит в эту чушь, верит в свое преступление! А еще она начала подозревать, что весь спектакль был затеян наставником метаморфа с одной целью – заполучить того в неволю. «Что же в тебе такого особенного, парень? Почему ты нужен как минимум троим – Зелине, Варласту и… мне?» – промелькнула крамольная мысль.
– Не передергивайте! «Ни капли крови не прольется по злому умыслу»! Считаете, здешние кусты обладают интеллектом и оцарапали меня не случайно? Эй!!! Что вы делаете?!!
Метаморф-старший тем временем споро надел на руку ученика (наверно, уже бывшего…) широкий золотой браслет. Второй такой же экземпляр, похоже, защелкивался на руке «владельца». Кари не противился. Казалось, он вообще утратил волю, да и жизни в нем чувствовалось не больше, чем у каменного Сердца. А ведь он сопротивлялся самой богине…
– Отдай оружие, раб! – страшные слова заставили Лин вздрогнуть.
Она не знала, откуда взялось столь сильное неприятие рабства, но, когда император однажды назвал ее рабыней, девушка сорвалась на угрозы. Невыполнимые, надо признать, однако весомые. А слышать, как человек (тьфу, не-людь, речь не о том!), которого метаморф уважал и считал чуть ли не родителем, обращается к нему, как к бездушному предмету, было больно. Очень больно! Неужели этот бессердечный тиран, тянущий загребущие руки к чужому оружию, имеет что-то общее с мудрым отзывчивым наставником, которого поминутно вспоминал Кари? Бред!
– Марк, во имя нашей прошлой дружбы, передай его, – Кари протянул свой клинок гвардейцу, – принцессе.
– Ничего себе! Мы поссорились? Тю, я и не заметил. Чего ж ты сам не передашь? Ладно-ладно, не строй рожи, меня ими не испугаешь, только челюсть вывернешь. На! – это уже касалось Лин. – Осторожнее, он тяжелый.
Девушка задумчиво оглядела меч, поймала злобный взгляд Варласта, скользнувший по нему, и предложила:
– Уважаемый, – таким тоном обычно произносили «гадость», – невольники ведь продаются. Назови свою цену, мра… доблестный. Веллийская принцесса способна заплатить за возможность продолжить паломничество с надежными хранителями. Согласен?
О, они прекрасно поняли друг друга! Но, кажется, Варласт всю свою длинную жизнь мечтал обзавестись рабом-соотечественником. Или у них там, на Римае, подобные отношения в порядке вещей?
– Госпожа, ваши хранители не оправдали возложенного на них доверия. Поверьте, охраны лучше нас с братом вам не найти.
– Только мой отец имеет право назначать хранителей, – холодно заметила Лин. – Я же пока предлагаю выкупить у вас раба. За цену, названную вами. Марк, дай кольцо, – попросила она. – Уважаемый, это, – девушка раскрыла ладонь, – тоже оставит вас равнодушным?
Старинный золотой перстень произвел на Варласта неожиданное впечатление. Его глаза вмиг утратили искусственную человечность и полезли на лоб. Нижняя челюсть, наоборот, рухнула вниз. Не в силах выдавить ни звука, он почтительно (трясущимися руками!) защелкнул на запястье девушки второй браслет, плотно прилегающий к коже, и отрицательно помотал головой в ответ на предложенное в качестве платы кольцо. Не хочешь – как хочешь!
Лин тихо прошептала в сторону Кари:
– Не переживай, когда все разойдутся, сковырнем их.
Метаморф ее оптимизма не разделял. Как и Малдраб. И Грайт.
Запястье словно ожгло льдом. Девушка тряхнула рукой, вспоминая клусскую змею, прицепившуюся в этом же месте. Но браслет не кусался. Он всего лишь впитывался в кожу! Немного времени – и от него не осталось даже следа. У метаморфа наблюдалась та же картина.
– Что это за хрень? – изумленно поинтересовался Марк.
– «Оковы Повиновения», – просветил его (и Лин заодно) Дисон. – Они изготавливаются попарно – браслет господства и браслет подчинения. Или не браслет, а другая безделушка. Собственно, раб обречен пожизненно исполнять абсолютно все приказы хозяина, поскольку снять «Оковы» невозможно даже методом лишения части тела, на которой они были закреплены. Это проверено экспериментально, поэтому не советую перепроверять. Я мог бы утверждать, что «Оковы» – универсальный способ полнейшего порабощения, но в них имеется один маленький недостаток – они не действуют на родственников.
