Юрий Иванович - Война с кентаврами
Но его оборвало злобное шипение управляющего:
– Закрой пасть, идиот! – Увидев, что гостья так и сидит в коляске, рявкнул окружившим его слугам: – Ну, чего встали?! Помогите госпоже гоорти!
Тотчас вниз сбежали сразу четыре человека, но никто из них даже руки не протянул, чтобы взять тяжеленного щенка. Да и дверцы не было, чтобы открывать, чай, не карета. И шагать из коляски не высоко, прямо на первую ступеньку. Поэтому все четверо просто встали по бокам, образовав как бы две шеренги почетного караула, и с самыми разными выражениями на лицах уставились на женщину. Эмоции были от самых восторженных до панического страха.
Анастасия решила пока оставить свою ношу на полу коляски. Все равно маленького шойта в поселок не увезут. И вышла на ступеньки. Но не успела подняться и до середины крыльца, как сзади раздалось возмущенное рычание, и слуги, стоявшие по сторонам, благоразумно сделали шаг назад. Геркулес выбрался из коляски и стал подниматься следом за своей опекуншей… на трех лапах. Причем получалось это у него вполне ловко, и куда только огромный живот подевался!
До того совершенно розовый колобок вдруг стал бледнеть, но из себя все-таки выдавил:
– А-а-а… с шойтами входить в замок нельзя!
– Я и не вхожу! – моментально сообразила Светозарова что ответить. – Он сам куда хочет, туда и идет.
Но дальше ей пройти вроде было некуда. На словах проявивший гостеприимство управляющий на деле не только не убрался с дороги, не только руки расставил, но и жестами сгруппировал свое самое ближайшее окружение из слуг вокруг себя, образуя единую шеренгу. Да и слуги выглядели не столько прикормленными, как раскормленными из-за своих немалых габаритов. До округлости своего шефа они не дотягивали, но зато возвышались даже над ним чуть ли не на голову.
– Все равно нельзя, благодетельница! Прикажите ему возвращаться в лес, иначе замку грозит беда! По всем легендам, любое помещение, в которое войдет шойт, будет разрушено если не сразу, то в течение года.
И тут из-за его спины послышался едкий и скрипучий голос:
– Неправда, это ты уже от себя выдумывать стал! – И единую шеренгу обошел опирающийся на палку древний, согбенный от ревматизма старикан. – Вместе с гоорти шойты могут входить куда угодно. Наоборот, в таком случае здание получает благословление Великого леса.
Дойдя до гостьи, старик попытался с явственно различимым хрустом костей поклониться ей. Затем с не меньшим трудом выпрямился и представился:
– Таймур Светличный! Хранитель рукописей, книг и древних свитков этого замка, госпожа! Его светлость Вальтер Гирник уже узнал о вашем прибытии и ждет вас.
И он с полупоклоном сделал приглашающий жест в сторону парадного входа. После этого жеста и колобок-управляющий откатился чуть в сторону, и слуги его благоразумно разошлись, а кое-кто из них устремился в здание.
Анастасии ничего не оставалось делать, как со вздохом присмотреться к щенку, который застыл возле ее ноги с грозным видом, и двинуться вперед. А перед ней топал, часто оглядываясь, служащий, подвизающийся, судя по его позолоченной ливрее, в должности главного камердинера. Холла в замке не было, сразу от входа начинался длинный просторный коридор. В стенах его располагались широкие двери, а в конце уползала ленивой, покрытой коврами змеей ведущая вверх лестница. На третьем этаже прошли по сложной сети коридоров и тянувшихся анфиладами комнат.
Возле баронской спальни вышла заминка. Путь преградила молодая, роскошно одетая дама, которую, по-видимому, даже щенок шойта не испугал. Потому что она встала в дверях и громко потребовала объяснений:
– Кто это осмелился побеспокоить покой моего мужа?!
Сзади послышался басок управляющего:
– Это легендарная целительница и хозяйка Великого леса. Я ей предлагал отдохнуть и освежиться с дороги, но…
– Но Вальтер уже знает о ее прибытия, – жестко перебил его так называемый библиотекарь замка, успевавший со своей палочкой не отстать от гостьи. – И он распорядился привести благодетельницу к себе.
– А кто посмел его разбудить? – зашипела дама, похуже, чем озлобленная кобра. – Он ведь только недавно уснул после ночных мучений!
– Да я и посмел, – кажется, старик уже ничего не боялся и к преградившей дорогу женщине испытывал не то презрение, не то еле скрываемую ненависть. – Тем более что причина очень уважительная.
