Александр Логинов - Усобица
Ехали с комфортом в возке Андрея. Снаружи мороз, а в возке тепло, знай дровишки подкидывай в печурку. Бояре оценили удобство. Андрей пообещал, что мастера его изготовят возки для бояр за время похода. Расплатятся бояре из добычи, взятой у татар. Стоит такой возок недорого – всего-то с полпуда серебра. Дорого, но по горящим глазам бояр Андрей понял, что золотое правило «понты дороже денег» действует и в этом времени.
– Ты, князь Андрей, настоящим купцом стал, – заметил дородный московский боярин. – Сказывают, лавки самые богатые на Москве – твои.
– Так как без этого? Имея собственную торговлю, легче добычу воинскую в серебро обращать, – резонно заметил Андрей.
– Как там, в Новгороде, живут? Поди, все лаются между собой? – московские бояре недолюбливали новгородцев.
– Не без этого. Бояре новгородские без лая дня прожить не могут. А вот торг в Новгороде отменный. Чего там только нет.
– Ганзейцы, поди, все дурят наших купецких? – проявил осведомленность Костя.
– Нутро у них гнилое. Без обмана жить не могут, – авторитетно заявил Андрей. – Совсем стыд потеряли. Орденские купцы гораздо честней. Только не возят орденцы товар в Новгород. Одни фиги продают, а более ничего.
– Так всегда было, – покачал головой Прокопий Елизарович, соглашаясь с Андреем, и пояснил: – Ордену выгодней с Ригой торговать. А к нам они за воском ездят да за мехами. Ганза обижается на Орден за то, что немцы серебром расплачиваются с нашими купцами. Сами-то ганцейские купцы стараются все больше менять свои товары на наши. Серебром платят, если закупают больше, чем товаров с собой прихватили.
– Я заметил, – согласился Андрей и поспешил сменить тему. – Вот вы мне лучше скажите, братия, в Новгороде я видал на стенах много тюфяков. А в остальных княжествах есть тюфяки?
– Есть, и немало, – подтвердили бояре. – Больше всего в Тфери. И на Москве хватает. Раньше больше было, да Тохтамыш, взяв Москву, все тюфяки увез с собой. Потом, конечно, разжились новыми, но уже не так много их на Москве, чем при светлой памяти князя Дмитрия было.
– А вот, к примеру, у меня есть пушка, на сколько она потянет? – полюбопытствовал Андрей.
– Смотря какая… – Прокопий Елизарович почесал стриженый затылок, сдвинув набекрень высокую меховую шапку, и как бы невзначай поинтересовался: – А у тебя и вправду есть?
– Есть, – подтвердил Андрей. – По наследству досталась.
– Большая – на пуда два серебра потянет. Если железная – то дешевле обойдется. Никак продать хочешь? – спросил Прокопий, делая безразличный вид.
– А ручницы? – Андрей сделал вид, что не услышал вопроса, и, пользуясь случаем, пытался получить как можно больше информации у бояр.
– Фунтов на семь с половиной серебра. Токмо баловство одно – эти твои ручницы, – усмехнулся в коротко подстриженную русую бороду боярин Прокопий Елизарович.
– Отчего так? – искренне удивился князь.
– Известное дело, – криво усмехнулся Прокопий. – Фитиль не надежная штука. Разжечь его перед выстрелом нужно, иначе прогорит, и не заметишь. И попасть с ручницы мудрено по ворогу. Пока ты с ручницей возиться будешь, я тебя всего стрелами утыкаю, – рассмеялся москвич.
– Ну все же. По плотному строю из ручницы стрелять самое то, – не унимался Андрей, так как прихватил с собой несколько ручниц и пушку, ту самую полевую пушку, которую он обнаружил в сарае польского пана в набеге на Литву. Может быть, пушка – это громко сказано, но пять мелкокалиберных пушечек, уложенных в ряд, и закрытых деревянными щитками, вполне грозное оружие. Андрей проверил. Единственно, он усилил щитки кусками кожи, и теперь можно не опасаться вражеских стрел. Такой щиток обеспечивал достаточно надежную защиту пушкарям.
– Сейчас фряги делают ручницы без фитиля. Слышал я, что искра сама вылетает, фитиль такой ручнице не нужен, – подал голос боярин Маслов. – Стоит такая пищаль втрое дороже обычной.
Стоп. Это что получается, уже изобретены замки к пищалям? Вроде бы намного позже они появились? Андрей лихорадочно вспоминал, когда именно появились на вооружении колесцовые и кремневые замки. Вроде бы позже. Тогда как понимать слова боярина? Или он опять чего не знает о реалиях истории?
– Говорю тебе – баловство это, – уже традиционно возразил москвич на слова резанца. – Правда, сказывают, князь Дмитрий на поле Куликовом тюфяками татар побил, но то не его тюфяки были.
