Роман Злотников - Сердце Башни
– Вроде как да… Кое-кого Шуршан уже допрашивает. Но еще не всех просеяли. Из тех, кого захватили в цитадели, кое-кто оказался очень изобретательным. Переоделись в самые рваные и вонючие тряпки и попытались выскользнуть под видом золотарей, истопников, конюхов и так далее. Ну да нам не впервой, – усмехнулся Батилей.
Грон молча кивнул. Это точно. Вожаки мятежа по большей части были из криминала и до начала событий зачастую годами обитали в городских трущобах и лесных норах. Так что грязью и вонью их не испугать. А хитрости и изворотливости им не занимать, так что шанс вывернуться был неплохой… теоретически. И только в том случае, если бы фильтрацией захваченных занималась не онота. Его ребята уже собаку съели на поимке вот таких изворотливых. Натренировались. Как еще дома, так уже и здесь – сначала на перевале, а затем уже и в городах Кагдерии, включая ее столицу. Хотя там пришлось изрядно повозиться. Ну да столица есть столица – большой город, средоточие всех путей и всех денег…
Как и говорил Батилей, Шуршан уже вовсю трудился. До подвала, в котором тот расположился, Грона проводил один из бойцов Шуршана, несший охрану у входа. Там их торчал целый десяток.
Войдя в камеру, которую Шуршан приспособил под допросную, Грон коротко кивнул своему начальнику секретной службы, дав ему понять, что не стоит отвлекаться от допроса, после чего прошел в дальний угол и скромно примостился на приступке стены.
– Значит, говоришь, в катакомбах? – продолжил допрос Шуршан. – А где конкретно-то?
– Дык это, в трушшобах вход-то. У третьяго поворота к порту по Семянной, – охотно пояснил сидевший перед Шуршаном тип с огромным, расплывающимся на всю левую половину лица синяком. Губы у него тоже были разбиты и сейчас напоминали огромные, распухшие плюхи. Похоже, этот был из тех самых изворотливых, и прежде чем начать говорить, изрядно поюлил.
– И что, часто он туда вас приглашал? – негромко спросил Шуршан.
– Ну… мяня всего раза три. А вот, говорят, Бунгаба и Ловит к нему чуть ли не дзень через дзень бегали.
– И что вы там с ним делали?
– Да разное. Он все больше сам говорил-то. Рассказывал. О справедливости рассуждал. О том, что дзворяне все под сябя грябут, а простому народу ничяго, окромя голода да холода ня остается. И что надобно народу самому в руки власть взять.
– И как? – усмехнулся Шуршан. – После того, как взяли – сильно голода и холода у народа поубавилось?
Сидевший напротив него тип съежился и замер. Но Шуршан уже убрал с лица ухмылку и продолжил допрос все тем же спокойным, даже где-то безразличным тоном.
– Он один приходил?
– Нет, вдвоем.
– Всегда?
– Да.
– То есть его всегда сопровождал один человек и никогда больше?
– Да-а… ну так я сам видзел и… в тех случаях, о которых мне баяли. А так – кто яго знает?
– Но в тех случаях, о которых ты знаешь – он всегда приходил с одним охранником?
– Да… – допрашиваемый запнулся, попытался пожевать губами, но сразу же скривился от боли, и дернул связанными руками, видимо попробовав рефлекторно погладить избитое лицо, потом вздохнул и закончил: – Но это был ня простой охранник.
– Необычный? В чем его необычность?
– Во-первых, он всягда молчал.
– Он был немой?
– Ня знаю. Ня думаю. Он просто… просто молчал всегда. И вообще он ня дзелал никаких лишних движений.
– Что значит «не делал лишних движений»?
– Ну‑у‑у, человек же всегда шавелится. Ну, там чешет где-то – руку там, пузо, затылок опять же, в носу, там, ковыряет, сморкается… ну и так далее. А этот… он ничаго такого ня дзелал. Стоит – так неподвижно. Ну как статуй. Сел – и замер. Сказали ему, смотри за входзом – так он глазами во вход упрется и буравит просто. Ня моргнет. Ня отведзет ни на секунду… Это… это страшно. Мяня всягда, когда я туда приходил, от этого типа в дрожь бросало.
Шуршан покосился на своего человека, который сидел в углу камеры и старательно записывал все сказанное, после чего бросил короткий взгляд на Грона. Тот продолжал молча слушать.
– Ладно, на отсрочку ты себе наговорил, – вернулся начальник секретной службы к допросу. – Еще чего рассказать можешь?
– Дык, по этому типу больше ничаго. А в общем…
– В общем, мы с тобой чутка попозже поговорим. А сейчас… – он поднял глаза на маячившего за спиной допрашиваемого дюжего охранника и коротко приказал:
– Этого – в камеру. Накормить, дать воды и поставить ведро.