Видимо, баронесса так не считала. Но только она собралась распинаться дальше, как Геркулес двинулся к ней, издавая настолько угрожающее рычание, что дама невольно попятилась, открывая своим весьма усиленным задком двери спальни. А из-за ее спины послышался слабый, но повелительный голос:
– Герда! Что там за шум?
Баронесса живо развернулась и затараторила:
– Вальтер! Меня пытаются запугать шойтом! И какая-то оборванка с ним пришла, представляешь! Я совсем ничего не…
– Пусть войдет! – раздалось распоряжение, прекращающее всякие разглагольствования.
«Его жену можно понять, – подумала иномирянка. – Наверняка тут какие только врачи и целители не побывали. И если толку от их лечения не было, то и отношение к ним сложилось соответствующее. Подобного и у нас хватает… особенно когда человек при смерти».
Она остановилась у кровати, разглядывая изможденное, бледное лицо еще довольно молодого мужчины:
– Здравствуйте. Меня зовут Анастасия… – Чуть подумала и добавила: – Я в самом деле врач, так что, если хотите, могу вас осмотреть и попробовать поставить диагноз. Но ручаться за ваше излечение или за точное определение причин вашей болезни не могу. Случаи бывают разные, в том числе и весьма запущенные.
В глазах барона Гирника засветилась заинтересованность, особенно когда он рассмотрел улегшегося у ног Анастасии щенка. Даже попытался криво улыбнуться:
– Мне раз десять на охоте довелось видеть взрослых шойтов, но вот маленьких – ни разу. А уж крестьяне их боятся еще больше, чем взрослых. Но хочется верить, что ваш визит ко мне не принесет несчастий моему дому. И я рад приветствовать такую высокую гостью. Разве что прошу извинить меня за мою слабость и что не приветствую вас стоя.
– О чем речь! – засмущалась Анастасия, вдруг сообразив, что стоящий одной ногой в могиле мужчина рассматривает ее совсем иным, похотливым взглядом. – Раз уж вам прописан постельный режим…
– Если бы он только был прописан, – попытался пошутить Вальтер, – я бы все равно встал… Ха-ха! А так просто сил нет, и в правом боку сразу боли начинаются…
– И давно это у вас?
– Третий день…
Землянка подумала, что это может быть аппендицит.
С некоторым удивлением осматриваясь вокруг, она не могла не отметить довольно высокий уровень жизни в этом вроде средневековом обществе. На стене висели огромные часы с маятником, другие часы, поменьше, стояли на прикроватной тумбочке, на подставке в углу комнаты громоздился полуметровый глобус с идеально прорисованными материками и океанами. На другой тумбочке лежала тетрадь с белой разлинованной бумагой высокого качества. Да и авторучка впечатляла своим изяществом. Такие на Земле научились делать лишь к середине двадцатого века. Тут же вспомнилась и коляска на слишком мягком ходу.
А вот слова «аппендицит» в местном языке не существовало. По крайней мере, сколько она ни пыталась подобрать нужное слово, оно на ум не приходило. Может, и умели тут вырезать аппендикс, но медики проживали в столице империи или в иных крупных городах.
– Хотите умыться с дороги? – спросил хозяин и приказал одному из слуг: – Проводи госпожу!
Когда Анастасия последовала за слугой к ванной комнате, за спиной послышалось тихое, но строгое распоряжение:
– Всем покинуть спальню! И приготовить апартаменты для высокой гостьи!
В ванной, которая тоже оказалась со всеми изысками, присущими развитой цивилизации, Анастасия впервые смогла присмотреться к своему внешнему виду с помощью зеркала. И была поражена, как ее вообще еще куда-то пустили и приняли за какую-то гоорти. А без венка из полевых цветов она вообще выглядела жутко. Ресницы и брови почти сгорели. И причина странного мужского взгляда выяснилась: на груди платье было прожжено и сквозь прорехи просматривалось голое тело. Сравнительно целыми остались только резиновые полусапожки.
На полочках возле зеркала чего только не было из местной косметики, мазей и благовоний. Видимо, баронесса если тут и не ночевала, то частенько захаживала, стараясь всегда оставаться во всеоружии своей женской красоты. Ну и Анастасия не постеснялась воспользоваться всем этим добром, тем более что над ней никто не стоял.
Она тщательно умылась и попыталась хоть как-то привести свой внешний вид в порядок. Пригодились и найденные булавки и шпильки. Правда, голову ничего, кроме парика, спасти не могло, поэтому там пришлось оставить венок. Зато брови нарисовала и веки чуть затемнила. Румянами чуток воспользовалась да красноту ожогов слегка припудрила.
