Александр Логинов - Разбойник
Ну и перца купец хапнул от души, благо что он еще дешев ноне, всего сорок перперов за кантар. Двадцать пудов пришлось взять. Но князь сказал – мало. А больше купить – серебра не останется на остальной товар.
Еще купчина рекомендовал князю приобрести вуалей с пару ящиков, то есть легких головных покрывал из шелка, изготовленных искусными флорентийскими мастерами[35]. Один такой ящик с вуалями, которых в нем было ровно дюжина, каждая вуаль длиной в пятнадцать локтей, обошелся в 55 с половиной счетных перпера. Второй сторговали дешевле. Армянин из Константинополя скинул цену в половину перпера за ящик. Вообще-то с армянами торговаться тяжело, если они натурализовавшиеся. А таких становилось все больше и больше.
Свой товар, бычьи шкуры, купец выгодно продал тем же купцам из Константинополя, минуя местных перекупов. Такое деяние чревато последствиями, но купец как-то тихой сапой провернул эту сделку. За 750 шкур он получил чуть больше пуда серебра, если точнее, то семнадцать килограммов. В счетных перперах это было ровно 1204 перпера. Да в Тане он продал часть шкур, итого получил на руки оборотистый купец двести пятьдесят московских рублей только от продажи шкур. А еще провернул он сделку с продажей невольников, и зерно выгодно сбыл. Цена на зерно в Кафе поднялась, хан Солгата блокировал город с суши, и подвоз хлеба в город был затруднен, от того и цены поперли вверх. В общем, хорошо расторговался купец. А расходов у него – всего ничего.
Москвич суетливо собирался домой, на Русь. Князь обещал выделить воинов для охраны, а на весла Андрей приказал посадить рабов. По случаю князь прикупил три десятка молодых невольников. Купец с одобрением отнесся к такому решению, решил князь сразу убить трех зайцев: обзавестись холопами, решалась проблема гребцов и серебра срубит от выкупа родичами нескольких русских невольников. Андрей специально отбирал тех, кто пообещал приличный окуп за себя. Тайный сговор с невольниками стал возможен благодаря Ахмету, татарин все устроил так ловко, что рабовладелец ничего не заподозрил. Невольников сторговали по божеской цене – за семь полновесных сомов каждого. Невольники обошлись в сорок два килограмма серебра. Пятеро из них выкупят дома родичи, за всех пятерых князь получит пуд серебра. Оставшиеся двадцать пять невольников, таким образом, обойдутся всего в двадцать пять килограммов, то есть по пять сомов за голову.
Пока шли сборы, князь передумал возвращаться домой, он решил навестить земли, которыми по закону владел теперь его человек. Оставлять Савку одного в чужом городе страшно. Парню всего пятнадцать лет. Это в двадцатом веке – он пацан, а сейчас – взрослый человек. Грамоту Савка разумеет, торговое дело знает, москвич щедро делился с ним своими бесценными знаниями. Справится. Тем более не один он будет. Оставит князь ему верных людей. Не много, с дюжину всего, но оставит.
Перед отъездом Андрей успел договориться со строителями и каменотесами. Строительство дома – удовольствие не из дешевых, но камень покупать не придется, там недалече стоят развалины античного храма, да и в самом поселке сохранились остатки древней виллы. Еще он отправил Савку закупить много бревен и досок, которые специально нанятые люди привезут в новое владение Савки. Все кораблики, на которых они приплыли в Кафу, князь отдал купцу. Последнее серебро и немного золота Андрей также отдал купцу, дорога дальняя, мало ли что может случиться в пути. Из Кафы они ушли вместе, Михайло Романович двинулся в Тану, а Андрей на отремонтированной фусте поплыл в свои новые владения.
Глава 6
На горизонте появился корабль – двухмачтовая нава под прямыми парусами. Такой корабль брал на борт до пятисот тонн груза. Борта огромного судна поднимались над водой на добрых четыре метра, и фуста в сравнении с этим гигантом выглядела этаким малышом. Солидный корабль эта нава. Неповоротливое массивное судно имело около тридцати метров в длину и пятнадцать в ширину. Корпус судна, как видно, обшит кожей – это делалось для защиты корабля от греческого огня. Сказки про тайну византийцев оказались сказками. Торговля была опасным делом, и все купеческие корабли не пренебрегали защитой. На корабле не меньше сотни человек команды: отряд арбалетчиков – человек сорок и около шестидесяти матросов. Чем больше корабль – тем больше воинский отряд и экипаж корабля.
Генуэзец, несмотря на слабый ветер, шел на сближение с фустой. Кафинские капитаны, насколько знал Андрей, легально занимались пиратством. По справедливым законам Кафы одна половина захваченной добычи отдавалась в городскую казну, а вторая на законных основаниях принадлежала капитану и команде.
