Из ложно понятых интересов службы (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Громов! Громов! Давай в дежурку! — от тарабанивший «сутки» дежурный по РОВД с ласковой улыбкой испанского инквизитора, манил меня из коридора.

Пришлось выбираться через жесткие колени коллег, выслушивая пожелания доброго утра в спину.

— Паша, давай скоренько бери папку и езжай, а то все дежурки сегодня на техосмотр уйдут к одиннадцати часам, надо, что бы вы хоть что-то отработали.

— Михалыч, какого буя⁈ Я сегодня не дежурю!

— Там угон, а шеф ваш сказал тебя отправить, а дежурный опер на тяжкие полчаса как усвистал.

— Ладно, понял, сейчас подойду. Эксперта вызвали?

— Зачем тебе эксперт?

— Михалыч, я без эксперта не поеду.

— Слушай, ну позвони в ЭКО, скажи, что заедешь, заберешь кого-нибудь.

Угоны по нашему законодательству считаются преступлениями не очень серьезными, что-то вроде мелкого хулиганства, и следствия по угонам нет, проводится дознание. По-моему, в данном случае, законодатель не прав абсолютно, относясь к угону, как к детской шалости. В любом случае, при угоне потерпевший несут значительный материальный ущерб, а еще угонщики, не имея навыков управления, зачастую сбивали ни в чем не повинных пешеходов, в хлам разбивали машины, зачастую гибли сами.

Выкарабкиваясь из дежурного УАЗика, мы с экспертом непроизвольно присвистнули.

Красная ВАЗовская «шестерка» была не просто угнана. Судя по характерной вмятине на капоте и разбитому лобовому стеклу, эта машина сегодня сбила человека.

— Вот видите, товарищи милиционеры, что творится! — из-за открытого багажника машины выглянул помятый мужчина в зеленом спортивном костюме: — Нельзя машину на улице на пару часов оставить…

— Вы что, всю машину трогали? — осторожно спросил эксперт.

— Ну а что? Я же должен был посмотреть, что сломали и что пропало. Вот и домкрат утащили сволочи! — мужик с силой захлопнул багажник и двинулся к кабине, так, что мне пришлось грудью встать у него на пути.

— Машину трогать не надо!

— А то что⁈ — мужик, явно переигрывая, потянулся рукой к водительской двери: — Вы же все равно никого не найдете.

— В дежурку сядьте и документы на машину приготовьте. — я подтолкнул агрессивного хозяина в сторону нашего «УАЗика».

Как и предполагалось, никаких отпечатков пальцев рук, кроме следов владельца машины ни на руле, ни в салоне, ни на крышке багажника, обнаружено не было. Причем, все отпечатки хозяина были свежие, сочные, как будто, человек старательно оставлял свои потожировые выделения на всех доступных поверхностях автомобиля.

Девушку без сознания, с переломанными ногами и закрытой черепно-мозговой травмой нашли ночью в сугробе, недалеко от места жительства жертвы угона, благо нашли ее достаточно быстро, получить обморожение или переохлаждение студентка третьего курса художественно-графического факультета пединститута не успела, но состояние ее было крайне тяжелым, и врачи отказывались говорить что-то определенное.

В отдел милиции я смог заскочить только в обед, прижимая к груди пакет с пирожками, ткнул дверь кабинета Руслана. Но он был заперт, хотя, судя по шуму, там явно кто-то был. Пнув дверное полотно ногой пару раз, не по причине отсутствия культуры, а потому что руки были заняты еще теплыми пирожками, что я прикупил на Привокзальной площади. Брать в таком месте изделия с мясом я опасался, поэтому половина была с морковкой, а половина с капустой. Наконец, когда я уже стал терять терпение, щелкнул замок и в узкую щель показалось настороженное лицо Руслана.

— А, это ты? Заходи давай! — мой приятель посторонился и быстро захлопнул дверь за моей спиной. У Руслана в кабинете был гость — прижавшись лицом к беленой известкой стене, в неудобной позе, широко расставив ноги стоял мужик лет тридцати с задумчивым лицом. Судя по тому, что по его ногам пробегал легкий тремор, наш гость физическими нагрузками занимался уже давненько.

— Здорово! Это кто?

— Здорово. Сосед по каюте нашего потеряшки. Говорит, что ничего не знает, ничего не видел. Но вижу — врет.