Прекрасно… Что называется – из огня да в полымя! Нет, беспрекословно повинующийся слуга – вещь полезная и в хозяйстве нужная, однако друг гораздо дороже. И хозяйства нет! А если серьезно – девушка ужаснулась перспективе стать рабовладелицей. К слугам она относилась безразлично – ну, служат одни люди у других, деньги за это получают или натуральную оплату – так никто же никого насильно не держит! Вассалитет, соблюдаемый, главным образом, в Странном Лесе, тоже ее не коробил – все относительно добровольно и заставить подчиненного идти против его совести законными методами невозможно. Рабство… Лин ненавидела само это слово! Человек с правами мебели… Но раб может восстать! Он имеет шанс (крохотный, правда) сбежать, и возможность (еще меньшую, если честно) выкупиться. «Оковы Повиновения» отбирают у него надежду. А жизнь в безнадеге – всего лишь существование…
Полностью погрузиться в отчаяние девушка не успела – властительные особы, рассерженные невниманием к их персонам, предложили принцессе и принцу поскорее закончить обряд, поскольку присутствующие устали и хотят отдохнуть. Лин едва смогла сдержать рвущееся наружу раздражение: «Да прямо бы сказали, что вам надоело стоять и выслушивать чужие драмы, если можно быстренько закончить официальную часть и пробежаться по тутошним жрицам!» – и шагнула к Сердцу.
Она до последнего старалась не думать, на что обрекает себя, коснувшись камня вместе с принцем. Но особого выбора не было – согласилась же на предложение императора, не вникая в детали. Впрочем, если б и знала подробности – все равно долго бы не возражала – жить-то хочется… И теперь, прикладывая руку к Сердцу, девушка понимала – ничего изменить нельзя. Связаны навеки… Да, судьба любит пошутить! Жаль, чувство юмора у нее слегка садистское и прорезается обычно не вовремя.
Твердая шероховатая поверхность камня была немного теплой, словно его успело согреть недавно поднявшееся солнце. Мягкое сияние пронизывало ладонь, придавая ей синевато-красный оттенок. И ничего больше не происходило! Рядом стоял Геданиот. Лин не смотрела на него, но чувствовала его присутствие почти кожей.
– Ты могла убить меня, – девушка услышала тихие слова.
– Да, – возражать было ни к чему.
– «Оковы» не действуют на родственников, – зачем-то напомнил он.
Лин повернулась к принцу, удивленная последним замечанием. Какой смысл утверждать прописные истины, если они не могут помочь? Она Кари не мать, не сестра, не жена, даже не невеста или любовница!
Гартонец держал руку над Сердцем, не касаясь его.
– Ты согласна с ценой, принцесса?
Да, она была согласна! Еще как согласна! И такого благородства со стороны Геданиота не ожидала. А как отнесется к этой идее метаморф, Лин вообще боялась подумать… К счастью, интересоваться его мнением было совсем не обязательно! Меньше знаешь – крепче спишь, как говорится.
Люди расходились. «Принцессе» пришлось идти со всеми, изображая бурный восторг и надеясь, что Марк догадается остаться рядом с метаморфом, не позволяя тому наделать глупостей. Или хоть сможет потом внятно рассказать, в чем, собственно, эти глупости проявились…
С трудом избавившись от кучи неожиданных провожающих, внезапно воспылавших романтическими чувствами, девушка решительно направилась обратно. Петлять по лабиринту не хотелось, да и одежде уже ничто не могло повредить, поэтому Лин осторожно пошла напрямик, раздвигая кусты – особо колючих экземпляров в Саду Сердца не водилось, и при желании продраться сквозь заросли не составляло большого труда. Тем не менее мимо каменного сердца она промахнулась. Лин уже почти решилась повернуть назад, когда ее внимание привлекли звуки, которых никак не могло быть здесь. Кто-то пел! Тихо, без аккомпанемента и, откровенно говоря, без голоса. Но это была песня! Казалось, едва слышные слова звучат отовсюду:
Твое спасение – в надежде,
Не стоит зря себя терять…
Уже не будет так, как прежде,
И время не вернется вспять,
Но жизни смысл вновь обретенный
Укажет путь твоей души –
Не беспросветно-обреченный,
А ввысь стремящийся. Ищи!
Найди желание остаться…
Медленно продвигаясь туда, откуда, как ей казалось, звуки доносятся немного громче, девушка вышла к кустарнику, кольцом опоясывающему лужайку с Сердцем. Песня закончилась, а певец не спешил уходить. Лин, обходя зеленую стенку в поисках входа, продолжала слышать его мягкий успокаивающий голос, но теперь она не различала слов. И беспокоилась, поскольку там, с парнями, был кто-то очень непростой.
