Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Штурмовой батальон
Все шло более или менее хорошо. Военные готовили позиции. Гражданские мужского пола выдернутые из колонн, после проверки документов и беседы формировались в отделения и взвода под руководством одного из сотрудников милиции направлялись для изучения оружия. Еще одна группа под руководством одного из моих бойцов собирала и хоронила, в нескольких соединенных между собой воронках, погибших…
Пока было время, побеседовал с лейтенантом милиции. Девятнадцатилетний курсант Андрей Иванович Леонов учился в Смоленской школе РКМ и после сдачи экзаменов собирался в отпуск, когда грянула война. Дальше — ускоренный выпуск, необученный личный состав истребительного отряда — собранного из нескольких сотрудников милиции, комсомольцев и рабочих МТС. Личный состав дежурил у важных объектов, охранял мосты, прочесывал местность в поисках диверсантов и сбытых летчиков врага. С начала войны не было ни одного спокойного дня. Бомбардировщики люфтваффе постоянно прорывались к железнодорожной станции «Энгельгардовская» и бомбила расположенные рядом с ней аэродромы «Шаталово» и «Боровое», где располагались наши тяжелые и дальние бомбардировщики. Истребители, прикрывавшие аэродромы и станцию несколько раз сбивали самолеты врага. Вот на поиски их пилотов и посылали истребительный отряд. Хватало и других забот. Несколько раз ловили саботажников и паникеров прочесывали местность в поисках дезертиров. Рассказал он и о разгроме колонны. Его отряд шел в ее конце и успел вовремя уйти под защиту деревьев, а вот остальные не успели. Бомбардировщики шли с востока, поэтому их приняли за своих и не стали давать команду «Воздух». Так и приняли свою смерть в строю. Через полчаса после бомбежки, когда выжившие в том аду стали вновь собираться в колонну над дорогой и лесом с запада появилась тройка краснозвездных «Чаек». Они несколько раз заходили на остатки колонны, расстреливая из пулеметов грузовики и людей, что пытались спрятаться от них в лесу или бежали по полю. «Фингал» свой Андрей получил, когда пытался остановить разбегавшихся людей. Топливо с подбитой и брошенной техники, кстати, слили местные жители. Что ж их можно понять. Где в оккупации потом найдешь топлива для керосинок.
Мое внимание привлек шум на шоссе — там три грузовика с десятком бойцов в касках, пытались проехать мимо фильтра. Из кабины передней машины выскочил человек в советской полевой военной форме со шпалами майора и попытался качать права. Но был резко остановлен Сергеем, который направил на него ствол автомата. То же самое сделали и остальные бойцы заслона, наведшие оружие на автомашины. Бойцы в кузовах пытались тоже возмущаться и даже угрожать оружием, но замолкли, когда у них над головой прошла пулеметная очередь. Матюгающегося майора в сопровождении нескольких моих бойцов доставили под мои ясные очи.
Хороший был «майор». Высокий, плотный, потный, лысый, пьяный, красномордый, с большим черным кожаным портфелем в руках, в мятой командирской форме, с растительностью на лице и расстегнутой пистолетной кобурой (пистолет у него Петрищев отобрал) он пытался задавить меня авторитетом своих шпал, а уж, какие обороны при этом использовал в речи. Просто позавидуешь словесному запасу. И требовал и возмущался и даже с кулаками пытался лезть. Ну да это мы уже проходили. Осадил. Жестко. Не нравился он мне и с каждой минутой все сильнее. Не соответствовало его поведение старшему командиру, послужившему свое в войсках. «Старый вояка» давно бы понял несуразность подчинения «чекистов» армейскому лейтенанту. Да и по возрасту для майора слишком молодой. Осознав, что на «арапа» не прокатит, «майор» сменил тон и более спокойным тоном поведал о своих приключениях. Интересный у него выходил рассказ. Особенно по поводу того как он чуть ли не единолично спас из Горок ценнейшее имущество и с боями вывозит его в тыл, а мы такие плохие его не «пущаем». Несмотря на то, что документы у «майора» были вроде как в порядке, маршрут движения колонны вызывал сомнение. Почти неделю скитаться по лесам имея три грузовика и карту дорог? Не смешите мои шнурки! Тут ходу максимум двое суток, даже если в каждой дыре останавливаться. К документами тоже вопросов хватало. Удостоверение личности без фотографии, печать и штамп тусклые. Ну да таких хватает, мне в Бресте такое же предлагали. Путевой лист открытый, конечный пункт не указан. Иных документов нет. Даже партбилета, который по идеи у каждого старшего командира должен быть. Пришлось «майора» и его команду брать в оборот. До стрельбы дело дошло. «Бойцы», из последней машины поняв, что дело «пахнет керосином», в кусты рвануть