— Давно стоит? — я начал выкладывать пирожки на стол, воткнул электрическую вилку никелированной кофеварки в розетку.

— Часа полтора. Скоро упадет.

— Мужик, тебя как зовут? — я хлопнул страдальца по напряженному плечу.

— Зонов Миша.

— От стенки отойди, давай, садись. Пирожок бери.

— Что? — на меня недоуменно уставились две пары глаз.

— Я говорю — пирожок бери, чай на…- я изображал радушного хозяина. Устал, наверное, тренироваться.

Мужик скривился, но ничего не ответил, а молча вцепился в жирный бок жаренного пирожка.

— Руслан, дело дай по потеряшке.

Дождавшись, когда сосед Захарова прожует пирожок и выпьет крепкого чая, я подвинул ему папку с материалами, открытые на фото таблице с изображением пальца и мерной линейки.

— Узнаешь?

— Что это? — речник нервно сглотнул.

— Не узнал? Сосед твой по каюте, вернее то, что от него осталось. А это — я перелистнул несколько страниц и показал фото с костями, изъятыми на пустыре около дисциплинарного батальона.

— Это знаешь кто?

— Это что, кости? — пирожок запросился из желудка бравого речника обратно.

— Ну да, кости компаньона твоего бывшего соседа. Его на кусочки порезали и выкинули на помойку, а бомжи нашли и съели….

— Это вы меня запугиваете сейчас? — побледневший Миша вглядывался в нас, переводя взгляд с одного на другого.

— Зачем мне тебя запугивать? Мне, если честно, все равно. Мне что Захаров при жизни был не знаком, что приятель его. Тебя я тоже в первый раз вижу. То, что вы чем-то криминальным или полукриминальным занимаетесь, мне тоже понятно. Но ты должен понять одну вещь. Я не в БХСС работаю, мне до ваших махинаций дела нет, мне убийства надо раскрывать, потому что, если кто-то вас сегодня безнаказанно убивает и, на куски разрезав, на помойку вывозит, он завтра честных людей начнет убивать. Понимаешь? Ты где живешь?

— На Заводской…

— Вот видишь. Ты сейчас можешь ничего нам не рассказывать, просто встать и уйти нам про твои дела все равно ничего не известно, да и не по-нашему они профилю. Просто через какое-то время я приеду к тебе домой…У тебя жена, ребятишки есть?

Миша кивнул головой:

— Сыну полтора года…

— Так вот, приеду к тебе домой, дежурно посочувствую твоей жене, поглажу по голове сыночка, который будет мне в руку машинку совать, чтобы я с ним поиграл, потому как папка пропал куда-то, а потом пойду домой к себе, а твоя семья так и останется одна, без денег, без надежды, без тебя. А знаешь почему я в этом уверен?

— Почему? — Миша, судя по его взгляду, уже начал плыть.

— Потому что жене Захарова кто-то прислал открытку, якобы от мужа, мол дорогая не волнуйся, по причине поломки дизеля остались на зимовку, и денег немого вложил. А знаешь, что это значит?

— Нет…

— Это значит, что убийца хорошо знает и про жену Захарова, и про ее положение, и он очень жестокий. А если он про семью Захарова знает, то он знает и про тебя, про все твои схемы. А такая информация просто так невостребованная не остается. Рано или поздно, когда убийце потребуются деньги, он придет к тебе и расправится с тобой. Знаешь почему?

— Да я не знаю ничего! — Миша попытался вскочить, свой страх, который уже проник в его голову, он попытался спрятать за истерикой.

— Потому что люди обычно действуют по привычной схеме. Я не думаю, что у Сереги Захарова были великие миллионы. Но тем не менее его долго пытали на съемной квартире, а потом убили и на куски порубили, так что один палец остался. И с другом его также поступили…

— А кто это, друг его? — Миша своим вопросом сбил меня с мысли. Я не был готов к такому, делая, для нагнетания большей жути, из одного трупа два, но пришлось выкручиваться: — а это, дорогой мой друг, есть тайна следствия, и если информация уйдет дальше, то мне следователь прокуратуры голову отвернет. Но я тебе дам подсказку, это ваш общий знакомый…

Миша задумался на пору мгновений, потом вскинул на меня изумленный взгляд, после чего еще больше побледнел. Очевидно, что имелся в кругу его знакомых еще кто-то, кто исчез с горизонта, и кто легко попадал в эту схему.