Максим Шейко - Варвар из нашего города
Дальше все было разыграно как по нотам. Показательное возведение стен вокруг вновь появившегося вольного города, возникновение территориальных разногласий, как только строительство укреплений завершилось, и, наконец, сама Ирбренская война, участником которой мне довелось стать. Итог известен.
Может быть, конечно, что «большая игра» на самом деле была куда обширнее и сложнее. Может быть. И герцог Этельгейр вовсе не лох, умудрившийся профукать две войны и все наследственные владения в придачу за неполные 10 лет своего правления. Просто враги оказались умнее, хитрее, сильнее, да просто богаче, в конце концов. Вполне возможно. Но мне-то от этого не легче! А посему мой бывший сюзерен – козел. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Dixi.
Так, о чем это я? Ах да, карьера наемника. План «А», который по здравом размышлении снова стал основным. И значит, моя дорога ведет в Гвинбранд – город наемников, известный также как «имперская псарня» или просто «песий город».
Прозвище, как не трудно догадаться, связано с основной городской специализацией. Гвинбранд весь, до последнего кирпича, повязан с «псами войны». Там они вербуются в отряды, экипируются и проматывают заработанные деньги. Там же покрытые шрамами ветераны доживают свои дни, если вдруг посчастливилось дотянуть до старости. Если верить байкам, что любят травить по вечерам бывалые вояки, то там даже камни помнят устав вольных отрядов. Так что город буквально пропитан жестоким и кровавым духом солдат удачи.
Конечно, не все наемники начинают свой путь в этом вольном (действительно вольном!) городе, но многие, очень многие. И сдается мне, я вскоре пополню их число.
В этом месте мои воспоминания оказались прерваны самым наглым образом – телега, жалобно скрипнув, покачнулась, принимая груз очередного тела. Оборачиваться, чтобы посмотреть, кто же там подсел, не имело никакого смысла. Только один человек в обозе, кроме меня, разумеется, может целый день шляться без дела.
С Ролло я повстречался в первый же день своего большого пути. Не в тот, когда сматывался из Линдгорна, подгоняя недовольно всхрапывающую конягу, а в тот, когда, залечив свои… гм… дорожные раны, принял решение направиться в Гвинбранд, для чего следовало прибиться к одному из торговых караванов, что регулярно курсируют по Восточному тракту. Этот интересный субъект разыскал меня на постоялом дворе, куда я зашел перекусить и промочить горло перед дальнейшей дорогой.
Едва я расположился за столом в компании миски похлебки, овощного рагу с редкими вкраплениями мяса, пары ломтей вполне свежего хлеба и кружки мутного пойла, игравшего роль пива, как поблизости материализовался какой-то стремный тип в оригинальном дорожном плаще.
– Можно присоединиться?
Окинув вновь прибывшего недоверчивым взглядом, я молча кивнул на лавку напротив. Одновременно переложив меч поудобней и убрав руки со стола – чисто на всякий случай. Если что, сначала опрокину на этого хмыря стол с мисками, а там посмотрим. Этот маневр не укрылся от внимания незваного гостя, вызвав на его лице слабую улыбку. Заговорил он, однако, совсем о другом:
– Прошу прощения, что лезу не в свое дело, но мне показалось, вы направляетесь на восток. Я прав?
– Допустим.
Странный собеседник невозмутимо выдержал долгий изучающий взгляд и продолжил как ни в чем не бывало:
– В таком случае я бы хотел присоединиться.
– С какой радости?
– Ну-у, если вкратце, то одному путешествовать скучно и небезопасно.
– Меня устраивает.
– Охотно верю. Но поверьте и вы мне, толковый спутник еще никому не мешал.
– Толковый, говоришь?
Собеседник молча кивнул. Тут уж пришлось задуматься всерьез. Сгоряча я охарактеризовал своего визави как странного, но правильнее было бы назвать его необычным. Если подумать, то в окружающей толпе он выделялся бы примерно так же, как я, хотя и являлся при этом полной моей противоположностью. Высокий по местным меркам, но ничего особенного. Худощавый, жилистый. На вид лет 30 или чуть меньше. Довольно длинные, волнистые, аккуратно расчесанные волосы. Как и почти у всех здесь, черные. Темно-карие глаза, что тоже неудивительно. Единственной сероглазой особой, которую мне удалось повстречать за все время своего пребывания в Илаале, была Лорита. И то, как мне доверительно сообщил Тимо, у нее бабка была откуда-то с севера – наверняка без северян в роду не обошлось. Все остальные местные, как на подбор, темноглазые, так что в этом отношении набивавшийся мне в попутчики индивид ничем не отличался от прочих имперцев, но на этом его типичность заканчивалась.