Андрей уже слышал историю пиратского рейда итальянского авантюриста Луккино Тариго в Сарай, через Дон на Волгу. Шустрый итальяшка ограбил столицу Золотой Орды лет шестьдесят тому назад. Добычу бандиты взяли в том походе изрядную. Половину пришлось, правда, бросить, когда убегали от преследования разозленных татар, но того, что сумели донести до Кафы – хватило за глаза. Сарай – очень богатый город. Через пару месяцев его ограбили новгородские ушкуйники Прокопа и добычи взяли столько, словно и не грабил итальяшка Сарай. Новгородцы нагрузили добром и златом-серебром полные ушкуи.
Намерение капитана навы захватить фусту не было явным, но какого черта он шел наперерез фусте? В бинокль Андрею хорошо видно, что капитан тоже рассматривает фусту в зрительную трубу и хорошо видит, что на галере каманда невелика – нет и пяти десятков человек и все сидят на веслах. Скорее всего, их приняли за осман, но русским от этого не легче. На купце и подумать не могли, что маленький беззащитный кораблик несет в себе смертельную опасность. Андрей в сердцах разразился площадной бранью. До чертиков надоела такая жизнь. Если не ты, то обязательно будут грабить тебя. Понятно, почему в купцы идут одни отморозки, которые не боятся ни бога, ни черта.
Уйти от преследователя можно, достаточно повернуть к берегу и скрыться на берегу, бросив галеру. Но отдавать свое имущество на разграбление – нет уж, дудки. Пушки на фусте имелись, вот только пороха не было. Да и не помогли бы пушки Андрею. Картечь из-за низкого борта фусты использовать не имело смысла. Итальяшки, имея преимущество в высоте бортов, просто перестреляют воинов Андрея, как куропаток.
«Да и фиг с ними, не будем дергаться», – решил Андрей и приказал приготовить гранаты к бою.
Высокий борт навы стремительно приближался, Андрей стоял на палубе фусты не скрываясь. Рядом с князем расположились его ближники. Все в доспехах, но без щитов. Оружие не вынимали, даже арбалеты и те убраны.
Пираты не стреляли, видимо, посчитали, что команда фусты сдается. Андрей стоял с высоко задранной вверх головой, на лице князя расплылась идиотская улыбка.
– Гранаты товь, – отчетливо сказал князь, не переставая улыбаться.
Вдруг на палубу фусты с пиратского корабля полетел горшок.
«Что за фигня?» – успел подумать Андрей, прежде чем взрывная волна выбросила князя за борт.
Волны сомкнулись над идущим на дно князем, пребывающим без сознания. Так бы и закончилась его непутевая жизнь, если бы не Семен, сиганувший за борт следом за государем.
Пока Сенька спасал князя, русские успели опомниться. Взрыв бомбы не смутил княжьих воев. Гранатометчики, стоящие на носу фусты, закинули свои гранаты на борт вражеского корабля. Гранаты у них отличались размерами от вражеских, да и корпус был у гранат железный, а не глиняный. Рвануло знатно. А озлобленные русичи уже лезли на вражеский корабль.
Высокие борта навы давали огромное преимущество защитникам корабля, но обошлось почти без жертв. Лишь троим русичам проломили головы ударами топоров и двое новгородцев получили арбалетные болты в грудь. На этом сопротивление прекратилось, появившиеся на палубе воины быстро навели порядок, порубив всех, кто держал в руках оружие, и повалив на пол тех, кто предпочел сдаться. На самой фусте погиб княжий холоп, бросившийся к прилетевшему горшку. Парню взрывом оторвало голову и разворотило всю грудь, осколки бомбы просекли кольца кольчуги. Еще пятеро получили различной степени тяжести ранения, самое тяжелое – оторванная кисть у одного татарина. Остальное – мелочь. Вот разгоревшийся пожар на фусте – это уже серьезно. Огонь быстро потушили, но новый парус пришлось выкинуть – обгорел.
Товар на корабле принадлежал кафинскому купцу с традиционной для Италии фамилией Спинола. По документам выяснилось, что на борту находился груз различных тканей: тонкой флорентийской, флорентийской сорта «fini», «de garboi»[36], «fra garbe е fini», миланской, виченцкой, венецианской, мантуанской, падуанской, брешанской, пистойской, мальоркинской и еще много разных тканей записаны в журнале. Даже английские и фландрские ткани вез купец. Цены на них различные: от дешевой валенсийской ткани по 23 перпера за штуку до дорогой флорентийской, по цене 156 перперов. Разумеется, в журнале указана оптовая цена, розничная – намного дороже. Преобладали ткани, конечно, ткани ценой от 50 до 70 перперов за штуку. Оно понятно – соотношение цена – качество. Удивительно, что среди прочих купец вез много ткани сорта «лоести»[37]. Расцветки у тканей различные: алые, розовые, лиловые, синие, голубые, лазурные, темно-зеленые, светло-зеленые, фисташкового цвета. Хм, а вот бело-желто-коричневых оттенков не наблюдалось. Может потому, что все ткани закуплены в Константинополе? Черт его знает. Разберемся. Но английские ткани вызвали у князя неподдельный интерес. Все-таки, где Англия, а где Константинополь? Хотя, судя по тому же журналу, транспортные расходы невелики, от силы полтора – два процента.