– Как не его? А чьи?
– Иные люди сказывали, Сергий Радонежский те тюфяки выдал князю да людей обученных огненному бою дал.
– Ага, побил ваш Дмитрий татар… Отсиживался князь в обозе, а не татар бил, а то и вовсе удрать хотел, – окончательно очнувшись от дремы, резанский боярин не утерпел, вставил колкость в адрес москвичей.
– Неправда! – вскипел московский боярин, разбрызгивая слюни, переходя на крик. – Это Олег ваш, аки тать, напал на наши обозы. Весь полон татарский перенял и не вернул!
– Свое мы взяли по праву, по уговору! – в запальчивости выкрикнул Костя, сотрясая воздух пудовыми кулаками.
И когда успел натянуть латные перчатки?
– Кто этот уговор видел? Не было никакого уговора! – Кровь прилила к лицу московского боярина, и от волнения Прокопий Елизарович аж привстал с лавки, в тесноте возка угрожая опрокинуться на складной столик с яствами, разделявший бояр.
– Как не было, если был! – Костя не желал уступать московскому товарищу и тоже сделал попытку приподняться, которую, к счастью, Андрей успел пресечь, словно случайно толкнув друга в плечо. Маслов, не ожидавший подлянки со стороны друга, вновь уселся на мягкую лавку, продолжал запальчиво обличать московского князя. – Дмитрия вашего жадность обуяла. Мы свое по праву взяли! А князь ваш от хана бежал, словно мышь от кота, и все ваши набольшие разбежались, бросили Москву, – ни с того ни с сего добавил Костя.
Андрей понял, что пора вмешиваться, иначе бояре вцепятся друг другу в бороды. И было бы за что… Давний спор между Москвой и Резанью еще не закончился. И не закончится, пока в людях живет память о сильном Резанском княжестве.
– Хватит вам, бояре, спорить о делах давних, – стал увещевать товарищей Андрей. – Только свары между вами мне не хватало. Что там было на самом деле, уже быльем поросло, а вы бьетесь, словно сами там были.
– То верно. Дед мой там был. Резанцы его полонили, потом за выкуп отпустили, – успокоившись, сказал московский боярин.
– Твой дед из немцев выехал, – буркнул Костя, но так, чтобы москвич не услышал, зато услышал Андрей.
– Вы мне лучше объясните, отчего московский князь литовских бояр да татарских мурз привечает? – поспешил сменить тему разговора князь, пока бояре не разодрались и не поубивали друг друга. Вон, Прокопий уже поглаживает рукоять кинжала, а Маслов демонстративно игнорирует Прокопия, но на руку положил меховую накидку, на всякий случай, чтобы можно было остановить удар, если дело дойдет до поножовщины.
– Что непонятно тебе? Литовцы вой отменные и богатые. На службу приходят вместе с двором своим. Чем больше у боярина войско, тем больше почета ему у князя московского. На Москве воев мало. Когда Литва на Москву ходила, еле-еле наскребли воев на сторожевой полк. Бояре московские, из старых, предпочитают тягло тянуть, а не служить князю. Вот и раздает князь земли литвинам за службу. Литвины бить татар привычные, резанцы тоже привычны бить татар, а москвичи вечно выю гнули перед ханами. Сами не хотят воевать, вот и привечают литовских бояр да татарских мурз. И права отъезда за боярами московские князья не признают, – Маслов неожиданно вновь принялся накалять обстановку.
– А куда отъезжать? В Литву, что ли? Али забыл порядки литовские? Кто нам там рад? – Прокопий Елизарович сделал вид, что не услышал наезд резанца на москвичей.
– Это от того, что весь ваш доход боярский от земли происходит. А с тугой мошной хоть в Литве, хоть в немцах жить можно, – продолжал настаивать Костя.
– Вот то-то и оно, что только жить и ничего более. Чужие мы им, – не согласился с Масловым москвич.
– Что за порядки? – Андрей уже наслышан о литовских делах, но предпочел сделать вид, что не в курсе. Ничего так не объединяет людей, как общий враг, и Андрей надеялся, что бояре перестанут ссориться, вспоминая давние обиды.
– Еще в году шесть тысяч восемьсот девяносто пятом[38] король Ягайло запретил своим боярам латинянам брать в жены дочерей русских православных бояр, и своих дочерей отдавать замуж за православных. Православных принуждали отринуть веру отцов и перейти в латинянство, только на таких условиях разрешены были браки. Да взять хотя бы Горозельскую унию… если хочешь права шляхетские получить – отринь веру отцов.
– Да невесело в Литве русским живется, – покачал головой князь.
– Наоборот, весело. Куда веселей немцев да татар бить, чем со своими, православными воевать, – сказал московский боярин. Что правда, то правда. С этим не поспоришь.