Сидящий напротив человек был южанином. Я понял это практически с первого взгляда, хотя до сих пор ни разу не сталкивался с жителями южных провинций. Смуглая кожа, тонкий нос с горбинкой и еще что-то неуловимое буквально кричали о пальмах и оливах, мирно шелестящих листьями в местах, где он впервые появился на свет. Было в этом типе что-то «итальянское» или даже «мавританское», что напрочь отсутствовало в коренных жителях Танариса, несмотря на повальную темноглазость. Но было и еще что-то. Некий налет аристократичности. Не изысканности или вежливости, хотя это тоже присутствовало, а родовитости, породистости, если угодно. При этом ведет он себя явно не как дворянин – на ублюдков голубых кровей я успел насмотреться за время Ирбренской кампании. Так кто же ты есть, козел, не дающий мне спокойно пожрать?
Словно услышав мой невысказанный вопрос, аристократ-конспиратор нарушил затянувшееся молчание:
– Кажется, я забыл представиться. Роливер. Брат Роливер, если быть точным. Смиренный служитель Сатара.
Во как! Это многое объясняет. Необычную одежду и несвойственную аристократам вежливость, в частности. Служители богов тут люди уважаемые, хотя степень их влияния на политику и экономику для меня еще не до конца ясна. Вроде бы в открытую они никуда не лезут, но присутствуют почти везде, хоть и в ограниченных количествах. Например, в день выступления армии Этельгейра из Линдгорна служители Илагона[4] публично проводили довольно живописные обряды, призывая удачу на наши знамена. Уж не знаю, схалтурили эти капелланы или же их коллеги, напутствовавшие ирбренскую армию, отбили больше поклонов, но с удачей в том походе у герцога не заладилось. Ну да то дело прошлое, сейчас же передо мной сидит жрец Сатара. Младший, судя по всему, но это мало что меняет в сложившейся ситуации.
Ладно, проявим минимальную вежливость, с меня не убудет. Надеюсь.
– Зови меня Морд.
По губам служителя пробегает усмешка, которую так и тянет назвать сардонической.
– Морт? А полное имя – Морольт? Что ж, тогда можешь называть меня Ролло.
Как мило. У него даже выговор непривычный. Никогда такого не слышал. Вообще-то тут принято несколько смягчать речь, выбрасывая звонкие согласные из производных слов. Потому, например, самых известных в северных краях наемников зовут «лангарскими волками», хотя, строго говоря, должны были называть лангарДскими, раз уж они базируются в городишке Лангард. Аналогичным образом обзывают ирбренцев и всех прочих жителей населенных пунктов с похожим наименованием. А вот с заменой звонкой «Д» на мягкую «Т» я еще не сталкивался. Любопытно.
– Скажи мне, Ролло, почему ты подошел именно ко мне?
Я задал вопрос нарочито ровным тоном, не без труда проглотив парочку сочных эпитетов, которые, по идее, должны были бы украсить эту пресную фразу. Но служитель всеведущего не придал сему красноречивому факту должного значения, погрузившись в глубокую задумчивость, примерно как я парой минут ранее. Пришлось ждать. Похлебка на столе остывала, что не добавляло настроения, мгновения тянулись, как патока. Я успел пару раз обежать взглядом помещение трактира, ненадолго задерживая взгляд на посетителях, казавшихся подозрительными, когда Ролло, наконец, вынырнул из пучины своих раздумий.
– Видишь ли, Морт, как я уже говорил, толковый спутник еще никому не мешал. Так вот, ты показался мне толковым.
– Ты так долго думал, чтобы это сказать?
– Нет, конечно. Я думал, стоит ли тебе это говорить.
– Ну, раз надумал, то договаривай.
– Только не обижайся, Морт. Ты выглядишь очень необычно.
– Для южанина – может быть. На севере моя внешность не сильно бросается в глаза.
Роливер покачал головой, словно все еще пребывая в раздумье, но все же ответил без задержки:
– Кровь севера? Дело не только в ней. В твоих жилах течет еще и кровь благородных, причем немало. Я понимаю, о таком не все любят говорить, тем более в таверне, но в твоем случае даже говорить не о чем. Телосложение, черты лица… один из твоих родителей был благородным и имел не менее десятка поколений знатных предков.
Надо признать, что этому продавцу опиума для народа удалось меня удивить. Правда, внешне это никак не проявилось.