хотели. Глупые! Там же пулеметный расчет стоял именно для такого случая. Заодно и водилу с первой машины прихлопнули, а нечего было «шмалять» по народу из автомата и пытаться «сделать ноги». Хорошо, что хоть не попал ни в кого. Погранцы быстро сообразили, что к чему, всадив всего несколько пуль в «тушку» водилы. После этого остальных разоружили довольно спокойно. Видно поняли, что шутки кончились. Богатый и дефицитный груз везли «майор» и его команда. Продовольствие, табачные изделия, швейные машинки, иглы, отрезы ткани, военное обмундирование и амуниция, женская и мужская гражданская одежда, столовое серебро и картины, фарфор, старинное и современное оружие. И где только они это набрали? В портфеле у майора нашлись золотые и серебряные ювелирные изделия и куча денежных купюр. Объяснить происхождение вещей «бойцы с майором» не смогли, а раз так-то они пополнили группу «разбора». Только вот форму с них пришлось снять. Чего добру пропадать. Кололи мы их с Сергеем Петрищевым и еще несколькими погранцами жестко. Долго разбираться времени не было. Леонов вел протокол допроса. Все было просто до безобразия. «Майор» — оказался проворовавшимся старлеем, осужденным трибуналом в 1937 г. к отбытию в местах заключения. Остальные сборная солянка из дезертиров и бывших заключенных. Первые рванули из своих частей после боев под Минском, вторые бежали со строительства аэродрома. Старшим у них был майор, взявший всех под свое крыло. Группа «майора», пользуясь неразберихой отступления и слабостью службы охраны тыла, захватила несколько автомашин и раскатывая на них грабила беженцев, магазины и склады, разворовывали все, что плохо охранялось или лежало. Военную форму и документы взяли с убитых ими военных. А раз так, то с ними поступили по законам военного времени. И рука не дрогнула, кончая этих гадов. Захваченное имущество под свою опеку взял Петрович.
Вскоре прозвенел звонок о том, что наше время истекает. В небе появился вражеский авиараведчик. До этого люфтвафее как то не удостоило нас своим посещение, самолеты врага шли южнее. Покружившись над дорогой и лесом, он ушел к Монастырщине. Как следствие его появление стало ускоренное движение беженцев. Поток, которых становился все реже.
Вторым звонком стало появление колонны из нескольких десятков подвод с ранеными. По словам ездовых немцы прорвали оборону в районе Новомихайловки. Наши еще держатся в Михайловке, но немцы «прут», оставить их практически нечем и скоро их надо ждать. Подтверждением их слов стали далекие раскаты грома в той стороне.
Что ж пора было проверить как мы приготовились к встрече врага. За оборону у реки не волновался. Там парни обученные и без меня знали что делать. По докладу Володина за те несколько часов, что были в нашем распоряжении, подготовили траншеи, расчистили сектора обстрела, убрав лишние кустики и деревья, даже пару дзотов напротив моста подготовили. Установили минные ловушки и растяжки. Правда, не все еще замаскировали, но все равно готовы. Три танка хоть и не смогли реанимировать, тем не менее, превратили в БОТы, обложив мешками с землей и вырыв позиции для пулеметчиков. Перевернутый танк поставили на гусеницы и при помощи ЗиСа загнали в воронку, как в капонир. Танкист, что руководил работами, также доложил о готовности к бою. Оставив Петрищева продолжать фильтровать бредущих на восток и готовить предмостовые укрепления, в сопровождении Леонова и Никитина проехали по остальным позициям.
Народ везде добросовестно закопался в землю. Придраться было особо не к чему. Лучше всех приготовились на ферме. Приспособив под оборону коровники. Вот только настроение у тех, кто должен был тут обороняться, мне не понравилось. Рота Ермакова была сформирована из взвода тех, с кем мы действовали в засаде и красноармейцев собранных фильтром. Пулеметные и противотанковые расчеты тоже были смешанными. Проверенные в боях бойцы был назначены командирами расчетов, отделений и взводов «солянки». Внешне все было прилично. Красноармейцы готовились к бою — чистили оружие, пополняли боекомплект, копали траншеи, делали в стенах коровника бойницы, но без энтузиазма и как бы через себя. Вроде и придраться нельзя, но висит в воздухе что-то такое напряженное. Александр прямо мне сказал, что боится, что его новые бойцы с началом боя «смоются». Пришлось его успокаивать, но червь сомнения он в мою душу посеял. Участок был важным, он запирал дорогу на Михайловку. Тут вполне можно было надолго задержать врага. Нужно было срочно усиливать здешнюю команду, а людей способных это сделать не было. Решение подсказал Леонов, предложивший себя в качестве начальника участка и своих бойцов в качестве усиления. Я согласился.