Когда за спинами допрашиваемого, его конвоира и писаря, ведущего протокол допроса, закрылась дверь, Шуршан развернулся и уставился на Грона взглядом побитой собаки. Принц-консорт Агбера встал со своего места и прошелся по камере, задумчиво теребя ус.
– Как же ты его упустил, Шуршан?
– Ну, дык… – начальник секретной службы вздохнул, – я ж думал, он с толпой охраны передвигаться будет. А он вишь как… Да и искали мы его гораздо выше – среди дворян, в крайнем случае – купцов или богатых мещан с причудами. А он вишь как…
Грон молча усмехнулся. А что тут говорить – сам же на это ориентировал. Не просчитал он Черного барона, не просчитал… Между тем Шуршан явно мучился каким-то вопросом, не решаясь, однако, задать его Грону. Принц-регент Агбера пару мгновений понаблюдал за тихими мучениями своего начальника секретной службы, а затем развернулся и отошел в дальней угол камеры.
– Не думаю… – негромко начал он, остановившись у забранного решеткой небольшого оконца и уставившись в расчерченное на квадраты прутьями решетки небо, – не думаю, что он в таком уж авторитете у нового Владетеля.
– Нового?! – изумленно переспросил Шуршан.
– Да, нового, – кивнул Грон и, развернувшись на каблуках, упер в тяжелый взгляд в начальника своей личной секретной службы, – который, к тому же, еще не сумел окончательно освоиться в своей башне.
– Но почему ты считаешь, что…
– Потому что этот пришел в Кагдерию с одним Бездушным, а не с сотней. И не просто объявил волю Владетеля, как его глашатай, а затеял целый тайный комплот, закончившийся мятежом. Ты действительно считаешь, что Владетели являют свою волю доменам именно таким образом?
Плечи Шуршана немного расправились, а из взгляда потихоньку начала уходить обреченность. Он пару мгновений подумал, а затем осторожно спросил:
– Но он все-таки был с Бездушным?
– Да. И потому разобраться со всем этим, похоже, можно будет только… – Грон сделал паузу, несколько мгновений подумал, а затем твердо продолжил: – в сердце Запретной пущи.
Кресло под Шуршаном тоскливо скрипнуло. Правда, сказать он ничего не успел, потому что Грон тихо закончил:
– Но туда уже я пойду сам. Один.
Часть II
Исполненное предназначение
– Госпожа…
Линдэ, только что вышедшая из комнаты Югора, обернулась, все еще сияя улыбкой, появившейся на лице после того, как она на пять минут заскочила пообщаться с Югором, по которому Линдэ очень соскучилась. Она же уехала из Агбер-порта почти на два месяца раньше Грона с Эмальзой. Поэтому расставание с мальчиком, которого она искренне любила, у нее было более долгим, чем у них. Ну и что, что всего на пару месяцев – все равно больше же… И потому удар ножа убийцы она приняла с этой же улыбкой.
– Ты‑ы‑х‑х‑х…
Убийца, в чье лицо, закрытое тонкой тряпичной маской, впился угасающий девичий взгляд, довольно осклабился. Ну что, сучка, вот тебе и прилетело! А ты думала, что забравшись в постель этого безродного уродца, от которого тут все в Агбере чуть ли не кончают, обеспечила себе безопасность? Не‑е‑ет… Руки жертвы, буквально повисшей на ноже, в странном, дерганом движении взлетели вверх, то ли пытаясь дотянуться до рукояток парных «барсов», прикрепленных за спиной, то ли просто стянуть с убийцы маску, то ли это было хаотичное судорожное движение, вызванное жгучей болью от подлого, но умелого удара.
Убийца еще несколько мгновений наслаждался трепыханиями умирающей, а затем выдернул из раны нож и сделал короткий шажок назад, чтобы выплеснувшаяся из раны кровь не попала на его камзол. Но этот шажок оказался недостаточно коротким… Убийца прошел хорошую школу. У него за плечами были не только одиннадцать лет жизни в трущобах Загулема, но и пять лет учебы в Либвэ, который он успел покинуть буквально за сутки до того, как там появились «волкодавы» принца-регента Агбера и его ручного пса – Шуршана, а затем несколько лет работы по заданиям Хозяина в Генобе, Кагдерии и Насии. А в последний год, когда этот урод Грон вместе с подавляющим большинством своих верных собак резвился в Кагдерии, подло разрушая задуманное и сотворенное Хозяином, он успел отметиться еще и в Агбере. Но с шейкарцами он до сих пор не встречался. Ни разу. И потому не знал, что одной из самых известных шейкарских пословиц была такая: «Если ты собираешься убить шейкарца – после удара отпрыгивай от него подальше. Потому что ни один шейкарец не умирает, не ответив ударом на удар…»
